Они подтягиваются все, и я понимаю, что пахнет жареным. Точно придурки натворили что-то, а мне опять разгребать. Ну здоровые все лбы, елки-палки! Несильно младше меня, что опять стряслось-то?

– Сабиров, если вы куда-то встряли, я вас под лед закатаю.

– Не-не, Палыч, не психуй, – говорит Ковалев. – Мы просто от всей души тебе помочь захотели! А то ты грустненький ходишь в последний год и, короче…

– У кого короче, тот сидит дома и отращивает, – говорит Сава. – А мы тебе девушку нашли!

– Еще раз… – не верю своим ушам и переспрашиваю, чтобы понять, не послышалось ли мне. – Вы сделали что?

– Анкету твою на сайте знакомств создали, с девчонками пообщались, самую классную выбрали! Всё для тебя, – резюмирует Захаров с улыбкой, только вот я вообще веселья не разделяю.

– Вот идиоты… Вы бы так шайбы забивали, как самодеятельностью занимаетесь! Удаляйте все, чтобы я подобного больше не слышал.

– Так это, Палыч… не получится уже. У вас столик через час в рестике Тимура. Она ждать будет, не по-мужски как-то девчонку кидать.

– А херней страдать по-мужски? – психую. Ну довели! Даже такой хороший день умудрились испортить.

– Все оплачено, – подливает масла в огонь Сабиров. – Пообедаете вместе, познакомитесь, ну а дальше, может, и закрутится что-нибудь…

– Остатки нервов моих от вас закрутятся скоро! Придурки…

Разворачиваюсь, ухожу. Слов нет на этих идиотов. Сайт знакомств! Додумались еще… Даром почти по тридцать лет некоторым, детвора еще зеленая, раз такой хренью страдают.

– Через час! – кричат хором в спину, и я вздыхаю. Потому что и правда не по-мужски девчонку бросать.

Придурки.

Глава 4
Диана

Так сладко сплю… После жуткой верхней полки и в целом не самой удобной кровати дома папин матрас – просто как счастье в жизни! И уснула моментально, и просыпаться совсем не хочется, только третий раз уже орущий на всю комнату телефон все-таки заставляет открыть глаза.

Ну кому там что от меня надо?

С трудом фокусирую зрение, а потом сбрасываю вызов. Мама. На экране наша с ней фотка с просто отпадного дня, что был прошлой зимой, но даже воспоминания о светлом не помогут мне ее простить. Да, я обижена! Это логично. Мне обидно и больно от такого отношения, и, конечно, я не готова с ней разговаривать, по-моему, это адекватно.

Именно поэтому я сбрасываю еще три следующих звонка, а потом и вовсе ставлю режим «без звука». Не хочу я разговаривать, по крайней мере пока.

Но уснуть заново уже не выходит, потому что сон расплескался на волнах всех эмоций. И я решаю позвонить папе, потому что вдруг мама, не дозвонившись мне, решит набрать ему? Не уверена, конечно, что у нее есть его номер, но вдруг?! Надо предупредить его, чтобы он трубку не брал, от греха подальше.

Зеваю, вставать вообще не хочу, набираю папу. Он берет трубку с третьего гудка, и по звуку я слышу, что он в машине.

– Проснулась, Мышка?

– Разбудили, – ворчу и снова зеваю. – Папуль, а ты далеко сейчас? Куда едешь?

– Не поверишь, – вздыхает он и явно недовольным голосом говорит: – Еду на свидание.

– Ого! Девушку нашел?

– Двадцать три дебила я себе нашел, а они херней страдают. Поем и вернусь, расскажу потом.

– Ладно, – хихикаю, уже хочу знать подробности. Папа всегда очень смешно о своих «Фениксах» отзывается, особенно когда они творят что-то прикольное. А творят они постоянно! Хочу с ними со всеми познакомиться, у них явно не бывает скучно.

– У тебя все хорошо?

– Да-а-а! Я просто хотела сказать, что если вдруг мама тебе будет звонить, не бери трубку, пожалуйста. А то мне названивает…

– Ты ее игнорируешь? – спрашивает папа вмиг изменившимся тоном. Дайте этому мужчине премию какую-нибудь за человечность, пожалуйста. Потому что я не понимаю, как можно пережить столько плохого от одной женщины и все равно до последнего ее защищать. Просто уже знаю, что он скажет… Поэтому тихо угукаю, отвечая на вопрос. – Она волнуется, дочь.

