Странное дело, но он действовал чересчур профессионально. Будто знал наперёд, как открывается металлическая коробка с препаратами, в каком отделении лежат антисептики, где ранозаживляющие, где степлер, заправленный нитью вместо скоб.

Считаные секунды ему понадобились, чтобы прекратить кровотечение неглубокого, как оказалось, пореза. Гадкая мысль пролетела в уме – расположение раны такое, будто он сам себя чиркнул ради легенды. Неужели… Я вновь встретилась с его острым взглядом.

– Вижу, меня раскусили?

Гилем склонился к левому сапогу и достал тонкий кинжал. Зачем-то сноровисто покрутил его в пальцах. Рисовался? Перед кем? Передо мной?

– Так ты ренегат? – признала очевидное.

– А есть какие-то проблемы с этим?

Фаген дот! Паниковать было уже поздно, оставалось только искать выход и поскорее.

– У-у-у меня нет с вами проблем. – Я сделала вид, будто собираюсь сесть на прикреплённую к стене откидную лавочку, но на самом деле продвигалась в сторону другого выхода. – Кроме вашей маниакальной озабоченности марсианками.

– Ха! – хохотнул собеседник. – И откуда же такие познания? Неужели жизненный опыт?

– Скорее – новостная сводка.

Ну да, сейчас он начнёт доказывать, будто они милые и приятные парни, которые исключительно по доброте душевной нападают на челноки и грабят космические станции.

– О-о-о, это, конечно, достоверный источник информации.

– Я видела интервью очевидцев! – запротестовала я.

– Ага-ага, кто же спорит.

Вопреки сказанному, мина на лице Гилема была ну очень выразительная, мол, я была неправа. Жаль только мой обходной манёвр быстро раскусили, и ренегат мгновенно пресёк неудачную попытку к бегству, в несколько широких шагов заняв место между дверью и мной.

– Куда-то собралась, детка?

– Э-э, нет. – Пришлось срочно менять свои планы. – Всего лишь сесть на лавочку.

– Ну-ну.

Вот же умный гад.

Я вздохнула, понимая очевидное. Так просто от него не отделаться.

Меж тем он в очередной раз приблизился. Нажал на кнопку, и специальные ремни, удерживающие лавку в поднятом состоянии, ослабли. Пластиковая поверхность плавно опустилась вниз. Раздался щелчок.

– Садись, – приказал он. – Стоя не поговорить нормально. Иначе мне кажется, что ты предпримешь какую-нибудь роковую ошибку. Например, нападёшь или попытаешься удрать.

– З-з-зачем я вам?

Изобразила страх. Хотя на самом деле меня снедала злость и только она. В первую очередь на себя за такой большой промах. Неужели я всё-таки попалась на камеры?

– Если ты действительно учёная, то для продолжения экспериментов… А кстати, что вы тут исследуете?

– Как что? – оскорбилась я. – Неужели вы прибыли сюда, не зная о том, какой эксперимент прерываете? Ямг совершенна! Она скоро приоткроет кору мантии, и при помощи зондов мы сможем замерить показатели ядра! Да это же… это же эксперимент всей жизни Освальда Натиса, великого исследователя и основоположника теории планетарной десублимации!

Услышав мою пламенную речь, ренегат нахмурился и присел рядом. Очень и очень близко. Наши бёдра соприкоснулись. Казалось бы, обыденное явление. А моё тело бросило в дрожь. Низ живота отозвался болью, столь сильной, что слёзы вышибло из глаз.

Я невольно согнулась к коленям и тихонько простонала.

– Что с тобой? – удивился Гилем.

– Живот болит, – выдавила я. – Поищи, пожалуйста, в аптечке гормональные, сейчас скажу какие.

Но не успела. Жгучая боль обожгла висок, перед глазами поплыло. Да уж, за нашими разговорами я совсем забыла о насущной проблеме! Прикусила губу и проглотила очередной стон, рвущийся наружу.

– Кажется, начинаю понимать, как ты пробралась на станцию, – послышалось откуда-то сверху. Он, похоже, встал с лавочки и отправился обратно к ячейке с аптечкой.

