Я закусываю нижнюю губу и разглядываю стоящую передо мной еду: фрукты и выпечку, мягкий хлеб и сливочное масло. Пусть из вчерашней порции я и съела совсем немного, да и в животе пусто, как в пещере, но мне сложно разыскать в себе большой аппетит. Я сейчас должна быть мертва, в конце концов. Мертва, как и родной брат Хэйл, Йок. Он больше никогда не сможет насладиться такой простой радостью, как завтрак. Так с чего бы это делать мне?

Я качаю головой. Наказывая себя против воли богов, я Йоку своего почтения не выражу. Собравшись с духом, я кидаю ягоду на язык, катаю ее во рту и давлю зубами, а затем позволяю соку стечь вниз по горлу. Каждое впечатление – вкус, прикосновение, запах – ощущается гораздо полнее, чем мне запомнилось до смерти. Я даже не могу назвать это удовольствием – настолько я ошеломлена.

– Где сегодня король? – спрашиваю я, проглотив.

– Занимается нуждами города, – Хэйл бесстрастно стоит по стойке «смирно», словно находится на поле боя и ждет от меня каких-то приказов. Я киваю, пусть ее ответ и расплывчат. Хотелось бы мне быть сейчас с Фором, хотелось бы помогать ему чем-нибудь. Но я мало знаю о Мифанаре и его жителях, поэтому только путалась бы под ногами.

В животе завязывается противный узел никчемности. Пока Фор был со мной, пока обнимала его, я могла игнорировать подобные ощущения. Теперь же чувствую странную пустоту внутри. Зачем боги послали меня обратно в этот мир, если я снова должна вернуться в эту похожую на тюрьму комнату и ждать, пока кто-то разрешит мне действовать, жить? Мне это ненавистно – эта несостоятельность, которая определяла большую часть моей жизни.

Но какой Фору прок от сломанной королевы?

– Будут ли другие распоряжения? – спрашивает Хэйл, возвращая мое внимание к ней. Ее позвоночник прямой, как древко копья, лицо высечено из гранитной глыбы.

– Нет, Хэйл, – мягко говорю я. – Ты можешь идти. – Она разворачивается, чтобы уйти, но прежде, чем добирается до двери, я окликаю ее: – Погоди.

Она останавливается и оглядывается на меня немигающими глазами.

– Я… Я знаю, что ты сейчас чувствуешь.

Что-то в ее лице почти неуловимо напрягается. Она не говорит, лишь ждет, застыв на месте. У меня нет иного выбора, кроме как продолжать, пусть я и проклинаю себя за то, что вовремя не прикусила язык.

– Я потеряла обеих сестер, – говорю я, мой голос лишь чуть громче шепота. – Они были… они были убиты, а меня не было рядом. Я всегда приглядывала за ними, всегда защищала их. Но в конце меня рядом не было. Их забрали у меня. – Слеза скатывается с моей щеки, разбиваясь о стол. Я поспешно вытираю лицо ладонью. – Я знаю, каково тебе сейчас. Ты думаешь, что если бы была там, то наверняка смогла бы ему помочь, каким-то образом пустить волны судьбы вспять…

– Вы к чему-то ведете, принцесса?

Я замолкаю; слова, что были готовы слететь с языка, резко обрываются. Затем я опускаю взгляд на свои руки, скромно сложенные на коленях.

– Я лишь хочу, чтобы ты знала, что ты не одна.

Хэйл стоит передо мной – не воин, а мощная стена. Нерушимая, недвижимая. Представить, чтобы эта женщина оказалась на коленях, открыто рыдая, – невозможно, я почти уверена, что тот миг слабости сама выдумала. Долгое время спустя она делает глубокий вдох через нос.

– Мы все – одни. Единственный вопрос в том, будем ли мы мягкими и слабыми, подверженными ударам боли, страданий и смерти. Или же будем камнем.

С этими словами она разворачивается, выходит из комнаты и плотно закрывает за собой дверь.

* * *

Когда Фор наконец возвращается, на Подземное Королевство уже начинает опускаться сумрачье. Я стою у окна, гляжу на то, как кристаллы в потолке каверны один за другим меркнут, и бездумно кручу пальцами свой кулон. За моей спиной открывается дверь. Я разворачиваюсь на месте. Впиваюсь глазами в его прекрасное лицо.

