– Поэтому скоро поедем дальше. У нас с тобой будет увлекательная поездка. Я покажу тебе все самые большие города нашего царства, и ты узнаешь об их особенностях.

Глаза Массиниссы обрадованно заблестели. Быстро облизав ложку и запихав в рот несколько кусочков вяленого мяса, он проговорил:

– Я готов ехать дальше…

Гайя посмотрел на Стембана, которому уже подвели коня.

Командир взобрался на него и зычно крикнул сотне:

– Выступаем!

Воины сели на подведенных к ним коней, дождались, пока молодая десятка быстро уберет остатки пиршества. Затем маленькое войско, соблюдая прежний порядок, двинулось дальше.

А еще Массиниссе понравилось в этом походе то, что в ближнюю десятку входил Балганон, молодой, но начитанный парень, который считался неофициальным историком и архивариусом, причем не только железной сотни, но и всей дворцовой канцелярии. Гайя велел, чтобы, пока они двигались по Массилии, историк рассказывал царевичу все, что знал об истории Нумидии.

Во дворце царь старался этого не делать из опасения, что какие-то сведения о подобном обучении попадут в Карфаген и вызовут там неудовольствие. Любые исторические сведения, которые рассказывали о непростых отношениях пунийцев и нумидийцев, карфагеняне не приветствовали. Они опасались, что тем самым Гайя будет готовить будущего наследника к противостоянию столице мира. Потому грек-лекарь Пеон учил царевича безобидным наукам – математике, письменности, литературе, языкам. Но здесь, в кругу своих верных воинов, царь мог не опасаться, что кто-то донесет на него пунийцам.

Балганон поведал царевичу о том, что Нумидия была некогда большим единым государством, которого боялись соседние страны Ливия и Мавретания, опасались племена гетулов и пустынные дикари – гараманты. И когда на побережье Африки появился Карфаген, нумидийцы, не чувствуя опасности, наладили отношения с этим городом-государством и даже защищали его от нападок недружественных соседей. Но после того как пунийцы набрались сил, они стали создавать наемные армии и завоевывать новые территории. В Африке под их власть попала Ливия.

Не решаясь в открытую напасть на воинственную Нумидию, карфагеняне спровоцировали конфликт между братскими племенами массилов и массесилов. Это вызвало раскол страны на два царства. Вражду и недовольство друг другом среди нумидийцев пунийцы разжигают до сих пор. Массилы в течение нескольких веков не раз пытались выступить против карфагенян, но те привлекали на свою сторону массесилов, и западные нумидийцы били в спину соплеменникам.

– А с тех пор как у пунийцев появились боевые слоны из Индии, а также тяжеловооруженная наемная пехота и сильная кавалерия, победить их ни разу не удавалось, – грустно проговорил Балганон. – Тяжелая пехота, защищаясь от дротиков нумидийцев крепкими доспехами и прочными щитами, всегда остается несокрушимой на поле боя. А из-за длинных копий пехотинцев их почти невозможно достать нашими короткими мечами. Пунийские слоны пугают наших коней одним запахом и видом, не говоря уже о том, что на них есть вражеские воины-стрелки. И если с тяжелой конницей карфагенян мы еще можем как-то справиться, то вот с их доспешной пехотой и слонами пока никак…

Массинисса подумал и вдруг спросил царя:

– Отец, а почему бы и нам не завести у себя тяжелую пехоту? А слоны и в наших степях водятся – наловим их и научим драться с чужеземными!

Воины ближней десятки заулыбались и ободряюще закивали.

Царь тоже усмехнулся:

– Как ты хорошо и быстро все это придумал, царевич! Трудность только в том, что у нас не хватит денег, чтобы вооружить и обеспечить доспехами тяжелую пехоту. А еще некому учить ее воевать, как это умеют карфагенские наемники, ливийцы или римляне. Да и со слонами у нас никто не может управляться. Так что пока мы не можем на равных противодействовать пунийскому войску.

Тягостное молчание последовало за этими словами царя.

– Я что-нибудь придумаю! – громко пообещал царевич своим звонким голосом, и его услышали все.

– Массинисса! – ободряюще закричала ближняя десятка, не столько веря словам юноши, сколько стараясь сделать приятное отцу.