Однако неожиданное событие нарушило все наши планы. Свет в отсеке утилизаторов моргнул. Блеснула красная лампочка аварийного отключения искусственной гравитации станции.

– Мать вашу, – ругнулся ренегат. – Астероиды!

Вот это повезло!

– Но у нас есть система защиты, – возразила я. – Их просто собьют.

– Мы отключили все турели.

Ответ ренегата не порадовал. И в подтверждение его слов раздался громкий бабах.

В ушах зазвенело, сознание помутилось, но я нашла в себе силы выхватить из стены аварийные ремни безопасности. Вот только где их защёлкнуть – не видела совсем.

Свет погас. Станцию сильно тряхнуло. Я часто задышала, ощущая противное кислородное голодание. Неужели пробоина… Фаген дот!

Мозг отключился не сразу, несколько минут я ещё вроде бы соображала и отчаянно глотала воздух сухим саднящим горлом. Сипела и даже что-то слышала из ругани ренегата, наверняка сейчас плавающего в невесомости, как рыбка.

Глава 3
Нелицеприятная правда

– Ей осталось жить не больше года.

Приговор всезнающего доктора медицинских наук, ныне изгнанного из систем конформации, прозвучал оглушающим выстрелом в тишине больничного отсека космической станции Ямг. Высокий, худой и седой специалист своего дела с живым интересом разглядывал эмоции капитана ренегатов Хорада и пытался понять, о чём он думает в этой связи. А внизу, под стеклянным чехлом, подключённая к системе жизнеобеспечения, лежала голая молодая девушка, накрытая ради приличия белоснежной простынёй. Свежее кровавое пятно угрожающе расползалось по ткани в районе живота и не предвещало пациентке ничего хорошего. Волосы на её голове были предусмотрительно сбриты налысо на случай, если всё-таки придётся проводить экстренную операцию на мозговых тканях.

Гилем Натис поджал губы, стараясь унять неприятный ком в горле и подступающие к глазам слёзы. Он никогда в жизни не плакал и не сделает этого сейчас.

– Эта дура нарушила гормональный обмен во всём теле, принимая препараты для вызова менопаузы, и почти уничтожила себе щитовидку. Радиационный ожог после краткой разгерметизации, считай, её добил. Не знаю, что с вами было бы, если бы ты не затащил её в спасательную капсулу и не залез туда сам.

– Год, говоришь? – сипло уточнил Гилем. – И ничего нельзя сделать?

– Слушай, тут даже я бессилен. С той дозой радиации, которую получила, я удивлён, что она ещё дышит. Но даже если удастся восстановить ткани щитовидки с помощью частичной или полной пересадки – молчу, где взять донора, – то нынешнее её состояние хуже некуда. Ферментный обмен нарушен. Поджелудочная железа отказывает. Приходится искусственно откачивать желчь, чтобы кислота не сожгла остатки пока ещё живых органов ЖКТ.

– Я могу стать донором.

– Допустим.

Док устало кивнул.

– Ну, продлишь ты ей жизнь лет на пять. Но что делать с накопленной радиацией в печени и костном мозге? В лучшем случае она просто ослепнет, в худшем – не сможет двигать конечностями.

– И всё-таки, – упорствовал Гилем. – не могу отделаться от мысли, что это всё моя вина.

– Что? Астероиды – твоя вина?

– Отключённые турели. – Тихий ответ ренегата прозвучал до ужаса логично.

Доктор сокрушённо вздохнул.

– Учти, я не знаю, как отреагирует её тело на твой биоматериал. Ситуация может быть самой неожиданной.

– Учту.

– Скорее всего, ей понадобится протезирование конечностей, если процесс восстановления затянется и возникнут побочные эффекты со стороны кровеносной системы.

– Учту, – в очередной раз ответил Гилем. – Это всё равно лучше, чем смерть, не так ли?

– Уж не знаю, не знаю, – не согласился доктор. – Иногда, по моему мнению, пациенту лучше дать спокойно умереть, чем в последние часы жизни мучить инъекциями, анализами и бесполезными попытками спасти жизнь.

– Поэтому у тебя и отобрали лицензию, – едко высказался Натис. Однако тотчас опомнился, добавляя: – Твои слова идут вразрез с главной идеей врачевательства.

