Туманы замка Бро. Том 3 – 4 (страница 7)
Грегори моргнул. Он не был уверен, что хотел бы для Тизона такой судьбы, но с другой стороны – ничего не мог и поменять.
– Считай это «поединком веры» с судьбой, – сказал он жёстко, выпрямляя спину и чуть наклоняясь вперёд, чтобы прищурившись взглянуть на Ласе. – Он предал меня. Но не я наказываю его.
Ласе, сжимая кулаки, смотрела на жениха.
– Будь ты проклят, Грегори Вьепон! – развернувшись, она метнулась прочь.
– Не понимаю, почему ты пришла ко мне. Я даже свою судьбу не могу решать, – кинул Грегори ей в спину. Ласе обернулась к нему, а потом захлопнула за собой дверь, и Грегори остался сидеть в растерянности.
– Что она хотела? – раздался через полминуты голос в тишине, и Грегори вскочил было с места навстречу Милдрет, выбиравшейся из окна, но та соскочила на пол и толкнула его назад, заставляя снова рухнуть в кресло, а сама упала на колени между его широко расставленных ног.
– Милдрет… – прошептал Грегори, вплетая пальцы в её холодные и чуть влажные от дождя волосы.
– Я соскучилась, мой господин, – Милдрет запрокинула голову, заглядывая ему в глаза, и улыбнулась.
– Если бы ты знала, как… я… – Грегори замолк на полуслове, обнаружив ловкие пальцы Милдрет на завязках своих штанов. Легко распутав узел, они уже выпускали на волю расслабленную плоть, – что… ты… ох…
Губы Милдрет поймали головку его члена, и, втянув в рот, Милдрет легко приласкала её языком, а затем выпустила на волю.
– Я всю дорогу думала о тебе, – пробормотала она, снова заглядывая Грегори в глаза.
– Что же ты… думала… – Грегори чуть сполз вниз по спинке кресла, когда язык Милдрет прошёлся по его стволу.
– Я представляла, как сделаю это с тобой.
Грегори опустил веки, продолжая сквозь ресницы наблюдать, как голова Милдрет двигается вверх-вниз, а глаза её жадно сверкают, когда она чуть приподнимает лицо.
– Ты… – Грегори выпустил волосы Милдрет и впился пальцами ей в плечи, – с ума сошла… – он оторвал Милдрет от себя, и та неожиданно послушно уступила, оставляя горящий член Грегори торчать вертикально вверх. – На кровать! – приказал Грегори, поднимаясь в полный рост, и Милдрет, всё так же не отрывая от него взгляда, принялась торопливо расстёгивать плащ. Она успела скинуть верхнюю тунику и приподнять края нижней, когда Грегори перехватил её локти и, толкнув к стене, принялся целовать. Руки Милдрет оказались спелёнуты рукавами, а Грегори шарил своими по её влажным после скачки, но уже остывшим бокам.
– Три дня без тебя… – прошептал Грегори, отрываясь от её губ, но лишь для того, чтобы скользнуть к уху и теперь развлекаться с ним – то прикусывать, то целовать. – Всё потеряло смысл.
– А у меня был смысл, – Милдрет извернулась и сама укусила Грегори за шею там, где билась тонкая венка, так что тот застонал. – Я знала, что должна вернуться к тебе.
– Милдрет… – выдохнул Грегори и, избавив, наконец, любимую от второй туники, прижался к её обнажённому телу.
– Мне не нравится эта штука, – шепнула Милдрет, силясь выдернуть тунику Грегори из-под пояса. Тот попытался перехватить её руки, но не смог, и дальше они, сплетаясь пальцами, раздевали друг друга в четыре руки.
Наконец Грегори толкнул Милдрет к кровати и лёгким толчком заставил перевернуться на живот.
– С этой стороны ты ещё красивее, – шепнул Грегори и, наклонившись, легко коснулся губами самого нижнего позвонка. – Я люблю тебя, Милдрет.
Милдрет охнула от неожиданности и толкнулась навстречу, когда палец Грегори будто случайно проник ей между ног.
Грегори выдержал недолго. Тело Милдрет было горячим и трепетало вокруг его пальцев, а Грегори слишком хотелось ощутить его плотней, погрузиться целиком.
Он вошёл рывком, так что Милдрет тихонько вскрикнула от боли, а затем подхватил Милдрет под живот и потянул назад, усаживая себе на колени.
