Рыкнув, Грегори развернулся на полпути к своей башне и, не обращая внимания на сопровождавших его рыцарей, недоумённо переглядывавшихся между собой, направился в донжон.

Всё, что он мог представить себе, меркло перед тем, что он увидел в спальне Генриха.

Милдрет стояла на полу, облокотившись на кровать и опустив на руки лицо, а Генрих… Что делает Генрих – Грегори понял сразу. Волна ярости поднялась внутри него, но телом овладело странное оцепенение. С того ракурса, под которым он смотрел, хорошо было видно место соприкосновения двух тел. Такого Грегори не видел никогда и помыслить об этом не мог.

Его собственная промежность налилась жаром, и он сцепил зубы, чтобы не застонать. Кровь прилила к щекам, но ярость стала только сильней. В следующее мгновение Милдрет подняла голову и сквозь зеркало посмотрела на него. Грегори не мог шевельнуться несколько долгих секунд. В глазах Милдрет, в расширившихся зрачках, стояла беспросветная боль.

А потом Генрих, сдув с лица прядь волос, сквозь зеркало тоже посмотрел на него.

Грегори был уверен, что Генрих видит его, но тот ничего не сказал.

Он толкнулся ещё раз, так глубоко, что Милдрет выпучила глаза и раскрыла рот, пытаясь выдохнуть, а затем резко вышел и швырнул Милдрет на пол. На колени. Поймал за волосы, сейчас спутавшиеся и намокшие от пота, и уткнул себе в пах лицом.

– Соси, – приказал он.

Грегори не мог видеть, сосала Милдрет или нет. Только то, как толкнулась ей в губы плоть дяди и вошла между них – Грегори стоял как заворожённый, глядя на происходящее.

Генрих сделал ещё пару движений, прежде чем Грегори наконец отпустило.

– Отдай! – закричал он, рванувшись вперёд. – Она моя!

Грегори рванул Милдрет на себя, не обращая внимания ни на что, прижал лицом к своему животу, так и не дав ей подняться с колен, и полными ярости глазами смотрел на Генриха. У него всё ещё не было слов, и что делать он тоже не знал – только это «она моя!» билось в голове, и сердце переполняла злость.

– Я уже всё, – сэр Генрих потянулся лениво и заправил в одежду обмякшую плоть. – Забирай, она мне будет только мешать.

Грегори опустил ошарашенный взгляд на Милдрет – та сидела у его ног, почему-то разодетая в женское платье, с перепачканным прозрачной жидкостью лицом.

Подбородок её упирался в набухший пах Грегори, и Милдрет было противно от самой себя, от того, что она вызывает желание – только желание – и больше ничего.

– Пойдём, – слово должно было звучать как приказ, но получился только хрип. Грегори огляделся всё таким же ошалевшим взглядом, подхватил одежду, кучкой лежащую на полу, и, ухватив Милдрет за плечо, потянул вверх, заставляя встать.

Они шли по коридорам, не замечая вокруг ничего и никого. Только у выхода во двор Грегори протрезвел настолько, чтобы накинуть на плечи Милдрет плащ.

– Можно я… умоюсь? – спросила Милдрет, когда они подходили к углу донжона, не глядя на Грегори, но чуть замедляя ход.

Тот кивнул. Голова по-прежнему была пустой.

Милдрет попыталась свернуть к реке, но Грегори не мог отпустить её одну. Он стоял и смотрел, как та плещет себе в лицо водой, и никак не мог избавиться от возбуждения, поселившегося между ног. Картина, увиденная только что – Милдрет, уткнувшаяся носом в кровать, розовое отверстие и распирающая его мужская плоть – никак не хотели покидать мозг.

Грегори едва не направился по инерции в старое жилище, и только стражники, по-прежнему следовавшие за ними, остановили и направили его.

Кто-то уже успел перенести вещи, и в новой просторной комнате странно и нелепо смотрелась узкая детская кровать.

Грегори пропустил Милдрет вперёд и захлопнул за собой дверь.

Злость душила его, накрывала горячей смоляной волной. Он смотрел на Милдрет и видел, как та прогибается в чужих руках. Пальцы сами собой сжимались в кулаки, но он понимал, что сделать не может ничего – он сам дал слово сэру Генриху, и не ему было забирать его назад.