В следующий миг я оказываюсь уже на другом конце комнаты, на губах – радостный возглас. Фор окутывает меня крепкими объятиями и целует в макушку, затем в висок, пока его губы наконец не прокладывают дорогу вниз, к моим. Я плотно прижимаюсь к нему, упиваюсь его теплом и присутствием. Когда он, закрыв глаза, отстраняется, чтобы отдышаться, то испускает тяжелый вздох.

– Ах, Фэрейн! Наконец-то я снова могу дышать.

Я улыбаюсь, глядя на него. Голова немного гудит; наш поцелуй раскрыл остатки моего божественного дара, и прямо в меня потекли его боль с печалью, вся тяжесть бремени, что он нес в течение дня. Это больно. Но для меня облегчение – знать, что мой дар не покинул меня полностью, потому что это значит, что я в свою очередь смогу помочь ему, смогу хоть частично унять его смятение.

– Пойдем, Фор, – говорю я, беря его за руку и пытаясь утянуть его в глубь комнаты, прочь от двери.

Но Фор качает головой. Когда я хмурюсь, он вновь прижимает меня к груди, обхватывает руками и кладет щеку мне на голову.

– Ох, женушка! – бормочет он. – Ты даже не представляешь, как сильно мне хочется остаться здесь, с тобой, в этом сумрачье.

– А ты не можешь? – мое сердце огорченно поникает.

– Мой двор собирается сегодня, чтобы почтить память тех, кто погиб при нападении. Это мой долг как короля – направить их души в Глубокую Тьму, к упокоению. Церемония продлится не один час. Я не смогу вернуться к тебе до самого мерцания.

– О. – Я позволяю ему вновь прижать мою голову к сердцу. Какой-то миг я просто слушаю, как оно бьется. Затем я хмурю лоб. – А что же я?

Его руки чуть напрягаются.

– Я пришел к тебе сразу, как только смог. И я тебе все возмещу. Столько раз, сколько ты пожелаешь.

В его голосе слышится улыбка, но я упираюсь ладонями в его широкую грудь и выхожу из кольца его рук. Мое сердце камнем бьется о ребра.

– Ты сказал мне, что я твоя королева.

Он хмурится.

– Так и есть, Фэрейн. Моя единственная королева, сейчас и во веки веков. Ты разве сомневаешься?

– Твоя королева должна быть с тобой. На церемонии.

Его лицо меняется. В глазах все еще сияет любовь, но выражение лица теперь окутано тенью, опасливое.

Я поднимаю подбородок, руки сжимаются в кулаки.

– Я должна быть рядом с тобой, Фор. Скорбеть вместе с тобой и твоими подданными. Моими подданными. – Я удерживаю его взгляд, но он отстраняется, оставляя меня дрейфовать в темном и коварном море.

– В Мифанаре сейчас опасно, – говорит он. – Есть… фракции. Интриги. Ведутся игры, о которых ты не имеешь понятия.

– Я не ребенок, Фор. – Эти слова больно жалят, кусают меня за язык, пока я их произношу. – Я знаю, что в Мифанаре неспокойно. Я знаю, что в твоем совете есть те, кто побуждал тебя меня обезглавить. Более того, кто-то даже пытался манипулировать тобой при помощи яда. Я не дура. На кону ведь моя жизнь стояла, в конце концов.

– И она все еще стоит на кону.

– Да. Стоит. – Я делаю шаг к нему. – Но если я твоя королева, то я должна находиться рядом с тобой. Я могу помочь.

– Ты уже помогла. – Он тянется вперед и берет меня за руку. – Ты все отдала. Ты отдала свою жизнь! Ты ничего не должна, любовь моя. Не мне. И уж точно не Мифанару.

– А кто сказал, что я что-то должна? – Часть меня хочет выдернуть у него свою руку, злясь на этот барьер, что он ставит между нами якобы во имя любви. Но вместо того я сжимаю его пальцы. Если бы я только могла как-то показать ему свои чувства, заставить его понять. – Это моя жизнь, Фор. Я так много лет пряталась из-за того, каким неудобством была для тех, кто считал меня слабой, бесполезной. Но я сильнее, чем они полагали. Не ты ли сказал мне, что только трус стал бы прятать подобную силу за закрытыми дверями?

Его глаза широко распахиваются. Мне не нужен божественный дар, чтобы прочесть его потрясение, он в ужасе оттого, как его собственные слова теперь используют против него. Я продолжаю давить.

– Меня не нужно заматывать в шелка и убирать куда подальше, как ценную вещь. Я уже доказала, на что способна.