– Массинисса! – крикнул еще раз со всеми и царь, выражая восхищение сыном.

Сотня продолжала путь по, казалось бы, нескончаемой степи. Окрестности были наполнены пением птиц и жужжанием насекомых. Только животные, своим звериным чутьем ощущая опасность, исходившую от этого небольшого, но грозного отряда, предпочитали не попадаться его воинам на глаза.

За интересным рассказом незаметно прошла вторая половина дня, и ближе к вечеру по команде Стембана сотня, выбрав место в стороне от дороги, на небольшом холме, принялась готовиться к ужину и ночевке. Ближняя десятка расположилась посреди построения, остальные – несколькими кругами вокруг них.

Молодые воины разнесли всем дрова и продукты. Вскоре на разожженных кострах зашкварчали жареные барашки, а на расстеленных походных скатертях появились вареные яйца и сыр, овощи и фрукты. На ночь нумидийцы наедались от души. Не отставал от воинов и налегавший на мясо царевич.

Глядя на его аппетит, Стембан склонился к царю и проговорил:

– Уж не знаю, насколько хорошо его наставник учит царевича воинскому ремеслу, но ест он по-бодешмунски – много и беспощадно! Эту науку своего учителя Массинисса прекрасно усвоил.

Гайя усмехнулся:

– Ну что же, хороший аппетит – уже неплохо!

Бодешмун, краем уха услышав, что говорят о нем, недобро покосился на Стембана, но ничего не сказал.

Когда с едой было покончено, чуть отдышавшись, воины стали подниматься и делать различные упражнения. Молодые шустро унесли скатерти. Вместе с царем поднялся и Массинисса.

Стембан вдруг скомандовал:

– Бой!

Наевшиеся воины поднялись, выстроились попарно, достали мечи и принялись рубиться друг с другом. Схватились за оружие и царь с сыном. Правда, Массинисса, держа в одной руке меч, из второй не выпускал кость с недоеденным мясом.

– Защищайся! – крикнул отец, и его меч замелькал так быстро, что царевич вскоре увидел острие у своего лица.

– Отец, я не доел! – возмущенно вскричал царевич. – И сейчас не настроен сражаться.

Гайя ударил его лезвием меча плашмя по плечу.

– Во-первых, в походе – не отец, а царь! А во-вторых, нумидиец всегда должен быть настроен на бой! Враг не будет спрашивать, когда тебе удобней с ним сражаться! Он может напасть в тот миг, когда ты этого не ждешь! Защищайся!

Массинисса, вяло отмахиваясь мечом, поинтересовался:

– Но почему после такого обильного ужина нельзя просто отдохнуть?

– Тут много причин. С одной стороны, мы не заплываем жиром, с другой – немного утомляемся, чтобы крепче спать. Дополнительная тренировка совсем не лишняя, а кроме того, человеческое тело «запоминает» движения перед сном. И если нас внезапно разбудят из-за нападения, мы даже сонные будем готовы дать отпор. Да сражайся ты, наконец!

Царь вновь пошел в атаку, но Массинисса вдруг крикнул:

– Лови! – и подкинул отцу баранью кость.

Гайя всего на миг отвлекся на нее, и в следующий миг острие меча Массиниссы было у его горла.

Царь в восхищении развел руками:

– Ты победил!

Сражавшийся рядом с ними Стембан произнес:

– Надо же, какой хитрец! Не сможет победить силой – возьмет верх изворотливостью!

– Это называется «наука по-бодешмунски», – проговорил противостоявший ему наставник царевича.

Бодешмун изрядно утомил командира отряда, и тот, утерев со лба пот, подал долгожданную для многих команду:

– Отдых!

Так как поединщик не «одолел» его в их импровизированной схватке, Стембан не удержался от колкости в адрес телохранителя Массиниссы:

– А ты, Бодешмун, оказывается, не так хорош, как о тебе рассказывают.

– Старею, видимо, – равнодушно пожал плечами тот.