Милдрет тем временем прошла в самый центр маленькой залы и замерла, нелепо обнимая себя руками и глядя в пол.

Секунду Грегори сдерживался, а потом резко шагнул к ней и, рванув за плечи, прижал спиной к стене.

– Понравилось? – рявкнул он.

Милдрет подняла на него испуганное лицо, но смогла выдавить только:

– Грегори…

Грегори до боли сжал тонкие плечи, он хотел, чтобы на утро на белой коже остались его следы – его, а не чьи-то ещё.

– А знаешь, – шепнул он в самое ухо Милдрет, – я хочу, чтобы ты сделала для меня то же. Ну!

Грегори надавил Милдрет на плечи, показывая, чего хочет от неё.

Несколько секунд Милдрет в недоумении смотрела на него. Её собственные пальцы сжались в кулаки, и она из последних сил сдерживалась, чтобы не закричать – но только скользнула вниз, бесшумно опускаясь на колени.

Грегори рывком развязал брэ и ткнулся пахом ей в лицо.

Милдрет на секунду закусила губу, а затем, решаясь, схватила губами розовую головку.

Грегори видел её губы – ещё розовые, распухшие и покрасневшие в уголках – они сомкнулись на члене Грегори, и он мог бы кончить только от одного их вида, но этого было мало. Мучительно мало. Он хотел ещё.

Грегори надавил Милдрет на затылок, почти без сопротивления проникая глубоко в её рот, и, не отводя взгляда от раскрасневшегося лица, принялся двигать бёдрами взад и вперёд.

Внутри Милдрет было влажно и упоительно тепло, так что Грегори с трудом удавалось держаться на ногах.

Ему хватило всего нескольких рывков, когда наслаждение взорвалось на кончике члена и разлилось по всему стволу. Милдрет хотела было отстраниться, но Грегори не позволил ей, ещё плотнее вжав в пах лицом.

– Какая же ты красивая, когда делаешь это… – прошептал он и за плечи потянул Милдрет вверх, чтобы поцеловать – сначала в губы, солёные от семени, потом в такую же солёную щёку. Он понял наконец, чего всё это время хотел.

Милдрет оставалась вялой и безучастной, пока Грегори рылся в юбках, силясь задрать их, и стягивал с неё платье. Пока укладывал её на кровать.

И только когда Грегори, освободившись от собственной одежды, развёл ей колени и устроился между ног, девушку накрыло беззвучное сухое рыдание, сотрясавшее всё тело целиком.

Грегори замер, в недоумении глядя на неё.

– Милдрет? – спросил он.

Милдрет не могла ответить. Только билась в судорогах и силилась покачать головой.

– Милдрет, что с тобой?

– Не надо… – прошептала она.

Грегори скользнул вбок, прижимая её к себе.

– Милдрет, ты что?

Милдрет впилась пальцами в его локоть, то ли силясь оторвать, то ли, напротив, прижимая к себе, и покачала головой.

Грегори развернул её лицом к себе и заставил уткнуться лбом в плечо, а затылок накрыл рукой, чтобы другой начать медленно гладить по спине.

– Милдрет, ну не надо, – шептал он. – Я же не делаю ничего.

Милдрет продолжала качать головой, её всё ещё трясло, а потом она обвила тело Грегори руками, вжимаясь в него ещё плотней, пытаясь спрятать в плече лицо и не показать проступивших слёз.

Грегори продолжал медленно гладить её – по волосам, по спине. Рыдания понемногу стихали, но Милдрет по-прежнему ничего не говорила – голос всё ещё не слушался её.

– Пусти меня… – прошептала она наконец.

Грегори покачал головой.

– Ты никуда от меня не уйдёшь.

Милдрет не ответила. Плотнее вжалась в его плечо лбом и затихла.

Грегори так и не смог понять, послышалось ему, или Милдрет в самом деле прошептала перед сном:

– Я хотела этого… так хотела этого с тобой…

Глава 37

Когда Грегори проснулся, рука его инстинктивно зашарила по кровати, и он тут же распахнул глаза, поняв, что Милдрет рядом нет.

События прошлой ночи нахлынули потоком образов – один отвратительнее другого. Он закрыл лицо руками и застонал. Где теперь Милдрет? Не сбежала ли она после всего? Грегори ожидал худшего.

