Похрен! Для начала я настиг контуженного и с разбегу рубанул его бердышом по металлическому горбу на спине. Мерзко хрустнуло, врубаясь в органическо-технологическое нутро, лезвие, что-то засипело и захрипело. Манипуляторы тут же отключились, встали колом – и этот киборг ляпнулся лицом прямо в обгорелый асфальт. А вот бердыш, гадство такое, не доставался! Что-то там шевелилось внутри этого наспинного механизма и оружие мое не отпускало!

А я не мог отпустить третьего урода – это точно. Они тут устроили капитальную резню и должны за это поплатиться! Не слишком хорошо соображая, что именно делаю, я подхватил с пола плазмомет. Урукам запрещено? А гекатомбы на мостах устраивать – не запрещено?

– Эй, паскуда!!! – крикнул я. – Посмотри на меня, урод!

Киберэльф оторвался от своего увлекательного занятия и развернулся в мою сторону, щелкая манипуляторами. Угрожающе так получилось, но я бояться не умею – нет у меня физически такого органа, отвечающего за страх, спасибо урукской генетике…

– Н-на! – выдохнул я и нажал на гашетку.

Орудие дернулось и с гулом выплюнуло из дула сверкающий болид. В глазах киборга читалось недоумение и какая-то детская обида – как будто у школьника-хулигана, который пытался вымогать конфеты у детсадовцев, но внезапно вместо конфет получил от них коллективных люлей. Сгусток плазмы врезался террористу в грудь, выжигая органику, металл, аугментированные элементы и сложные вычислительные системы…

А потом рвануло так крепко, что ударной волной меня подняло в воздух и садануло о перила моста – спиной и затылком, и, кажется, я на секунду потерял сознание.

⁂

Возвращение в реальный мир было ярким и шумным. Стрекотали над головой самые обычные вертолеты, спускался на тросах милицейский спецназ – ребята в бронежилетах, шлемах-сферах и сером городском камуфляже споро рассредоточивались по мосту. На спинах у них красовалась такая знакомая аббревиатура на латинке – «SOBR».

По мосту… По тому, что осталось от моста. Там, где раньше громоздился завал из машин, возле которого я и пристрелил киберэльфа из плазмомета, зияла огромная дыра. Как раз на две полосы движения.

– На хрен, на хрен… – Я аккуратно, стараясь не привлекать к себе внимания, протер банданой рукоять плазмомета, цевье и все прочее и, пользуясь своей близостью к перилам, выбросил орудие в реку.

Если что – найдут. Те, кто будет знать, что искать.

– Тут выживший! – мигом срисовали меня спецназовцы. – Работаем, работаем…

Откуда-то появились парамедики с носилками и медицинским кофром. Хрупая ботинками по обломкам машин, асфальтной и бетонной крошке, отделение собровцев деловито приближалось ко мне, ощетинившись во все стороны стволами автоматов. Другие уже брали под контроль прилегающую местность, оставляя посты у найденных особо ценных улик. Например – трупов киберэльфов. Ну чисто картинка! Ща-а-ас, всех спасут и всем помогут, да. Где ж вы раньше были, а?

– А-а-а-а, черт, это черный урук! – Этой фразы, прозвучавшей из-под черной балаклавы одного из спецназовцев, хватило, чтобы деловитость мигом сменилась агрессией и все стволы оказались направлены на меня.

– Лежать, лежать, мордой в пол, руки за голову! – орали они. – В случае неподчинения – открываем огонь на поражение!

– Мужики, это не я! То есть – я! Но не это! – Понимая всю тщетность попыток что-то кому-то доказать в данной ситуации, я все-таки решил попробовать: – Мост киборги громили. Я мимо проезжал и ввязался!

Но на асфальт – лег, и руки за голову завел. Слова Петеньки Розена о критической массе свинца в организме никто не отменял: если сотня этих ребят начнет поливать меня из автоматов – никакие татау не помогут.

– Лежи тихо, образина! – Они застегнули на моих запястьях пар пять наручников, не меньше. И столько же – на ногах.

– Свяжитесь с Иваном Ивановичем Риковичем, целовальником Сыскного приказа. Говорить буду только с ним, – несколько раз повторил я, прежде чем мне рубанули прикладом автомата по башке.