Однако, услышав это обидное замечание, к ним стали подтягиваться другие воины железной сотни и недовольно переговариваться. Стембан растерянно завертел головой, не понимая, что происходит. Зато Гайя, сообразив, что его ветераны обиделись за товарища, который просто не захотел ронять авторитет начинающего командира, быстро придумал способ, как решить проблему, никого не обидев.

– Бо-деш-мун! Бо-деш-мун! – громко хлопая в ладоши, стал он призывать его продемонстрировать свое искусство.

Стембан уже устраивался на своем лежбище, и поэтому это не выглядело для него как вызов на новый поединок. Царь просто просил старого воина показать, что он умеет.

Все вокруг поняли задумку Гайи и тут же подхватили:

– Бо-деш-мун! Бо-деш-мун!

Тот нехотя вышел в круг, ловко поймал брошенный ему кем-то щит и вновь вынул свой меч из ножен…

Конечно, после случая со змеей Массинисса понимал, что неспроста его наставника считают лучшим воином Восточной Нумидии, но то, что он увидел в этот раз, было поразительным. Бодешмун начал размеренно, с нескольких выпадов и ударов, при этом быстро и ловко защищая свое крупное тело довольно маленьким щитом. После он стал двигаться все быстрее и быстрее, и при этом не делая лишних, ненужных движений. Поступь его была то мягкой, словно он подкрадывался, то решительной и грозной, словно он добивал врага. Короткий нумидийский меч так часто поблескивал при свете костра, что казалось, будто наставник жонглирует какими-то огоньками.

Воины сотни восхищенно смотрели на все его движения, а Массинисса невольно попытался их повторять, чтобы хоть что-то запомнить. Гайя ободряюще похлопал его по плечу: дескать, правильно делаешь, сын, учись.

Наконец Бодешмун завершил свое выступление, более походившее на некий танец, под громкие одобрительные выкрики.

– Повезло же нашему Стембану, что он уже лежит, – послышались приглушенные насмешливые высказывания.

– Ну да, против такого Бодешмуна он бы все равно долго не выстоял.

– Если бы он дрался в бою, с полсотни врагов положил бы, не меньше!

Стембан, неотрывно следивший за воинским искусством наставника царевича, уже пожалел, что подшучивал над ним. Ничего не говоря, он укрылся с головой покрывалом, делая вид, что не слышит неприятных слов в свой адрес.

После тренировки молодые воины положили прямо на траве небольшие, но плотные покрывала для царя и царевича и набросили на них звериные шкуры.

– Устраивайся! – велел царь. – И укрывайся, ночью может быть холодно. Это тебе не в шатре ночевать! Это самый настоящий отдых воинов.

Остальные сами устроили себе небольшие лежбища и расположились вокруг своих костров головой к огню. У костров остались по два караульных от каждой десятки.

– А почему мы ложимся головой к огню? – спросил, зевая, Массинисса.

– Если на нас нападут враги или дикие звери, то мы, поднимаясь, не ослепнем от света огня и сможем сориентироваться, чтобы сражаться. Все, спи, царевич! За один вечер всю воинскую науку тебе не преподашь.

Из телохранителей первым лег спать Харемон, а Бодешмун, заботливо прикрыв почти сразу уснувшего Массиниссу, чуть погладил его кудри.

Глава 3
Бодешмун

Проснувшись утром, царевич с деланой бодростью в голосе поинтересовался:

– Царь, а достаточно ли мы взяли людей для охраны? Особенно с учетом того, что на меня и так уже покушались в Цирте? Нас ведь здесь всего сотня, а я слышал во дворце разговоры, что местные разбойники для нападений на караваны собираются в банды по триста-четыреста человек.

Гайя многозначительно оглядел воинов: дескать, вот какой у меня предусмотрительный сын. Но, видя, что бойцы царской сотни еле сдерживают улыбки, серьезно пояснил:

– Знаешь, Массинисса, это хорошо, что ты заботишься о безопасности. Из тебя получится хороший царь. Но пусть разбойники тебя не беспокоят. Дело в том, что впереди нас идет двухтысячный авангард полководца Муттина с приказом очищать от них окрестности. А с тыла нас прикрывают три тысячи воинов арьергарда под командованием полководца Залельсана. Они стараются быть незаметными для нас, но их конные разъезды приглядывают за нами и, если что, придут на помощь.