– Ты прав, – не стал обижаться доктор. – Но я тоже по-своему прав, поверь. За свою жизнь я многого навидался. И имею право на собственное мнение.

– Но это не наш случай, – упорствовал Гилем. – И прошу, не тяни время. Давай уже начнём поскорее.

– Для начала надо сделать экспресс-тесты на совместимость групп крови и резус-факторов, поэтому потерпи. Я вывел её из критического состояния, минутная задержка не убьёт. – Доктор похлопал ренегата по плечу, прежде чем приступить к работе. – Но ты меня, конечно, удивил. С твоей способностью к регенерации ты мог бы стать спасением всего человечества, согласившись на научные исследования, а ты прячешь ото всех свою особенность. Даже подчинённым ни разу не помогал.

– Тебе не понять, – зло отмахнулся Гилем.

Мрачное настроение вернулось к нему, напоминая о минувших событиях, которые привели его к подобному существованию за пределами конформации Земли и космофлота Терры. Где он, блестящий курсант, подававший большие надежды, был направлен на секретную миссию в Хорад… и вынужденно остался там из-за чужой ошибки.

Настаивать на более развёрнутом ответе доктор не стал, молча направившись к шкафу с реагентами, чтобы приступить к оговорённому эксперименту. Неожиданно для себя самого он отметил возросший внутренний интерес к нынешнему случаю. В кои-то веки ему удастся заполучить биоматериал самого Гилема Натиса – успешного образца генной инженерии и последнего в своём роде выжившего после того, как подобная программа была свёрнута новым правительством конформации.

Глава 4
Возвращение

Диана Род

Сознание играло со мной злую шутку. То и дело открывая глаза, я вновь и вновь проваливалась в сон, в котором мне казалось, будто я лежу на операционном столе, а рядом со мной пристроен ещё один, на котором лежит он – ренегат.

Тягучая протяжная боль по всему телу не позволяла как следует разглядеть происходящее. Могла лишь приоткрывать тяжёлые веки.

Не понимаю, что происходит. То ли я сплю, то ли уже на том свете. Или…

Вот это самое «или» то и дело проносилось у меня в голове обрывочной мыслью, додумать которую не было никаких сил.

Вакуум. Тишина, время от времени нарушаемая звякающими звуками. Будто металл стучал о металл. А вот тихое жужжание над ухом заставило возмущённо открыть глаза.

– С добрым утром, соня!

Улыбчивое лицо старика в респираторном костюме встретило меня при пробуждении довольно приветливо, звонкий голос звучал жизнерадостно.

– На всю оставшуюся жизнь выспалась?

Открыла и закрыла рот, ощущая жгучую режущую боль в горле.

– Потерпи, сейчас я подколю тебе обезболивающего, сможешь пить гортанью, а не только через капельницу.

Изумлённо воззрилась на него вначале, а затем опустила взгляд на себя и обомлела от страха – ничего не скажешь.

На левом плече свежие швы, рубец выглядел воспалённым, в правой руке торчал катетер для капельницы. Но главное – пищевод нещадно жгло, а к ногам прикреплены электроды, которые зачем-то били током прямо в пятки и заставляли мышцы болезненно сокращаться.

– А, это… Терпи, моя хорошая. Хочешь остаться на своих двоих – терпи. Сейчас ещё сделаю укол разжижающего, для профилактики тромбов. Две варикозные вены я уже удалил. Больше не получится, стенки тонкие. Придётся ампутировать.

Что?

Я чуть в голос не крикнула.

Кто он такой и что со мной делает?

– Я, моя дорогая, доктор, который милостиво согласился вылечить тебя после радиационного ожога. Ты пять дней провалялась в реанимации. И если бы не Гилем, тебя бы уже давно утилизировали. Так что поумерь свой пыл и слушай внимательно. Тебя вытащили с того света. Плечо твоё я тоже подлатал. Удалил искусственные нервные волокна. Новые нарастут. Есть у меня одно экспериментальное средство. Не бойся, на себе проверил.

Чему бы то ни было удивляться уже поздно, осталось лишь внимательно слушать и молчать.