Из чистого благоразумия я решил заткнуться. Устраивать резню милиционеров? Нет уж, увольте… Такие развлечения мне не по сердцу. Мне, может, еще жить в этой стране лет сто или двести! Так что я покорно позволил отконвоировать себя в броневик и уселся там на жесткую железную скамью у самого борта, плечом к плечу с целой кучей спецназовцев.

Их старший – капитан, судя по нашивкам на рукаве, – смотрел на меня с явным страхом, по его переносице текла капля пота. Что я мог сделать в этой ситуации? Конечно, я постарался улыбнуться ему как можно более дружелюбно.

Глава 2. От сумы и от тюрьмы

Будучи еще шебутным, но в целом положительным парнем по фамилии Бабаев и проживая на планете Земля, я не особенно часто попадал в поле зрения всяких-разных внутренних органов. Не в смысле – почки и печень, а в смысле погоны и фуражки. Ну, один раз опрашивали как свидетеля драки, другой раз – вызывали на побеседовать по поводу квизов: мол, нет ли какой паскудной забугорной политоты в наших хиханьках и хаханьках под названием «квиз»? Ну, и штрафы там, за превышение скорости или переход дороги в неположенном месте – это тоже случалось. Все остальные мои действия-злодействия в общем и целом вопросов не вызывали. То ли шифровался интуитивно качественно, то ли на самом деле не было в них ничего слишком противозаконного – это сказать сложно.

Ну, а Сархан имел с правоохранителями весьма специфические отношения. Вспомнить хотя бы одного Перепелку и его бытовой расизм!

Поэтому сравнивать мне было особенно не с чем. Разве что – с голливудскими фильмами про американские тюрьмы. И вот тут что-то такое определенно прослеживалось. По крайней мере, меня сфоткали на фоне разлинованной белой стеночки, чтобы было видно мой рост и пропорции, заставили повращаться в стиле фас-профиль-анфас, откатали отпечатки пальцев, заставили переодеться в красный комбез-робу, усадили на жесткий стул, который жалобно скрипнул под моей тушей, направили в лицо лампу и спросили:

– Фамилия, имя, отчество, год рождения?

– Я буду разговаривать только с Иваном Ивановичем Риковичем, целовальником Сыскного приказа, – сказал я и получил справочником по голове. Прямо по темечку!

Какого хрена они дерутся справочниками? Ну, то есть если исходить из банальной логики, то все понятно. Дерутся справочниками потому, что могут себе позволить. И потому, что у них есть справочники: бумажные, в мягкой обложке, напечатанные на сероватой газетной бумаге… Махровая земщина – у них тут даже компов в допросной нет, а справочники – есть! Или это для конспирации, чтобы никто не догадался?

Но все равно: бить по голове урука, рассчитывая на то, что пять пар наручников спасут вас от немедленного перегрызания глотки и потрошения – это очень самонадеянно. Хотя в данном случае – работало, я ведь, в конце концов, неправильный урук!

– Ты не соображаешь, где находишься, орк, – побарабанил пальцами по столу взрослый усатый человек в штатском. Рожа у него была опухшая и в рытвинах. – Ну, так я тебе поясню. Это Бурдугуз. Может, слыхал?

Я пожал плечами. Понятия не имею, что такое Бурдугуз и с чем его едят. Но название, похоже, наше – орочье. Или местное, бурятско-якутское, что тоже вполне может быть.

– Здесь тебе никто не поможет, – пояснил усатый. – Отсюда не выбираются. Это отстойник для таких уродов, как ты, которые думают, что им все сойдет с рук. Поверь мне, у нас есть масса способов заставить тебя торчать в ИВС как угодно долго… Пока ты не сдохнешь. Как думаешь, любят снага черных уруков? А кхазады? А что, если тебя запихать в камеру, где сидят лаэгрим из непримиримых?

– Будет полный фарш, – доверительно сообщил ему я. – Лучше так не делать. Лучше вообще не запирать меня, я вам честно говорю. Свяжитесь с любым земским ярыжкой, скажите ему, что некий черный урук, который ехал на байке на Байкал, ищет Ивана Ивановича Риковича…

Да-дац! Теперь те, которые стояли сзади, приложили меня справочниками с двух сторон по обеим ухам. Ушам!

