Читать память Джимми было совсем другое дело. Она изобрела Кассандру, придумала для нее нано- и пикотехнологии, но оборудование собирал в основном Джимми, по ее чертежам. Он одним из первых позволил ей проникнуть к себе в голову – после ее лаборанта Фила Брайтмена. Джимми достаточно доверял Кайре, чтобы допустить ее в свой мозг; то был уникальный опыт, к которому она подошла с предельной деликатностью. Она искала в его памяти конкретные детали, чтобы испытать свой аппарат. Это было похоже на игру в прятки. Джимми задавал ей вопрос, ответа на которой она не могла знать, и Кайра пыталась отыскать подсказку в его памяти.

Она до сих пор помнила их первый раз – самый удивительный из всех, – когда они поняли, что технология работает. Большую часть того дня они провели за испытаниями – Кайра добывала из памяти Джимми крупицы информации. «Почему в Испании в тринадцать лет у меня был приступ астмы?»

Она отчетливо видела ее: хорошенькую девочку-испанку, кареглазую, с длинными темными ресницами. Джимми пробовал разговаривать с ней на ломаном испанском; внезапно девочка обвила руками его шею и поцеловала в губы, а потом со смехом бросилась бежать. Джимми так перевозбудился – а может, перепугался или и то и другое, – что у него случился небольшой приступ астмы. Позднее, когда они вдвоем смеялись над этим в лаборатории, Джимми признался: он смутился до такой степени, что никому никогда не рассказывал про тот случай.

Но когда Кайра неделю спустя сказала ему, что у нее периодически возникает ощущение нехватки воздуха, и началось это после их испытаний, он уже не смеялся. Тогда-то она и начала задумываться о неочевидных побочных эффектах применения Кассандры. Неужели возможно перенять и физические черты человека, побывав в его памяти?

Проникать в воспоминания Джимми было все равно что заходить в гости к друзьям, чтобы взять что-то нужное. Она знала, куда ей направляться, и не чувствовала себя так, будто подглядывает из-за спины, если действовала быстро и с должным уважением.

А вот вылазка в воспоминания Браунригга напоминала настоящее вторжение. Они не были знакомы раньше, и Кайра ничего про него не знала, прежде чем оказалась в его голове. Она понятия не имела, с чем столкнется у него в мозгу и с чем оттуда выйдет.

Джимми взял небольшой сканер и подъехал на своем рабочем кресле к ее кушетке. Он провел сканером над ее шеей и лицом.

– Он повидал ужасные вещи. Это в буквальном смысле был ад.

Джимми проверил показатели.

– Все в норме.

Он вернулся к монитору, а Кайра встала и потянулась.

– Сколько времени? – спросила она.

– Восемнадцать часов четыре минуты, – ответил бесплотный механический мужской голос.

– Спасибо, Космо. Кассандра, перезагрузка, – скомандовала Кайра.

Раздался шелест, и пончик вернулся в стартовую позицию, потом пискнул сигнал, и красная лампочка на центральном пульте управления, мигнув, сменилась зеленой.

– Уверена, что ты в порядке? – спросил Джимми. – Тебе снова было трудно дышать. Нам есть о чем беспокоиться?

– Нет. – Кайра покачала головой. – Я просто рассердилась.

Боже, если она умудрилась подхватить астму от Джимми, то чем, ради всего святого, мог наградить ее Браунригг?

– Самое худшее – психосоматика. – Она сделала паузу, а потом медленно произнесла: – Ты же не думаешь, что инфаркт у Фила Брайтмена имел отношение к Кассандре, правда?

Помощь Кайре в испытаниях оборудования на начальной стадии разработки была одной из основных обязанностей Фила. Он умер во сне, вскоре после эксперимента по переносу. Тут-то Джимми и вышел на сцену, на время отвлекшись от своей работы в соседней лаборатории, – чтобы вместе с Кайрой проверить, как действует аппарат, который он помогал строить.

– Нет, – сказал Джимми, сосредоточившись на экране перед собой. – Не думаю, что бывают психосоматические инфаркты.

– Да уж, вряд ли. – Кайра сняла белый халат и повесила его на крючок на двери.

– Недиагностированное сердечное заболевание. Он мог умереть в любой момент, – добавил Джимми.