– Сделай, как тебе нравится, – шепнул Грегори в самое ухо, оказавшееся теперь напротив его собственных губ, и тут же прикусил розовую мочку, а затем принялся посасывать её.
Милдрет качнула бёдрами, на ходу подбирая нужный угол и с каждым движением набирая скорость, так что Грегори оставалось только прижимать её к себе и целовать то, что успевал – розовое ушко, бледную шею, тонкие плечи и даже острые лопатки, если Милдрет приподнималась особенно высоко.
В какой-то момент Милдрет перехватила руку Грегори, сжимавшую её грудь, и потянула вниз, заставляя накрыть ладонью собственную промежность.
Грегори с удовольствием принялся за новую игрушку, поглаживая и потягивая, свободной рукой продолжая скользить по животу и груди.
А потом Милдрет задышала чаще и стала насаживаться глубже – так глубоко, что Грегори и сам с трудом мог дышать, пока тело её не запульсировало, в последние секунды наслаждения сжимая член любовника почти до боли.
Грегори впился в оказавшееся поблизости плечо Милдрет зубами и с глухим стоном кончил, в последний момент едва успел снять её с себя – а потом рухнул на бок, всё ещё сжимая Милдрет в руках и утягивая за собой.
– Люблю тебя, – прошептал Грегори.
Милдрет запрокинула голову Грегори на плечо и поцеловала в висок.
– Я принесла письмо, – она улыбнулась. – В нём не только расписка, но и кое-что ещё.
Затем улыбка сползла с её губ.
– Но всё это не имеет смысла, потому что скоро Ласе станет твоей женой.
– Нет, – Грегори покачал головой и, почти касаясь её уха губами, прошептал: – только если родит мне ребёнка в этот год. А иначе я верну её домой. Где бы ни был её дом.
Он в последний раз поцеловал Милдрет и, закрыв глаза, уснул, всё ещё прижимая её к себе.
Глава 40
– Проси меня! – приказал Грегори и обвёл головкой члена розовый припухший вход.
– Обойдёшься! – Милдрет изогнулась, пытаясь без помощи связанных рук насадиться на раскалённый, обжигающий член. Нутро горело и требовало быть заполненным, но поддаваться она не собиралась.
Зима уже приближалась к середине, и морозы стояли такие, что с трудом спасал едва тлеющий очаг. Окно пришлось завесить гобеленом, чтобы хоть как-то преградить доступ холодного воздуха внутрь слишком большой комнаты, а само помещение разгородить такими же гобеленами на несколько частей – чтобы не давать ветру гулять насквозь.
Выходить не хотелось никому – ни Милдрет, которой по уши хватало ежедневных прогулок за водой и едой, ни даже Грегори, который теперь имел возможность свободно передвигаться внутри замка, но пользоваться ею не спешил.
Встретиться с союзниками он не мог всё равно, потому что не сомневался в том, что помимо рыцарей, верных лично ему, Генрих приставил к нему и других людей – следивших тайно из самых тёмных уголков и сквозь окна вторых этажей.
Всё замерло в замке Бро – войны, интриги и личная месть.
Вести из гарнизона перестали приходить ещё в декабре. Ласе была опечалена потерей отца, которого уже не надеялась увидеть. Сэр Генрих по большей части укрывался в своих покоях и пытался согреться горячим вином – ему было некуда спешить, время было на его стороне.
Грегори же так и не выяснил, кто его предал, и теперь поддерживал контакт только с самыми надёжными людьми, в число которых включил сэра Артура – без него Грегори снова оказался бы в заключении, а значит, ему приходилось доверять, и Доба Воробья, который ни разу ещё его не подводил. Впрочем, именно Доб первым высказался против того, чтобы выступать против сэра Генриха сейчас. Его люди были плохо одеты, и сейчас их больше всего беспокоила зима, которую нужно было каким-то образом пережить.
Артур согласился с тем, что войны не начинают зимой, а сам Грегори постепенно начинал привыкать к новому укладу, когда ничто не ограничивало его свободы, никто не пытался его женить, зато под боком постоянно находилась Милдрет – теперь ещё более доступная, чем раньше. Грегори тоже был уверен, что время работает на него, поскольку каждый месяц траура Ласе приближал его к возможности вернуть невесту «отцу».