– Только о самой себе она волнуется! – психую, все еще не могу простить ее.

– Отлично, – разрешает мне сказать именно так, – но трубку надо взять, чтобы мама знала, что ты жива и здорова. Хорошо?

– Ну па!

– И я тебя, Мышка. Скоро буду.

Он бросает трубку, как всегда оставляя последнее слово за собой, и я падаю лицом в подушку, заглушая хныканье. Одни диктаторы кругом! Но с папой проще… И в целом-то он прав, я понимаю, но никуда свою обиду деть не могу, она кусает меня, и кусает больно! Но слово папы для меня всегда было законом, есть и будет. Я могу психовать сколько угодно, но всегда его послушаю, и он это знает… И пользуется этим наверняка!

Поэтому сквозь слезы обиды, злости и грусти я все-таки беру трубку, когда мама звонит в следующий раз.

– Алло, – отвечаю негромко, сразу нарываясь на крики. Да-да, я сама виновата, что не отвечала, но неужели обязательно сразу кричать?

– Ди, это не смешно! Я звонила кучу раз! Что за концерты?!

– Никаких концертов, ма, я спала, – говорю ей и тут же зеваю, словно подтверждая свои слова.

– Где? На вокзале? Я приеду тебя заберу!

– Ма, я уехала к папе и спала у него, ни с какого вокзала меня забирать не надо.

– Ты серьезно уехала? – тут же меняется ее тон. Если до этого я и правда слышала нотки обеспокоенности, то сейчас… нет. Там совсем другие нотки, и мне от них некомфортно. – И он спокойно тебя принял? Даже не удосужился сообщить мне?!

– А ему что, надо было выгнать меня? – злюсь, мне так обидно! Ну почему мы не можем быть просто подругами, а? – И он не знал, что ты не в курсе, где я, хватит уже его обижать!

– Да никто твоего папашу не трогает, – фыркает она и, я готова поспорить, закатывает глаза в своей излюбленной привычке. – Когда тебя дома ждать?

– Никогда, – говорю на выдохе, набравшись смелости. – Ты сама сказала, мам, что я могу не возвращаться, если поеду к нему, что ты меня не пустишь. Я уехала, значит, все. Папа меня не выгнал, а к тебе… я не вернусь. Ты меня очень обидела этими словами. Поступлю тут на хореографа, как и мечтала.

– Что ты несешь?! – злится она. – Дура, ты же жизнь себе сломаешь! Ничего не добьешься и будешь сутками торчать с этими неблагодарными детьми? А жить где? В его съемной однушке? Не сходи с ума, возвращайся домой!

– Вообще-то у него двушка, – сквозь слезы машинально начинаю защищать папу, – и скоро мы переедем в его большую квартиру! И я всего добьюсь, понятно? Спасибо, что веришь в меня. Не удивляйся тогда, если в следующий раз я снова не возьму трубку.

Сбрасываю звонок, чувствую сильную дрожь. Меня трясет так, словно я сижу на оголенных проводах и через каждую клеточку проходит ток.

Так обидно! Что я даже не пытаюсь не заплакать, реву взахлеб, стараясь делать это хотя бы потише, чтобы папе соседи не предъявляли ничего.

Ну почему она так говорит? Я же знаю, что любит меня, но когда что-то не по ее – как будто сходит с ума! Обижает меня, даже не понимая, как сильно словами ранит. Мне в жизни больше всего не хватало ее поддержки, потому что танцы мои она критиковала всегда. И то у меня не так, и это, и время я зря трачу. Даже на выступления не ходила толком! А папа ходил. По возможности бежал ко мне с тренировок, хлопал громче всех в зале и на меня одну смотрел! Ни у кого почти папы не ходили на концерты, а мой всегда рядом был. А мама нет…

А я хотела бы, чтобы мама тоже приходила. Но, видимо, не судьба нам с ней быть рядом. Бывает и такое, а бывает и хуже, так что мне еще даже повезло. Но все еще очень обидно, поэтому я плачу очень-очень долго, выплескивая все накопленные за день эмоции, а потом иду в душ, чтобы весь этот негатив с себя смыть.

В конце концов, новая жизнь! Папа, Москва, поступление, снова танцы! Обязательно нужно будет сходить в студию, где я занималась, вернуться туда, давно не танцевала, пора начинать снова.