– СУКАПАДЛА!!! – рявкнул я, вскакивая вместе со стулом, не сдерживая сил голосовых связок и переходя на гроул. – ХВАТИТ МЕНЯ БИТЬ!

Лопнула лампочка, по крашенному половой краской стеклу цокольного окна зазмеилась трещина, и в нее тут же повеяло морозом, сыростью и тиной. Рядом река? Это уже что-то…

Бледные милиционеры в штатском жались по углам комнаты и целились в меня из табельного оружия. Из каких-то пистолетиков. Я сел обратно на стул и шумно выдохнул. Стул скрипнул – и разломался к чертовой матери, так что я ляпнулся на жопу да так и остался сидеть на полу, при этом решив поразглагольствовать:

– Слушайте, господа-товарищи милиционеры… Ну да, я оказался на мосту в момент теракта. Но я НЕ убивал людей, понимаете? Вообще! Наоборот! Я напал на террористов и убил ИХ насмерть – всех троих! Мне нужно было проехать через мост, там была пробка из авто, пробку спровоцировали эти киберэльфы, или как эти пидорги называются?.. Психи крушили все вокруг и стреляли в людей из таких хреновин, типа ручных бластеров, и вообще вели себя неадекватно. Я кинул в одного из них колесом, второго зарубил бердышом. Бердыш, кстати, дорог мне как память, он в принципе капитально дорог, если что… Он там торчит у одного террориста в спине, это достаточно просто выяснить! На рукояти бердыша – отпечатки пальцев, это вроде как веская улика, да? Вам не нужно меня держать в этом вашем Бурдугузе, вам нужно связаться с ближайшим земским ярыжкой и сообщить, что Иван Иванович Рикович…

В этот самый момент в комнату ворвались местные укротители тигров: наряженные в доспехи из армированного пластика и шлемы-сферы, с ростовыми пластиковыми же прозрачными щитами и электрошокерными дубинками в руках. На вооружении у этих держиморд в балаклавах имелись также помповые ружья чудовищного калибра. Может – заряженные патронами с солью или с резиновыми пулями?

– Да я вообще-то ни разу сопротивления не оказывал, – зачем-то проговорил в воздух я. – Я просто прошу вас связаться с Иваном Ивано…

– В сектор четыре, камера двадцать! – крикнул усатый с нотками отчаяния в голосе.

– А как его записать? – прогудел из-под шлема старший всей этой пластиково-одоспешенной гоп-компании.

– Хероплетов, запиши! Иван Иванович! Кто там дело по мосту ведет? Храпов? Вот пусть Храпов с ним и разбирается… Достал меня этот урод уже до печенок! Чего его там на месте не пристрелили? С каких пор у нас нелюдей полюбили? Тащи его в камеру, пусть там торчит и гонор свой показывает…

– Но в четыре-двадцать – там ведь…

– Исполня-ать! – попытался рыкнуть усатый, но в конце подпустил голосом петуха и отвернулся.

– Заключенный Хероплетов, встаньте лицом к стене! – грустно скомандовал главный держиморда.

Я со вздохом подчинился. И почему я такой добрый? Потому что воевать со всей милицией в мире – это дохлый номер. Если я начну убивать земских стражей порядка – мне вовек не отмыться. Нужно будет или всю жизнь по лесам и горам ошиваться, или страну проживания менять. А у меня языковой барьер, понимаете? Мое отечество – там, где говорят по-русски, вот и всё. Ну, и на черном наречии тоже, но это – частности. Не на Борнео же мне валить, в конце концов? У меня тут бизнес, шаурма, Хтонь-матушка, большая любовь и миллион неоконченных дел!

Да и Рикович тоже появиться должен, если не с минуты на минуту, то со дня на день, это как пить дать. Хотя со дня на день – это уже очень долго. Мне бы к Эсси! С другой стороны – ехали мы точно навстречу солнцу, то есть к Байкалу я определенно приблизился. И воду из разбитого окна чуял. А если вода – то она наверняка втекает в Байкал. Тут всё втекает в Байкал – кроме Ангары. Вроде бы. Знать бы, где этот Бурдугуз – тогда и про побег можно думать… Хотя – чуйка от Ёжика путь подскажет, если что.