Вхожу внутрь, тут же щурясь от яркого света. Это не просто ресторан – заведение “для своих”, стриптиз-клуб, и здесь так накурено, что воздух кажется густым.

Я видела это место на фотографиях, одна из локаций. Это центр для сходок, их неофициальное бандитское кубло.

– Осторожнее, ляля.

Снова Брандо. Он поддерживает меня, когда я едва не растягиваюсь на полу, споткнувшись о порог заведения.

Все блестит здесь, дорого и шикарно, несмотря на специфику – чисто. Мимолетно осматриваюсь по сторонам. Столики, сцена, випки, большой бар, там дальше наверняка есть кухня.

Меня ведут вглубь зала, пока я не оказываюсь у самого дальнего столика, отделенного от остальных ширмой. Бархатные красные диваны, большие кресла, сервированный стол. Много дыма, алкоголя и закусок.

От голода сводит желудок. Я не завтракала, а надо было, потому что от вида этих деликатесов сосет под ложечкой.

Вижу, как Крутой снимает пальто, его тут же подхватывает помощник. За столиком уже сидит один мужчина. Знойный брюнет с большими карими глазами. Чеченец… нет, он скорее похож на итальянца и на Брандо, как ни странно. Тоже смуглая кожа, сомкнутые губы, сухой, безразличный в мою сторону взгляд.

Он поднимается и первым протягивает руку подошедшему Савелию Викторовичу.

– Здравствуй, брат. Малой, Даня.

– Привет, Фари, как дела?

Они все здороваются. Уважительно пожимают друг другу руки. Как братья родные, только ближе. Мне это не известно, у меня братьев нет.

– Порядок. Почему так долго?

– Задержали.

Крутой садится за стол и на миг скользит по мне холодным взглядом. Опускаю голову, чувствуя, как заполыхали щеки.

Ловлю себя на том, что бесстыже пялилась именно на него все это время. Без пальто я вижу его фигуру. Прямая спина, военная выправка. Широкие плечи, подтянутый торс с бугрящимися под рубашкой мышцами.

Нет, этот авторитет не перекачанный, но выглядит шикарно, он точно занимался спортом. Поджарый, крепкий, а на лицо страшный. Вообще некрасивый, и этот холодный взгляд удава… бр-р-р.

Интересно, сколько ему лет? Этого мне не сказали, но, на первый взгляд, Крутой старше меня лет так на двадцать.

Тот Фари тоже выглядит очень взрослым, как и Соловей. Брандо будет моложе.

Переминаюсь с ноги на ногу. За стол меня никто не зовет, тогда как они все уже уселись и начали разливать алкоголь по бокалам.

– Обмоем мерс?

– Помянем скорее.

– Не понял.

– Эдик, мерсу пизда!

Брандо. Он сел ближе всех к этому Фари, и теперь я отчетливо вижу их сходство. Они точно родственники – может, даже родные братья. Брандо только младше лет на десять будет.

– Проблемы, Сев?

– Нет. Был нал от Бурого, замазали.

– Позвонил бы Круглову.

– У меня острое желание удавить этого мусора, а не общаться с ним.

Фари коротко усмехается, на меня вообще ноль внимания. Я же почти не понимаю сути их разговора и тихонько поглядываю на дверь. Еще не поздно спастись из этого логова хищников. Можно попробовать, хотя… не думаю, что добегу до двери целой.

– Его полгорода ищет. В очередь становись, а водилу закопали бы, да и все.

– Машина новая. Из салона только выгнал. Лопаты с собой не было, – спокойно говорит Брандо, они смеются, а мне как-то не смешно. Как инородное тело здесь, в этом месте. И шатает меня почему-то. Я сильно ударилась при падении. Коленки жжет, больно.

Надо было отвертку все же куда-то впихнуть, хоть какое оружие, но по факту… стоит только посмотреть на них. Опасные, здоровые хищники. Они и правда как “стая”. Не спасла бы меня отвертка ни разу.

– А это что? – спрашивает Фари. Он же Эдик, как я поняла.

Не “кто”, а “что”, и да, это наконец в мою сторону. Они все на меня взгляд переводят. Крутой отпивает виски, расстегивает пиджак, откидывается на большом кресле, как король по центру стола.