* * *

Папы до сих пор нет, поэтому я решаю прогуляться до магазина и затариться продуктами. Как он вообще живет, когда у него в холодильнике одни сосиски и молоко? Чем питается? На доставках своих… Я не кулинар от Бога, конечно, но человеческий ужин приготовить могу, пусть лопает, а то в этих полуфабрикатах же никакой души!

Иду, хорошо так… Птички поют, тепло, цветочки повсюду. Папа живет не очень далеко от той квартиры, в которой жили мы, поэтому на местности ориентируюсь довольно быстро. Где тут магазин, я знаю…

Но прохожу мимо любимой когда-то кофейни, где делают просто волшебную выпечку. Я за нее душу готова продать! И раз в неделю позволяла себе раньше лакомиться десертами. Поэтому сворачиваю туда, собираясь побаловать себя и сегодня. А магазин подождет… В конце концов, папа все равно еще не приехал.

И боже, как же тут пахнет! От этой сладости даже кружится голова немного. Улыбаюсь, оказываясь внутри, столько воспоминаний с этим местом связано… Мы очень часто с девчонками с танцев заходили сюда за кофе, сидели за столиком и громко хохотали, пока на нас не начинали поглядывать косо другие посетители.

– Добрый день, что будете заказывать? – вырывает меня из мыслей милая девушка, работающая в заведении. Беру обожаемые раф и круассаны с джемом и иду за столик у окна, наслаждаясь любимым местом. Ну тут правда очень классно!

Делаю фотку в сторис, так привыкла вести соцсети, что уже не могу иначе, жду свой заказ и просматриваю ленту. Вижу два сообщения от мамы, но читать не решаюсь, потому что реветь на людях я пока не готова…

За соседним столиком сидит какая-то несуразная парочка, привлекая мой слишком любопытный нос. Я не подслушиваю, честно, случайно! Просто они говорят очень громко.

Парень какой-то… ну, который себя любит больше всего мира. Девчонка вообще не большого ума, сразу видно. Не слишком уж они смотрятся, если честно. Что только делают вместе?

– Ты реально ничего не закажешь? – спрашивает он у нее.

– Тут все калорийное… Я такое не ем.

Закатываю глаза. Моя ты хорошая. А я ем! С удовольствием. Как раз мне приносят мой заказ, и я с аппетитом кусаю огромный кусок политого сверху шоколадом круассана. Закрываю глаза и даже стону от блаженства, это просто волшебно! А потом глаза открываю и замечаю, что этот парень смотрит на меня… Ой.

– Что? – спрашиваю у него. Не суперледи я, конечно, да. Люди вон кусочек тортика себе позволить не могут, красивые ходят, лишнего слова не скажут. И я… лопаю круассан. Но мне все равно, мне вкусно – это главное.

– Ничего, – усмехается он и наконец-то отворачивается. Вот странный…

Они почти не разговаривают, я даже практически теряю к ним интерес, но потом он начинает пытаться ее рассмешить, и я снова прислушиваюсь. Очень долго пытается, честности ради! Старательный.

– Ну ладно, последняя шутка, – говорит он со вздохом, – иначе я не знаю, что тебя еще может развеселить. Кем становится черепашка, когда вырастает, знаешь?

– Эм… – думает она. – Нет.

– Черепавлом, – выдает парень. Он явно ждет реакции от нее, но смеяться на всю кофейню начинаю я! Боже… Даже немного стыдно, но это очень смешно! Я обожаю такой тупенький юмор, особенно когда он в моменте заходит на ура. И сейчас тот самый момент! Я смеюсь так, что чуть не проливаю на себя кофе, слава богу, что не делала глоток в этот момент.

– По-твоему, смешно? – внезапно говорит эта девушка, и я даже оборачиваюсь, чтобы понять, не мне ли это было адресовано. Но – не мне. А я почти была готова объяснить ей в деталях, что да, это смешно.

– Ну, девушка вот смеется, – отвечает тот парень.

– Ну с ней тогда и встречайся! – выдает она неожиданно, встает и уходит. Фурор! Я как сериал посмотрела, обожаю такое.

Все еще хихикая, допиваю кофе, съедаю последний кусок круассана и только собираюсь встать и пойти в магазин, как тот парень подсаживается ко мне и выдает:

– А она дала дельный совет! Давай знакомиться? Я Дима.

Здравствуйте, приехали. Вот только Димы в жизни мне и не хватало…