Однажды состояние Махиры ухудшилось, и она полдня пролежала в постели. Мира не отходила от женщины ни на шаг. Сидя в мягком кресле бежевого цвета в метре от кровати, она рассказывала о детях, с которыми ей доводилось заниматься.

Сквозь плотные шторы с надрезом посередине упрямо пробивался дневной свет и падал на задумчивое лицо Миры. Она слегка щурила карие глаза – свет в комнате не был включён, Махира быстро уставала от него.

Книга, что лежала рядом с женщиной, за день ни разу не раскрылась. Махира была полностью лишена сил, поэтому бо́льшую часть дня она проспала под действием обезболивающих, а к обеду не могла даже ненадолго привстать на ноги. Поднос с едой стоял нетронутым.

Мира щебетала про непоседу Вову, что без умолку разговаривал на занятиях, а затем про Надю, которую одноклассники прозвали «Булочкой», так как она вечно прятала в рюкзаке горячие пирожки. Девушка настолько увлеклась рассказами, что познакомила женщину со всеми маленькими озорниками из своей группы. Звонкий смех и эмоциональные взмахи руками сделали своё дело. Изредка на бледном лице Махиры проскальзывала тень улыбки. Слушать собеседницу с нежным голосом, видеть, как она искренне смеялась и пыталась облегчить столь тяжёлое состояние больной, – это трогало до глубины души.

Мира неосознанно потянула мочку уха, и этим привлекла внимание Махиры. Она сразу поменялась в лице, будто её окунули в ледяную воду. Странное, стесняющее грудь чувство кольнуло в области сердца. Мира сразу приметила резкую перемену на осунувшемся лице и, запнувшись, слегка выпрямилась в кресле.

– Что-то не так? – уточнила она.

Махира тихим, виноватым голосом промолвила:

– Нет, всё хорошо. Просто этот жест… – последовал тихий вздох. – Лейла так частенько делала.

Повисла неловкая пауза. Мира удивилась тому, что такая на первый взгляд редкая привычка могла оказаться и у Лейлы. Хоть девушка и не подала виду, но ей стало не по себе.

– Скажите честно, вам сложно смотреть на меня? – слова неожиданно сорвались с губ, как будто нетерпеливо ожидали своего часа. Девушка виновато опустила взгляд. Сожаление повисло в воздухе тяжёлым облаком.

Но Махира задумалась над вопросом, а затем слабым голосом ответила:

– Необычно на протяжении нескольких недель видеть улыбку, которую я любила больше жизни, – призналась она. – Будь спокойна, мне не тяжело смотреть на тебя. Не стоит об этом переживать, – бледной рукой, усыпанной многочисленными родинками, Махира попыталась поправить косынку, хотя та и не сползала.

Мира собралась с духом и впервые прямо спросила о Лейле.

О покойной дочери родители не говорили, хотя ни секунды не переставали думать о ней. И, хочешь не хочешь, присутствие Миры не могло не заставить их сердца с волнением сжиматься от осознания, что, не случись пожара, их девочка была бы жива и, как Мира, она крутилась бы возле них.

Прекрасно понимая их горе, Мира следила за тем, чтобы её любопытство не оказалось чрезмерным и чтобы не было сказано ничего лишнего. Но сейчас что-то подтолкнуло её выпрямиться, слегка придвинуться вперёд, опершись на подлокотник мягкого бархатного кресла, и спокойным тоном спросить:

– Расскажите, пожалуйста, какой она была?

Махира посмотрела на Миру, и опущенный уголок рта женщины дёрнулся. Её плечи поникли, перед глазами вспыхнули лицо, улыбка и звонкий смех дочери. Лейла с детства любила подбегать и обнимать мать со спины, нежно целуя в плечо. Это воспоминание каждый раз заставляло разбитую душу ощущать нестерпимую тоску. Пелена слёз застилала глаза, в носу начинало щипать.

Махира отвернулась, и слезы, скатываясь по лицу, закапали на подушку.

Вопрос остался без ответа.

Мира пересела на кровать и коснулась бледной руки Махиры, что бессильно лежала вдоль тела.