– Да, конечно. Кассандра ни при чем. – Она словно уговаривала сама себя.

Джимми отвернулся от экрана и поглядел на нее.

– А эти сны, они у тебя в последнее время были?

Они решили, что чересчур яркие сны, которые Кайра иногда видела после переносов, это остаточные воспоминания, каким-то образом задержавшиеся у нее в мозгу. Но они казались до невозможности реальными посреди ночи, когда она лежала одна в темноте.

– Нет. – Кайра покачала головой, и уголки ее губ поползли вниз. Она постаралась не встречаться с Джимми глазами.

– Ну так вот тебе рецепт, – заявил он, черкнув что-то на клочке бумаги и протягивая ей.

Кайра нахмурила брови, на секунду встревожившись. На листке было лишь одно слово.

«Кофе».

– Я угощаю, – сказала она, вздохнув с облегчением.

Она толкнула тяжелую стеклянную дверь лаборатории, и Джимми последовал за ней. Резиновые подошвы его кроссовок издавали мягкий чмокающий звук, соприкасаясь с серой матовой плиткой на полу. Коридор освещался чередой софитов, от которых на пол ложились яркие пятна; над плинтусами проходили световые ленты, создававшие на стенах узор из полос.

Картер хорошо потрудился над дизайном лаборатории. Он был хорош во всем, что делал; использовал деньги, чтобы делать деньги. «Качество притягивает качество», – частенько повторял он.

Многие стены в «КартерТек» были из стекла. Кайра часто видела, как Джимми работает в своей лаборатории, по соседству с ее. Его технологии пользовались огромным спросом: он внедрял биочипы под кожу для использования вместо кредитных карт – очень удобно на случай, если вышел из дому без денег, и разрабатывал биотрекинговые устройства для детей чересчур бдительных родителей или, как он подшучивал иногда, неверных мужей. Не так давно он придумал технологию, позволявшую имплантировать наномобильные коммуникационные устройства – он называл их биофонами – прямо в тело. Кайра не была уверена, что ей нравится идея постоянно быть на связи.

Кофейный аппарат стоял в приемной, или в «фойе», как выражался Картер. Он развесил там громадные полотна, которые, очевидно, считал «современным искусством», – на них яркими цветами были изображены части человеческого тела: синяя рука, оранжевая спина, зеленое лицо. На стойке ресепшена стояла керамическая скульптура мозга человека; зоны на нем были размечены черными линиями и подписаны черным же шрифтом. Эту скульптуру Кайра терпеть не могла.

Она провела кредитной картой перед кофейным аппаратом, чтобы заплатить.

– Два черных кофе.

Она не была готова к имплантации банковского чипа под кожу, хотя Джимми и предлагал.

Джимми развалился на одном из полукруглых серых кресел, пока аппарат наливал кофе в стаканчик. Как только тот наполнился, Кайра взяла его и передала коллеге.

Тут в двери ворвался Картер. Она вздрогнула, и горячий кофе плеснул ей на руку. Джимми выпрямился в кресле.

– Ну спасибо, что чуть все не сорвала!

Он стоял перед ней, расправив плечи, с багровым от гнева лицом.

– Я, конечно, уболтал Браунригга, но, уж поверь, пришлось приложить массу усилий, чтобы он не отказался от сделки!

Джимми встал, взял у Кайры стакан с кофе и тихонько двинулся к своей лаборатории.

– Правозащитники? О чем ты вообще думала? Ты хоть понимаешь, чего мне стоило договориться об этой встрече и как для нас важен этот генерал-лейтенант?

Кайра развернулась обратно к кофемашине; кровь у нее кипела, как вода, которую льют из чайника на гранулы синтетического кофе.

– Армия, Картер? Тебе не кажется, что надо было меня предупредить, прежде чем бросать в зону военных действий у него в голове? То, что я там увидела… Ты, черт подери, должен был поставить меня в известность!

– С самого начала, когда мы договаривались о партнерстве, я говорил: ты – мозги, я – бизнес.

Он крепко зажмурил глаза, потом снова открыл.