– У вас болит голова?

Грегори вздрогнул и сел на кровати. Милдрет стояла около стола, оказавшегося на месте их обычного сундука. Стояла, впрочем, она тоже не там где всегда – у окна, а в уголке у очага. Сама комната была больше той, к которой он привык, раза в два, и старой мебели ощутимо не хватало, чтобы сделать её уютной.

Всё это Грегори отметил мельком, прежде чем вскочить и броситься к Милдрет, которая едва не выронила котелок, когда Грегори схватил её за плечи и прижал к стене. Котелок она всё же успела опустить на стол, но глубоко на дне её серых глаз замер страх.

Этот страх болезненным уколом отозвался в сердце Грегори, и тот зажмурился на секунду, отгоняя его от себя, а потом открыл глаза и попросил, мягко как мог:

– Не бойся меня…

Милдрет покачала головой. Говорить она не могла – горло сдавил спазм, но кое-как выдавила наконец:

– Я не боюсь.

– Я сделал тебе больно?

Милдрет качнула головой и отвернулась. Взгляд её замер где-то у Грегори над плечом, и, проследив за ним, Грегори понял, что Милдрет смотрит в окно, расположенное непривычно высоко.

– Ты хотела сбежать? – спросил Грегори тихо.

Милдрет какое-то время молчала, а затем отвернулась от окна.

– Возможно. Но здесь нет верёвки.

– Милдрет, нет! – Грегори сильнее стиснул её плечи и попытался заглянуть в глаза. – Нет! Я всё что угодно сделаю, чтобы тебя удержать!

Милдрет молчала. Она стояла, закрыв глаза и силясь совладать с обидой. Она верила. Почему-то всему, что говорил Грегори, она верила всегда. Но от этого боль не становилась слабей.

– Давай есть, – попросила Милдрет негромко, силясь прервать этот бессмысленный разговор. Как смотреть Грегори в глаза после того, что было вчера, она не знала.

Ели молча. Они сидели по разные стороны стола и не соприкасались даже руками, хотя обычно Милдрет использовала любую возможность встретиться хотя бы кончиками пальцев.

Когда завтрак, состоящий из яиц и каши с беконом, подошёл к концу, Милдрет встала, собираясь отнести посуду на кухню, но Грегори накрыл её руку своей, не позволяя уйти.

– Было больно? – спросил он.

Милдрет вздрогнула и попыталась вырвать руку, но не смогла.

Грегори тоже встал и, не отпуская руки Милдрет, подошёл вплотную к ней.

– Скажи.

– Да, – Милдрет попыталась спрятать взгляд. – Но дело не в этом… господин.

– Не надо так, Милдрет.

– А как? – Милдрет вскинулась и наконец посмотрела на него прямо и зло. – Тебе понравилось, да? Тебе, не мне. Так понравилось, что ты захотел попробовать сам!

– Да, захотел! – Грегори крепче стиснул её кисть. – Ты бы видела, Милдрет… Ты такая… – Грегори зажмурился и покачал головой. – Ты сводишь меня с ума. Один твой вид. И я хочу стать ещё немного ближе к тебе – но не знаю как.

– Нашёл способ? – Милдрет, уже не пытаясь вырвать руку из пальцев Грегори, сжала её в кулак.

– Да. Мне кажется, нашёл, – Грегори тоже надавил на его запястье сильней. – Но если тебе больно… Если ты не хочешь… Я не причиню тебе боль. Я люблю тебя, Милдрет. Что бы ты ни думала обо мне теперь.

Милдрет зажмурилась. Остатки обиды ещё отравляли её изнутри, но она уже чувствовала, что простит – и вчерашнюю ночь, и всё, что когда-либо сделает ей Грегори, какой бы сильной не была боль.

– Тебе можно всё, – сказала она вслух негромко, – я не хочу тебя бояться и не могу тебе не доверять. Я принадлежу тебе и буду тебе служить, как и обещала.

– Но тебе было больно? – повторил Грегори.

– Пусти! – не выдержала Милдрет и снова попыталась вырвать руку, на которой пальцы Грегори уже оставили красные следы.

Грегори опустил глаза и, заметив эти следы, медленно поднёс руку Милдрет к лицу, а затем коснулся губами каждого из них.