Тихий голос нарушил повисшее молчание:

– Я выросла без матери. Мне было десять, когда отец одним холодным вечером сообщил убитым голосом, что мама не вернётся домой. Я не хотела верить в это и просидела у двери всю ночь, ожидая её, – взгляд девушки остекленел, – но она не вернулась. Я знаю, какой след оставляет потеря близкого человека. Вот тут, – рукой она коснулась своей груди, – дыра. И знаете, за пятнадцать лет эта дыра не затянулась. Ни на сантиметр. Да и не затянется. Пока мы помним человека – он жив, а вместе с ним и все воспоминания. Как можно забыть ту радость, что он дарил? Тепло, которым окружал? Сердце, которым любил? Никогда. Эти мгновения всегда будут живы. Я не посмею забыть самого дорогого мне человека только потому, что его нет рядом.

Махира медленно повернула голову в сторону Миры, и её покрасневшие от слёз глаза встретили понимающий взгляд девушки. На впалом лице отпечатались многолетние страдания. Каждая ночь проходила в мольбах ко Всевышнему, чтобы он вернул любимое дитя. Она не успела насладиться ни её смехом, ни тёплом.

– Я знаю, что, глядя на меня, вы видите Лейлу и это неосознанно причиняет вам боль. Мне жаль, что моё присутствие в доме…

– Нет-нет, не говори так, – хрипло предостерегла женщина, слёзы продолжали скатываться по исхудавшим скулам лица и шее. – Не думай об этом, отгоняй нехорошие мысли.

– За эти дни вы ни разу не заговорили о ней, хотя я чувствовала, что каждый раз, называя меня по имени, вы ожидали, что отзовётся не Мира, а Лейла, – вздохнув, девушка виновато притихла.

Махира сжала её тонкие пальцы в знак поддержки.

– Ты не причиняешь боли, не думай об этом. Хвала Всевышнему, он сжалился над моим бедным сердцем и позволил перед смертью встретить тебя. Это удивительно и прекрасно, моя девочка. Но… – она сделала акцент, – не больно. Ты спрашиваешь, какой она была? Чуткой, нежной, ранимой. Слишком хорошей для этого жестокого мира. Ибрагим был прав, когда сказал, что вы разные. Но сердце, что я чувствую в тебе, так же прекрасно, как и сердечко Лейлы. Если бы только я знала, что Всевышний готовит встречу с тобой, я бы терпеливо ждала тебя, моя девочка, а не плакала ночи напролёт, истязая душу и тело.

Это откровение вызвало бурю чувств в сердце Миры, и, не удержавшись, она потянулась обнять Махиру. Пожилая женщина, закрыв глаза, ощутила давно забытое чувство дочерней нежности.

Стальной голос прорезал тишину настолько неожиданно, что они обе резко обернулись к двери, откуда и донёсся этот внезапный звук.

На пороге стоял Ратмир. Расставив ноги на ширину плеч, он был мрачнее тучи и как ястреб наблюдал за происходящим. Эта картина явно не пришлась ему по душе.

– Не стоит запудривать голову тёте Махире дешёвым спектаклем! – прогремел он, испепеляя Миру взглядом.

Как долго он наблюдал, сказать было сложно, но ни Мира, ни Махира его не заметили, и этот жёсткий голос, раскатившийся по комнате, предвещал беду.

– У денег есть плохая черта: притягивать людей с улицы, – он сделал шаг и вошёл в комнату.

Брови Миры взметнулись вверх, губы неосознанно приоткрылись от жёсткости услышанных слов.

Позади Ратмира появилась молчаливая Аиша, прижимающая к груди любимого розового единорога.

Ратмир был в чёрных брюках и рубашке, и это мрачное одеяние в полной мере отражало его внутреннее состояние. Две верхние пуговицы на рубашке были расстёгнуты, что открывало взору его сильную шею. Вздутые вены на ней сразу бросались в глаза. Мира, сглотнув ком в горле, выпрямилась.

В трёх метрах от неё стоял разъярённый человек, готовый одним движением вышвырнуть её из дома. Влажные взъерошенные волосы выглядели небрежно, придавая в целом строгому виду некоторую несобранность.

Глаза цвета ночи смотрели на девушку в упор, пригвоздив Миру к месту. Картина, возникшая перед ним, настолько вывела его из равновесия, что дьявольский рык вырывался из груди.

Мира почувствовала образовавшийся в животе тугой узел, внутреннее напряжение заставило её поморщиться. Вторая встреча с этим человеком выдалась копией первой: он только увидел её и уже готов был растерзать.