Вижу его идеальную белую рубашку, расстегнутую на две верхние пуговки. Она здорово контрастирует с его смуглой кожей. На его шее есть тату, правда, я не вижу, какое именно, и понятия не имею, почему меня это волнует сейчас. Наверное, от нервов.

– Под колеса влезло, – чеканит Крутой, закуривает, жадно затягиваясь сигаретой. Я же стою и не знаю, что делать. Они меня на ковер словно вывели и смотрят, как в цирке на зверька.

Глава 3

– Я не “это”! Я Даша. Меня… Даша зовут.

Чувствую, как по сбитой коленке кровь потекла. Дурочка, уже ведь осень. Зачем я это платье напялила под куртку? Оно ведь не модное, голубое в горошек белый, дурацкое просто. И колготки тонкие при падении быстро разорвались.

Ноги насквозь мокрые. Я выбежала в кедах. Не думала, что будет так, а теперь хлюпаю этими кедами по начищенному полу, оставляя грязные следы. С куртки капает вода, и с волос, кстати, тоже.

Страшно представить, на кого я похожа. На “это” уж точно, потому они меня так и зовут. Мало того, что платье на дороге превратилось в грязную паклю, так еще и эти холеные мужики теперь смотрят на меня как на кусок мяса.

Особенно Крутой. Буравит тяжелым взглядом, немного опустив лицо. Это его привычка. Он так делает, я видела, он всегда так смотрит на меня. Как лев в засаде на овечку.

– Я не хотела аварии. Этого всего не хотела. Извините.

Хоть как-то сгладить ситуацию, но, похоже, это не работает. Вижу, как Крутой жадно затягивается сигаретой, а после зажимает ее в зубах, достает из кармана небольшой блокнот, ручку и что-то пишет. Много ноликов. Протягивает мне листок.

– Извинения свои в задницу засунь. На.

Подхожу, смотрю на листочек, и в глазах двоится. Моя жизнь столько не стоит, как он тут нарисовал.

– Что это?

– Это стоимость ущерба, который ты мне причинила.

Его рокочущий голос ласкает уши, такой бархатный, но в то же время грубый, чужой, опасный.

– У меня нет таких денег.

Кто-то рядом свистит, держу пари – Брандо. Сглатываю, я в центре внимания. Точно под прицелом автомата.

Чувствую, если что не так ляпну, точно в лес завезут, а у меня другая цель. Мне не так надо.

– Даня, верни ее сумку, – говорит Крутой. – Звони тому, кто заплатит за тебя.

– Кому?

– А мне откуда знать? Брат, батя.

– Ага, тетя, блядь!

Брандо. Этот кареглазый черт все время хочет меня уколоть и глаз с меня не спускает, так же как и Фари. Тот вообще смотрит как на мошку с километровой высоты, высоко задрав подбородок. Конечно, поглядите-ка на них всех. Лощеные, шикарно одетые, сытые.

Это бандитская элита, закрытый клуб гангстеров, можно сказать. Группировка. У них свой мир, а у меня свой. И в моем мире нет красной икры и еще каких-то деликатесов, названий которых я даже не знаю. Стол ломится от этих вкусностей, и я заставляю себя не пялиться так на еду. Стыдно.

– У меня никого нет. Нет того, кто за меня заплатит.

Поднимаю голову, встречаясь с холодными глазами Крутого. Вру без заминки, потому что малейшая оплошность – и он поймет. Они все поймут, и меня не спасут даже липовые документы, которые мне по-быстрому состряпали.

Хорошо хоть, имя мое настоящее оставили, не то было бы еще сложнее переключаться, выдумывать какой-то образ. Хотя мне сказали просто быть собой, не тушеваться и не проявлять к ним неуважения. Этого они больше всего не переносят.

– Несчастная сиротка! – не унимается Брандо, но он мне кажется проще, в отличие от того же Фари, который молча сидит ближе всех к Крутому. Он похож на шакала или на верного пса главаря. Черная тихая Гиена.

– Кто тебя подослал, дите?

Этот вопрос Крутого вводит в оцепенение, но я ни единым движением не выдаю страха. Спокойная, уверенная в себе, тогда как внутри трепещет каждая клетка.

Вижу, как Савелий Романович поднимается и опирается сильными руками о стол. Такого допроса у меня в жизни еще не было. И правду сказать нельзя. И врать как бы… тоже.

– Никто.

