Как часто встречаются психосоматические проявления? По некоторым данным^[4], до 20 % посещений врача связаны с телесными симптомами, ясную соматическую причину которых невозможно установить. Согласно одному английскому исследованию конца 90-х годов, до 52 % посетителей крупной многопрофильной клиники обращались к врачам с необъяснимыми, с медицинской точки зрения, симптомами (а в гинекологии их число доходило до 67 %^[5]). Мы говорим о необъяснимых с медицинской точки зрения симптомах, подразумевая, что лечащий врач не смог найти явной медицинской причины их возникновения.

В крупном обзоре немецких ученых^[6], охватившем 24 страны, 32 исследования и более 70 000 пациентов, у 26–34 % пациентов, обратившихся за первичной медицинской помощью, можно было диагностировать одну из разновидностей соматоформного расстройства. Соматоформное расстройство – это общепринятый до недавнего времени психиатрический диагноз, который ставили, когда пациент обращался с разнообразными жалобами на телесные симптомы, но каких-либо нарушений в работе органов найти не удавалось.

Есть и такие пациенты, у которых стоит диагноз, но они описывают свои страдания так, что врач не может объяснить происходящее только лишь проявлениями его болезни. Это такое комбо: соматическое заболевание + психосоматическое расстройство.

Психосоматические расстройства вызывают у пациентов много физического дискомфорта. Часто они вынуждены тратить большие суммы денег на ненужные медицинские процедуры. Психосоматические расстройства сложно лечатся и зачастую сохраняются до конца жизни. Часто упоминание врачом психосоматики воспринимается пациентом как наплевательское отношение и желание отделаться, а члены семьи могут ставить знак равенства между «психосоматическим расстройством» и симуляцией. Психосоматическая медицина – это сумеречная зона, где все кажется непонятным, а используемые методы лечения кажутся противоречивыми.

Вывод неутешительный: психосоматические расстройства широко распространены, при этом до сих пор не существует единого мнения о том, что же они из себя представляют и как формируются. Однако дело не в том, что ученые ленятся, а в том, что, несмотря на весь прогресс науки, мы до сих пор по-настоящему не понимаем, как соотносятся процессы, протекающие в теле, с процессами, протекающими в психике. Чтобы убедиться в том, что научная мысль не стояла на месте, а философы и ученые прикладывали все силы в попытках понять, что же такое психосоматика, давайте пробежимся по истории развития дисциплины.

Похоже, что психологические и соматические проблемы в древности рассматривались как единое целое. Антропологи называют такое воззрение словом «синкретизм». Есть несколько явлений, их объединяют вместе, но при этом не пытаются найти связи между ними. Человек – это некая емкость, в которой соседствуют тело и разум, как будто бы не пересекаясь между собой.

В некоторых местах такой способ думать про здоровье человека сохранился до наших дней. Например, у некоторых африканских народностей (скажем, племя шона), проживающих на юге от Сахары, есть заболевание – куфунгисиса, что можно перевести как «избыточное думание»^[7]. Любопытно, что, описывая симптомы этой болезни, пациенты местных знахарей перечисляют соматические, психологические и социальные факторы так, как если бы они были равнозначны: например, грусть, сердцебиение и проблемы в семье. Соответственно лечение будет воздействовать на все стороны жизни. Целитель может предписать одновременно: прием лекарств (воздействие на тело), психологические интервенции (воздействие на психику), изменения образа жизни и очистительные религиозные процедуры (воздействие на социальные факторы заболевания).

Далее история повернула в сторону соматического. С точки зрения древнегреческих врачей, в основе любых расстройств лежали физические причины – нарушение баланса телесных функций. Существовало несколько медицинских школ. Последователи Гиппократа считали, что расстройство – результат дисбаланса внутренних «жидкостей»: крови, слизи, черной и желтой желчи. Другая школа считала, что изменяются качественные характеристики этих «жидкостей». Некоторые полагали, что болезни возникают из-за нарушений циркуляции атомов через поры тела. Мы видим, что мыслители того времени искали одну физическую причину, которая объясняла бы любое расстройство. Стремление к одной упрощенной объяснительной модели свойственно нам всем, так как она снижает уровень неопределенности и дает четкие инструкции, что делать.

Но гениальные врачи античности, такие как Гален и Гиппократ, не могли не заметить взаимосвязь состояния ума и физических проявлений. Гиппократ писал, что на ум влияют: чрезмерное употребление алкоголя и еды, сон, бодрствование, страсть к азартным играм, беспокойство о повседневных делах. Тревожные ситуации вызывают дрожание тела и вялость. Страх, стыд, печаль, душевная боль, гнев и другие чувства вызывают расстройства в теле, которые проявляются в расстройстве телесных сил, учащении пульса и потливости. Гален (I–II вв. н. э.) советовал для хорошего здоровья избегать чрезмерных страстей, ярости, гнева, страха, зависти и беспокойств, ибо по мере их увеличения физическое состояние ухудшается. Он делил страсти на внезапные беды и чрезмерные радости: и те и другие нарушают течение «пневмы» (жизненного духа) и делают ее вялой^[8].

