Морвейн Ветер: Подменыш

Содержание

– Содержание -

ПРОЛОГ

Глава 1. Сопряжение

Глава 2.Явь

Глава 3. Избушка колдуна

Глава 4. Брат

Глава 5. Утро

Глава 6. Тризна

Глава 7. Край вечной зимы

Глава 8. Буря мечей

Глава 9. Ладья мертвецов

Глава 10. Путь сквозь тьму

Глава 11. Пещеры троллей

Глава 12. Середина зимы

Глава 13. Военный совет

Глава 14. Путь сквозь льды

Глава 15. Узы

Глава 16. Тайны и Тени

Глава 17. Встреча

Глава 18. Наследие Фреи

Эпилог

ПРОЛОГ

– Девочка! – прошептала повитуха. – Девочка, да ещё такая чёрненькая!..

Роженица замолкла, забыв о недавней боли. Горло схватили крючковатые пальцы страха.

– Девочка… – прошептала она. – Олаф меня убьёт…

Хильда, жена Олафа, славного северного воина, уже дважды рожала дочь.

Если поначалу её брак начинался с большой любви, то с каждой новой неудачей положение Хильды в семье становилось всё более шатким. Не раз уже Олаф пенял ей на то, что наложница Нейла сумела подарить ему то, чего Хильде никак не удавалось – родила сына. Он ждал того же и от жены, но Хильду будто прокляли… До сих пор рождались только девочки, а эта, к тому, оказалась черноволосой, будто вовсе и не златовласого Олафа дочь. Не было ни малейшего шанса, что Олаф признает ребёнка за своего.

С ужасом взирала Хильда на кричащего темноволосого младенца. Тщетно протягивала его ей повивальная бабка Магда. Хильда, глядя в карие, цыганские глаза девчушки, окончательно убедилась в том, что над ней тяготеет проклятие.

– Выброси… – прошептала она. – Выброси её… Скажем Олафу, что ребёнок родился мертвым.

Магда с неудовольствием глядела на свою пациентку. Она принимала младенцев ещё тогда, когда на север не пришла новая вера в Огненного Бога. Лечила такие болячки, на которые и зрелому воину взглянуть страшно. Проводила обряды, на которые решится не каждая лесная ведьма.

Магда не была злой. Она лишь хорошо понимала людей и не питала иллюзий на их счёт. Ей не нравилось то, что говорила Хильда, но и принимать участие в чужих судьбах она давно устала.

– Точно ли то, что ты говоришь, госпожа? – спросила Магда.

– Убери с глаз долой! Утопи! Только не…

– Есть выход лучше, – перебила её Магда. – Избавишься от неугодной дочери и обзаведёшься желанным сыном. Крепким, сильным. Таким, какого ни у одной служанки не было и нет.

Хильда, затаив дыхание, глядела на старуху.

– Что надо делать? – шёпотом спросила она, не в силах до конца поверить тому, что слышит.

– Сегодня лунная ночь. Положишь младенца на подоконник и откроешь ставни. Ляжешь спать и отвернёшься к окну спиной. Будет кричать – не подходи. Будет плакать – не слушай. Будут стучать по земле копыта – не смей поворачивать головы.

Хильда с сомнением глядела на старуху.

– Что ты задумала, старая? Уж не подмену ли? Мне чужой ребёнок не нужен! Олаф сразу раскусит обман, если мальчик будет на него не похож!

– Мальчик будет похож, – успокоила её Магда. – А если всё сделаешь правильно, лесные духи благословят тебя, и ты будешь рожать сыновей одного за другим. Поняла ты меня?

Хильда опасливо кивнула.

– Не грех ли это? – осторожно спросила она.

Старуха не сдержалась – хохотнула зло.

– Да уж конечно больший, чем утопить ребёнка в реке! Ты, что ли, смеёшься надо мной?

– И то правда… – тихо проговорила Хильда. – Что ж… Пусть будет, как ты говоришь. Если всё сладится – хорошо отблагодарю тебя за помощь.

Старуха лишь махнула рукой. Оставив мать наедине с малышкой, вышла за дверь.

Той ночью никто из них не спал – ни повитуха, ни роженица, ни младенец.