– Савел, да ее там чуть по асфальту не размазало! Сам видел, еще секунда – задавил бы, как жука, – защищает меня Соловей. На удивление, даже не ожидаю от него.

– Я спешила домой. Замоталась. Был туман, я просто не увидела вашу машину. Я не хотела такого ущерба, мне жаль. Честно.

Мысленно скрещиваю пальчики. Ну же, ну, поверьте мне! Пожалуйста-пожалуйста!

Внутри ураган какой-то, а еще так сильно живот напрягаю, аж дышать больно. Как будто там щит каменный. У меня всегда так, когда пытаюсь защититься. От них, и особенно от Крутого.

– Она тебе гонит, брат. Лапшу вешает, на ходу сочиняет, – басит Фари и отпивает виски, а я уже ни живая ни мертвая стою и не знаю, что будет.

Если они меня на лжи поймают – мне конец. Мне точно не жить уже будет, и басня про лес мне уже не кажется просто страшилкой.

***

– Уважаемые, хорош паранойю толкать. Глаза откройте и посмотрите на девочку: кто бы ее подослал, да еще и такую? Документы видели? Восемнадцать лет по паспорту исполнилось две недели назад. Вчерашнее дите. Отвалите от ребенка, шакалы, – спокойно говорит Ганс, не отрываясь от работы. Это первые его слова с момента входа в клуб. Кажется, он немногословен. Этот блондин создает впечатление единственного уравновешенного здесь человека, и даже сейчас он не смотрит на меня, а что-то быстро считает на калькуляторе. Сосредоточен, собран, тихий очкарик – он точно финансист или бухгалтер.

– Гоша, остынь. Не перерабатывай, тебе вредно.

Брандо, и, кажется, это мой последний шанс.

– У меня нет таких больших денег. Я не смогу вам вернуть долг.

– И что же с тобой делать?

Крутой стряхивает пепел с сигареты в стеклянную пепельницу, стоящую на белоснежной скатерти, а я на руки его крупные смотрю. Грубые, большие ладони. Невольно представляю, как бы смотрелись эти руки на мне. Стоп! Даша, приди в себя. Наверное, от страха такие мысли. Они пугают меня, как и Он.

– Простить, – лепечу, надеясь на чудо. Облизываю сухие губы, дышать стало совсем сложно. Боже, хоть бы не упасть.

– Почка.

Кажется, я ослышалась, но нет.

– Что?

– Почку свою продай, раз нет сбережений. Вернешь долг, – спокойно басит Крутой, точно мы тут о макаронах разговариваем.

– Да она хилая! Глянь на нее, перевод продукта! Романович, лучше мне ее отдай! – возникает Брандо, а я губу прикусываю. Они делят меня, как барашка на рынке. И не вздумай перед ними плакать, дурочка, это их только развеселит!

– Я не буду продавать свою почку!

– Значит, будешь отрабатывать. – Крутой выдыхает седой дым, а я крепче сжимаю листик с этими ноликами в руке.

– Саня, займись, наконец, делом, а не трепом – набери Королю. Пусть это заберет, оформит на панель. Он мне должен сильно.

Это обо мне. Даже по имени не зовет. Боже.

– Нет, стойте! Я… я могу быть полезной! Отработаю, могу быть официанткой или помогать на кухне!

Молюсь об этом. Это был бы самый простой способ здесь зацепиться. Мне это и надо. Таков и был изначальный план, а не всякие там панели.

– Мне не нужна официантка.

Прямо слышу раздражение в его голосе, Крутой теряет терпение, а Фари так смотрит на меня, словно детектор лжи сканирует.

– Да пусть на сцене пляшет! Ну-ка, давай глянем, что тут у нас под балахонами, – говорит Брандо, а после подходит и рывком сдирает с меня куртку. Я остаюсь в одном только платье. Дрожу, обхватываю себя руками.

Чувствую взгляд Крутого на себе. Такой тяжелый, строгий, пробирающий. Мне стыдно и дышать тяжело, аж больно. А еще щеки горят, стало жарко почему-то. Замечаю, как от холода соски встали, боже, хоть бы никто не заметил.

– Двигаться умеешь?

– Да, я… я могу танцевать, я умею! Я занималась гимнастикой и вообще…

Не знаю, зачем эти правдивые детали, просто врать, глядя Крутому в глаза, непросто. Малейшее неверное движение – голова с плеч.