Следующая страница в истории развития психосоматических идей связана с психодинамическим направлением в психотерапии. Отцом-основателем этого подхода был Зигмунд Фрейд. Он, как и свойственно любому человеку, использовал простую метафору для осмысления изучаемых им явлений. (Современные когнитивисты утверждают, что понять сложный мир человек не способен без опоры на какую-нибудь повседневную метафору)^[9]. Образ, стоящий за психодинамической теорией, – это паровой котел. Внутри нашей психики, как в паровом котле, бурлит и накапливается энергия, которая используется организмом для достижения целей. Если у энергии нет возможности выходить, она начинает прорываться в виде психических и физиологических проблем.

В работах Фрейда эта метафора лежала в основе теории конверсионных расстройств («истерии»). Внутриличностный конфликт (например, между сексуальными побуждениями и культурными запретами) не может найти выход в сфере психики, так как, если его осознать, «светлый» образ себя может быстро разрушиться. Срабатывают психологические защиты. Поэтому напряжение переходит в соматическую область и проявляется в виде конкретного телесного симптома – паралича, необъяснимых нарушений в работе органов и тому подобного. Фрейд предполагал, что у конверсионного симптома должен быть символический смысл: если мы не можем говорить о чем-то, то теряем голос, нежелание вступать в сексуальную связь выражается в дисфункции репродуктивной системы и т. д. Удаление конфликта из сознания в бессознательное в психодинамических подходах называют «вытеснением», а вытеснение конфликта из психики в тело – «соматизацией». Задачей терапии было вывести конфликт в сознание и разрешить его – психосоматический симптом тут же проходил.

Среди последователей психодинамического направления многие занимались вопросами психосоматики, но, наверное, никто не внес вклада больше, чем Франц Александер. Занимаясь психоанализом, он заметил, что не все психосоматические симптомы имеют символический смысл, и предложил свою теорию «специфического психосоматического конфликта»^[10]. Исследования Александера показали, что расстройства тела имеют связь с определенным личностным конфликтом. К примеру, подавляемое чувство гнева способно привести к сбоям в работе сердечно-сосудистой системы, а это приведет к повышению давления, и если конфликт не разрешается длительное время, то симптом хронифицируется и может приводить к развитию гипертонии. Такие хронические эмоциональные проявления сначала изменяют функционирование органов, а со временем могут даже приводить к их необратимым изменениям. Александер приводит список таких «классических» психосоматических заболеваний (иногда их называют «чикагская семерка» или «святая семерка»):

1) гипертония;

2) язва желудка и двенадцатиперстной кишки;

3) неспецифический язвенный колит;

4) астма;

5) тиреотоксикоз;

6) ревматоидный артрит;

7) нейродермит с псориазом.

Разные типы внутренних конфликтов ведут к разным физическим симптомам и в итоге – к разным болезням. Если ваша проблема в инфантильной зависимости, готовьтесь к бронхиальной астме или к язвам. Конфликт между стремлением к независимости и потребностью в опеке приведет к язве в двенадцатиперстной кишке, а между избыточным контролем и стремлением к спонтанности – к ревматоидному артриту.

Как и положено представителю психоаналитического направления, Александер считал, что закономерности наших эмоциональных напряжений связаны с ранним детским опытом, который «оживает» в сложных ситуациях во взрослом возрасте.

Александер одним из первых пытался объединить данные физиологии, психотерапии и клинические наблюдения. Его теории оставили заметный след в «народной» психологии. Кто из нас, например, не слышал мнения, что горло болит от невысказанных обид? Но сейчас его идеи рассматриваются лишь как часть истории психосоматической науки. Помните об этом, когда читаете в книгах и в Интернете материалы о специфичности симптомов. Исследования давно опровергли эту теорию.

Интересным дополнением теории подавленных конфликтов мы обязаны сразу двум исследователям, немецкому врачу Александру Митчерлиху и психоаналитику, другу Фрейда, Максу Шуру. Они добавили к существовавшей теории конфликтов одну важную составляющую – способность психики справляться со стрессом. Здесь мы приведем метафору «двух линий обороны». Когда внутри психики возникает напряжение (конфликт между желаемым и правильным), то сначала в бой вступают защитные механизмы. Мы обращаемся за поддержкой к друзьям, отвлекаемся на работу, рационализируем конфликт, трансформируем неподобающее желание в культурно-приемлемое или относимся к происходящему с юмором. В большинстве случаев этих «бойцов» достаточно, чтобы справиться с вызовом. Но если они не справляются, то, чтобы сохранить целостность психики, подключается вторая линия обороны – тело. Конфликт проявляется в виде телесного симптома, у которого при этом нет биологической основы (нет повреждения тканей либо вирусов или бактерий). Шур считал, что переживать все конфликты на уровне тела – это естественное состояние любого младенца. Затем, осваивая язык и культуру, мы учимся справляться с напряжениями на уровне психики – и это более совершенные и гибкие механизмы справляться. Но в сложные моменты эти механизмы могут давать сбой, и тогда мы снова возвращаемся на детскую стадию и переживаем конфликты на телесном уровне.