Мать и дочь лили слёзы. Одна – от предчувствия беды и разлуки. Другая – от того, каким холодным, колючим и недобрым оказался воздух, который она едва успела вдохнуть.

Магда же пошла далеко в лес, туда, где притаился нетронутый новой верой ведьмин круг. Завела танец, для которого давно уже не годились её старые ноги.

Долго плясала она, пока не упала ничком, тяжело дыша. В тот же миг явился перед ней силуэт в тёмном плаще.

– Марна? Ты меня звала?

– Давно уже, – ответила Магда, тяжело дыша. – Давно уже меня зовут не так.

Хохотнул в ответ закутанный в плащ визитёр.

– Крещёные девки такие танцы не пляшут. А я не старею, Марна. Я помню те времена, когда ты не носила креста. К этой, крещёной, я бы не пришёл.

Мужчина присел на корточки и, выпростав из-под тёмного плаща изящную руку с длинными пальцами, подцепил одним подбородок старой ведьмы.

– Марна… – протяжным полушёпотом произнёс он. – Как же ты постарела, красавица моя. А ведь разве так много зим прошло?

– Шестьдесят шесть, – Магда протянула руку, чтобы убрать от своего лица пальцы собеседника, да так и не решилась. Замерла, едва касаясь своими обломанными, пожелтевшими ногтями его белой, вечно молодой кожи. – Шестьдесят шесть, Имрек. Не так уж мало для людей.

Тот, кого звали Имрек, покачал головой и капюшон скользнул ему на затылок, открывая свету луны точёные черты лица и острые кончики эльфийских ушей.

– Такой красивой была… – почти что с грустью прошептал он.

– Ты выпил мою жизнь.

В голосе старухи не было ни злости, ни обиды, когда она это произнесла.

– Ты обманула меня.

– А ты меня.

– Ты обещала мне младенца, Марна.

– И слово я сдержу. Жизнь за жизнь.

Имрек отодвинулся и кивнул.

– Ты знаешь правила, да? Мать должна быть согласна.

– Она согласна. Ты знаешь цену, ведь так?

– Так.

Оба замолкли, глядя друг на друга с грустью. Оба видели перед собой совсем другие времена, и всё же грусть их была разного рода. Магда скорбела о быстротечности жизни и завидовала тому, кому не дано познать смерти.

Имрек грустил о времени, которое казалось ему рекой без начала и конца.

– Итак, – напомнил он. – Где моя плата?

– Наклонись, княже, и слушай сюда.

Полная луна светила над лесом. Шелест листвы мешался с говором извилистой реки. Копыта чёрного коня, подкованного серебром, выбивали по воздуху стремительный ритм. Имрек мчался забрать то, что ему принадлежит.

Глава 1. Сопряжение

Имрек нечасто бывал в мире людей. Как и другие эльфы, он жил собственной вечной жизнью, таившейся в Тени. Только изредка два мира – мир людей и мир Древних – соприкасались между собой на вершинах холмов, в проходах пещер, да в других местах, куда редко забредал человек.

Когда-то, даже по эльфийским меркам давным-давно, миры эльфов и смертных были едины. Един с ними был и третий мир, который теперь люди называли Навь.

Людей тогда было ещё не очень много, и ни власти, ни силы, чтобы оспаривать могущество бессмертных рас, у них ещё не было. Эльфы тогда считали себя защитниками и наставниками мира и противостояли множеству других существ, которые были такими же древними, как и они.

Всё изменилось, когда люди узнали тайну железа. Они перестали быть младенцами, покорными воле старшего народа, и с одинаковой яростью стали отстаивать своё право на свободу от эльфов, троллей и других чудовищ.

Тогда-то маги и священники древнего народа собрались на совет, который длился триста тридцать дней. Непросто было прийти к единому решению множеству мудрецов, привыкших противостоять друг другу в той же мере, в которой друг с другом враждовали ярлы смертного племени. И всё же страхи мудрецов были едины – они боялись железа и боялись растущего могущества молодой расы. Так было принято решение разделить миры и скрыть города эльфов в Тень.