– Все не так просто, Фэрейн. – Фор выпускает мою голову, отворачивается от меня. Он идет через комнату к темному очагу, смотрит в тени пустого камина. – Я не затем возвращал тебя к жизни, чтобы швырнуть в когти дьяволам. А именно это я и сделаю, если выведу на глаза своего двора прямо сейчас, так скоро после кризиса.

– Значит, ты настаиваешь на том, чтобы я сидела в плену?

– Нет! – Он тут же разворачивается ко мне, серебряные волосы вихрем рассыпаются по плечам. В его глазах горит мука. Этого почти достаточно, чтобы я отступилась. Но я не собираюсь отказываться от того преимущества, что у меня есть.

– Тогда ты должен дать мне свободу самой делать выбор. Позволить мне решать, на какой риск я готова пойти.

Он качает головой.

– Мне нужно, чтобы ты доверилась мне. Еще ненадолго. Мой народ… Они и понятия не имеют, что ты для них сделала, в каком долгу они перед тобой. Надеюсь, со временем они поймут, и тогда ты получишь те почести, которых достойна.

– С каким временем?

За моими словами следует тишина, острая, как опускающийся топор палача. Потому что мы оба знаем правду: времени нет. Его город, его мир находятся в страшной опасности. Какие бы тяготы он ни пытался разрешить сегодня, они лишь прибавились к его безнадежности и отчаянию, а не преуменьшили их. Та магия, которую я активировала в Круге Урзулхар, может, и отложила конец Мифанара. Но конец все равно приближается.

Фор поникает. Пусть он и могуч, но в этот миг кажется, что вот-вот сломается.

– Фэрейн, – наконец говорит он рваным голосом. – Фэрейн, ты владеешь моим сердцем, моей душой. Всем, что я могу тебе дать. Но я все еще король Подземного Королевства. Я должен делать то, что считаю верным для своего народа, невзирая но то, что сам чувствую по этому поводу.

– А что же я? – продолжаю упорствовать я. – Разве я не королева?

– Ты моя королева.

Считаные часы назад он объявил меня королевой Мифанара. Очевидно, того, что произошло сегодня, было достаточно, чтобы он пожалел о тех словах.

Я отворачиваюсь от него и обнимаю себя руками. Горло перехватывает от слез. Я оглядываю комнату, эти покои, что были моей тюрьмой. В прошлое сумрачье они стали убежищем, раем, созданным только для нас двоих.

Но я никогда не буду тем, что нужно Фору. Пусть он и любит меня, он никогда не выберет меня по-настоящему.

Внезапно он оказывается позади, обхватывает меня руками, зарывается лицом в мои волосы.

– Фэрейн! – стонет он. – Фэрейн, сердце мое! Если бы я только мог освободиться от гнета этой короны, я бы сделал это. Но вытащить тебя туда всем на обозрение – значит подвергнуть тебя опасности. Ты и правда попросишь меня это сделать? Потребуешь, чтобы я рискнул тем, что люблю сильнее всего во всех мирах?

Я не отвечаю. Потому что я знаю, что он говорит правду. Мы оба – пленники, пусть и по-разному. Так что я не противлюсь, когда он разворачивает меня лицом к себе, когда обхватывает мои щеки и целует. Я даже снисхожу до того, чтобы поцеловать его в ответ. Когда между нами вновь устанавливается эта вибрация душ, я опять чувствую его боль и страх. Но, как и всегда, – его любовь. В ней я больше не сомневаюсь.

Я отстраняюсь. Его чувства слишком болезненны, они пульсируют у меня в голове.

– Ступай, – шепчу я.

Он качает головой.

– Я не могу вот так тебя оставить.

Я тянусь вверх, глажу его по щеке.

– Я понимаю. – Мой голос тяжел, но слова правдивы. Конечно же, он должен выбрать свой народ, свое королевство. Он бы уже не был тем мужчиной, которого я полюбила, если бы выбрал иное. – Я понимаю, – повторяю я, на этот раз тверже, – и я буду ждать тебя к мерцанию.

– А до тех пор тебя будет охранять Хэйл, – говорит он. – Она и сейчас на посту. Ты будешь в безопасности.

– Я знаю. – Я позволяю своей руке соскользнуть с щеки Фора на грудь, лечь прямо над его бьющимся сердцем. Затем, запрокинув голову, я одариваю его последним нежным поцелуем. – Ступай, – бормочу я ему в губы. – Будь тем королем, что нужен Мифанару.