Ратмир прошёлся по комнате. Мускулы на его лице двигались от неприязни. Нет, он не готов был видеть чужого человека в доме и тем более позволять ему играть с сердцем доверчивой Махиры. Сдержать эмоции не удавалось, да он особо и не пытался.

– Иди сюда, моё солнце, – позвала Махира притаившуюся Аишу, стараясь игнорировать Ратмира.

Малышка выглянула из-за ноги отца и подошла к бабушке, позволив себя обнять. Из-под длинных опущенных ресниц девочка посмотрела на Миру. Она мягко улыбнулась в ответ, хотя улыбаться в сложившейся ситуации было сложно. Особенно дочери человека, который не отрывал от Миры убийственного взгляда.

Махира поцеловала руку внучки, вдохнув любимейший аромат.

– Иди к Нине, тебя ждёт маленький сюрприз, – загадочно прошептала она на ушко малышке, погладив её по спине.

Аиша вновь с любопытством посмотрела в сторону Миры, чья внешность напоминала ей маму, их взгляды на секунду пересеклись. Неописуемо красивые глазки-бусинки восхитили Миру, она по-дружески протянула девочке руку со словами:

– Может, вместе пойдём к Нине?

– Аиша, – предостерёг отец грозным тоном, – держись подальше от неё.

Этого оказалось достаточно, чтобы девочка не стала протягивать руку в ответ.

Суровый взгляд Ратмира метнулся к Мире, но слова по-прежнему были обращены к дочери:

– Приеду через пару часов, не утомляй бабушку.

– Я не причиню ей зла, – спокойным тоном сказала Мира, встав с кровати.

Ратмир нахмурил тёмные брови.

– Если посмеешь хотя бы подумать об этом, я лично сверну тебе шею. Знай своё место, человек с улицы, и не смей переходить границы.

– Сынок!.. – испуганно воскликнула Махира, переводя взгляд с него на Миру.

Девушка побледнела, но попыталась не подать виду, хотя слова лезвием прошлись по нутру.

– Тётя Махира, – произнёс Ратмир ледяным тоном, – эта безумная идея Ибрагима Асадовича привести в нашу семью эту…

– Меня зовут Мира, – перебила она. Гнев моментально вспыхнул в голосе девушки. – Я не человек с улицы. У вас нет права меня оскорблять, – отчеканила она каждое слово, – и никогда не будет. Знайте своё место.

– Знай своё место! – прорычал он ещё раз, сделав шаг в сторону Миры.

– Ратмир! – воскликнула Махира. – Держи себя в руках! Не подобает так себя вести с гостем!

Ратмир зловеще сверкнул глазами.

– Да с каким гостем, тётя Махира?! – продолжал рычать парень. – Она получит деньги за каждую минуту, проведённую в этом доме! Её хорошее отношение и проявление так называемой доброты – всего лишь часть хорошо оплачиваемой работы!

Махира потерянно покачала головой, страх надвигающейся беды прошёлся холодком по спине. Она растерялась, не ожидая, что сдержанный Ратмир мог позволить себе всплеск агрессии. Махира посмотрела на побледневшую Миру, в глазах которой вместо робости бушевала буря.

Но её гнев моментально рассеялся, как только внимание к себе привлекла Аиша, испуганно схватившись за край длинной чёрной трикотажной кофты Миры. Она заботливо погладила девочку по голове.

На Ратмира этот жест подействовал крайне специфично. Как с цепи сорвавшись, он стремительно преодолел небольшое расстояние между ними и, оказавшись рядом с Мирой, бесцеремонно схватил её за тонкое запястье, а затем с таким же непоколебимым видом потащил за собой. Ему хотелось как можно скорее вышвырнуть её из спальни Махиры, а в лучшем случае и из дома.

– Ратмир! – закричала Махира в полном ужасе, пытаясь привстать с кровати, но затем вдруг застыла на месте.

В комнате раздался резкий звук пощёчины. Рука Миры пылала огнём, грудь взволнованно то вздымалась, то опускалась, взгляд, полный решимости, обрушился на Ратмира.

Его щека горела.

Махира, затаив дыхание, испуганно прижала руки к груди, осознав произошедшее.

Тягостную тишину разбавляло глубокое дыхание Миры, в ушах которой бешено пульсировала кровь, и дикий хрип, вырывающийся из горла Ратмира.