О том же, что делать с троллями и другими исконными врагами эльфийского народа, мудрецы договориться не смогли. Уничтожить их у эльфов не хватило бы сил, оставить жить среди людей – означало обречь человечество на гибель. Среди эльфов всё ещё были те, кто сочувствовал и людям, и другим древним народам, и так в великом плане эльфийских чародеев появился третий мир – Навь. В то время как Тенью теперь правили эльфийские князья, а Явь досталась растущему племени людей, Навь населили все остальные народы, куда более жестокие, чем эти два. В Нави шла бесконечная война, то и дело населившие её чудовища норовили прорваться в мир людей, чтобы поживиться чужой жизнью – самой большой ценностью во всех трёх мирах.

Эльфы же, обиженные на людей и их неподчинение, больше не пытались становиться на их защиту. Теперь они жили своей жизнью, ступая в мир людей лишь для того, чтобы развлечься, выменять то, чего не было в их княжествах, или заключить другую выгодную сделку.

Имрек хоть и прожил уже больше шести сотен лет, а тоже был не чужд таким забавам.

«Какой красавицей была…» – со вздохом подумал он, прикрывая глаза и доверяясь бегу верного коня. Увы, но жизнь людей была слишком быстротечна, чтобы долго о ней тосковать, и к тому времени, когда вдалеке замаячил силуэт его башни, сплетённой из ветвей деревьев, Имрек уже напрочь забыл и лицо Марны, и её новое имя.

«Правила», о которых говорила эльфу старуха, состояли в том, что эльф не мог забрать жизнь, которую охраняли другие боги, не мог забрать младенца у матери против её воли и не мог забрать то, что принадлежало людям, не заплатив равной виры.

Так устоялось испокон веков, с тех пор, как эльфы взяли на себя клятву защищать людей. И пусть древний народ давно уже не питал к младшему брату любви, законы, записанные на священных камнях, действовали до сих пор.

Марна рассказала Имреку, что мать желает избавиться от младенца, и рассказала, какой будет цена – одна плата для роженицы, другая – для посредницы.

Старухе Имрек обещал ещё тридцать лет жизни – пусть она не стала бы моложе, но век её стал бы на треть длиннее. Во власти эльфийского князя, веками копившего жизненную силу людей, было одарить её подобной наградой.

Роженица же, по словам Марны, ненавидела ребёнка за то, что он не походил на отца. И в обмен на настоящую человеческую жизнь желала иметь любого мальчика, золотого волосами, как муж её Олаф, и такого же сильного в обращении с мечом.

Не было трудно для Имрека исполнить и это желание.

Прискакав к своему ивовому терему, князь оставил коня слугам, а сам спустился в подвал, где вот уже сотни лет томилась безумная пленница. Была она крупнее и сильнее любого из людей, и тем более – эльфов, потому как последние были изящны и красивы, но хрупки телом. Троллиха была безумна, и Имрек не стал вести с ней долгих разговоров. Приказал слугам привязать её так, как было ему удобно, и сделал так, что понесла она от него в ту же ночь.

Затем долго танцевал колдовской танец эльфийский князь, девять раз обошёл он тело пленницы, пока в воплях и боли не родила она младенца, лицом как две капли воды похожего на человеческого ярла Олафа. Крупного, как была в детстве его настоящая мать, и такого же сильного. Обрезав пуповину, Имрек взял младенца на руки, закутал в паучий шёлк. Вернулся к своему коню и снова помчался по небу туда, где соединялись мир эльфов и мир людей. Раньше, чем над Явью засеребрился рассвет, уже стоял он под окнами Хильды. Опустив на подоконник одного младенца, он взял в руки другого и прижал к груди. Хотел было осмотреть его, да не успел – закричали петухи, и Имрек понял, что пришло время возвращаться домой.

Вскочив на коня, он помчался обратно к лесу, миновал переход, уложил младенца в своей спальне на шёлковых эльфийских покрывалах. Развернул человеческие пелёнки. И замер, с удивлением разглядывая то, что приобрел.

***

Открытие Имрека не слишком расстроило. Оно не нарушало его планов.

Имрек давно забыл об обещании Марны подарить ему младенца. Он бы и не вспомнил о человеческой женщине, если бы не столь кстати пришедший ему в полнолуние зов.