– У тебя есть идеи, и я их продаю. Я позволяю тебе делать, что ты хочешь, в твоей лаборатории, и плачу за все это, – ревел Картер. – Так позволь мне делать мою работу! Ты должна доверять мне! Я действую в интересах компании. Я первым делом обратился в Министерство обороны, потому что у них есть деньги: это верное дело!

Она развернулась лицом к нему.

– Ну да, и погляди, как они собираются использовать Кассандру! Мы же говорим о том, чтобы влезать к людям в голову без их согласия, Картер! У нас тут не чертово полицейское государство. В дом к человеку нельзя входить без ордера на обыск. А способов контролировать проникновение в разум еще даже не придумали. Я не ушла бы из криминального профайлинга, если бы знала, что мою технологию станут использовать для взлома мозгов!

– Это необходимое зло. Для борьбы с терроризмом. Вспомни о последних протестах против бедности, про обливания кислотой, поджоги, отравление воды! Они не сдадутся просто так, Кайра. Люди напуганы, а где есть страх, есть и деньги. Ну же, подумай, что ты сможешь сделать для своей семьи: выплатить ипотеку за мать, отправить племянницу в университет…

– Только не впутывай сюда Молли! – прошипела она. Да как он смеет шантажировать ее девочкой! – Браунригг, похоже, думает, что все уже решено. Он говорит, я не могу использовать мою собственную технологию, потому что ее надо засекретить!

Ее рука, державшая кофе, дрожала. Кайра поставила стакан на стойку ресепшена.

– Господи, Кайра, ты же умная женщина, как ты можешь так глупо поступать! – Он тяжело вздохнул. – Ты что, не понимаешь? Министерство обороны боится, что твоя технология попадет в чужие руки и…

– Чужие руки? – выкрикнула она.

– Браунригг говорит, если ей будем владеть мы, это поможет порядку, а если они – приведет к катастрофе.

– Мы? – переспросила Кайра. – С каких пор ты вообще заинтересовался политикой и терроризмом?

Он шагнул к ней вплотную, и она слегка отступила.

– С тех пор как услышал, сколько готов предложить Браунригг! Нам не надо будет продавать технологию больше никому, потому что мы станем миллионерами!

Его глаза осветились, как и всякий раз, когда он говорил о деньгах.

– Картер, сколько нам еще придется ссориться, пока ты поймешь? Ты с самого начала знал, зачем я взялась разрабатывать свое устройство. Ты знал: оно было нужно для правоохранительных органов. Представь себе ясные и четкие свидетельские показания, подумай о невинных, сидящих в тюрьме ни за что! Представь семьи, которые наконец узнают о судьбах пропавших родных!

Выражение его лица моментально изменилось, став мягче. Может, ей удастся его переубедить? Но в следующий миг глаза Картера опять сузились.

– Это журавль в небе, Кайра! Ты знаешь, что в суде такие показания не смогут принимать еще много лет. Надо проделать уйму работы, прежде чем мы дойдем до этого этапа. Собрать кучу эмпирических данных, чтобы доказать надежность системы, провести тысячи испытаний. И полиция никогда не заплатит нам столько…

– Боже, Картер, ты опять про деньги!

– Слушай, я знаю, ты расстроена, – начал он.

– Я не расстроена! Я зла, – она ткнула в него пальцем, – страшно зла на тебя. Ты собираешься продать мое изобретение этим людям, только им, эксклюзивно, – выпалила она, подхватывая свой кофе со стойки и снова разворачиваясь к нему. – И оно не просто попадет к военным, которые станут применять его для допросов. Я вообще не смогу отдать его кому-то еще!

– Успокойся!

– Мы же партнеры. Ты не должен был давать согласие, не переговорив предварительно со мной. Но тебя поманили деньгами, и ты подумал: к черту Кайру и ее мнение!

– Мы оба подписали договор о партнерстве. Если ты разрываешь контракт, можешь уходить – прямо сейчас. Мы не обязаны работать совместно, Кайра. Если найдешь кого-то другого, кто возьмется финансировать твои затеи и даст изобретать что тебе угодно, то очень хорошо! Иди ищи!

– Это угроза или обещание?

– Еще раз перейдешь мне дорогу и узнаешь!

Она постаралась сосредоточиться на изваянии мозга на стойке. Какая безвкусица!