Не глядя в зеркало, Польна быстро промокнула тело полотенцем. Ее била крупная дрожь, хотелось поскорее вернуться в номер. Замотавшись в отельный халат и даже не высушив волосы, Польна почти бегом направилась к себе, захватив по дороге бутылку вина из бара. В ее планах было смешать ее содержимое с мелатонином и проспать до обеда.

Глава 4 – Свидание Джакоби

Все вышло не так.

Ей вспомнился Келси, ее брат.

Воспоминания о Келси хранились в дальнем отделе мозга Польны, в тщательно спрятанной папке, которую она предпочитала не доставать. Слишком больно было возвращаться туда.

Когда-то в детстве они были близки, но потом Келси уехал из Ционы в Хальм, учиться на врача. Было странно встретиться вживую после стольких лет отношений «старшего братца из телефона». Это произошло на похоронах мамы: Келси приехал на пару дней и планировал возвращаться, но опоздал на самолет.

Затем, почти как в кино: в аэропорту встретил девушку, влюбился, вскоре удачно нашел новую работу, женился… поначалу Польна была рада, что брат снова рядом. Однако идиллии не случилось: характер Келси слишком сильно изменился с годами (впрочем, возможно, это она, Польна, выросла и начала замечать в нем недостатки). Так или иначе, последние несколько лет они с Келси то ссорились, то пытались притереться друг к другу, вплоть до самой его смерти.

Польна часто винила себя за то, что была слишком резкой с ним. Будучи эгоисткой, она не могла понять сумасшедший альтруизм Келси, его стремление исполнить чертову высшую миссию. Маленькие пациенты значили для него слишком много, иногда Польне даже казалось, что собственная жена стоит в списке ценностей Келси Риджла на втором, а то и на третьем месте.

Тогда как она, Польна, торчит где-нибудь в конце первой сотни.

Откупорив вино, она забралась с ногами на крутящееся кресло возле окна. Непроглядная темень – только ее отражение с растрепанными мокрыми волосами и размазавшейся тушью.

Как-то раз брат позвонил ей, вот так, среди ночи, и рассказал, что его больной умер. Жена Келси была беременна, и он не хотел беспокоить ее.

Польна не спала в ту ночь, готовилась к собеседованию. Она сразу предложила Келси приехать, и они до самого утра просидели за разговорами в компании бутылки сливового вина из супермаркета.

В какой-то момент Келси сказал одну фразу, которую Польна запомнила на всю жизнь. Запомнила, но не сразу распознала, что это был первый звоночек:

– Люди слишком слабы. Я понимаю, что ничем не могу помочь им, будучи обычным человеком.

Он говорил о помощи своим пациентам, детям с лейкемией. Но мысли Келси были гораздо глобальнее.

– Ты прекрасный врач, Кел, – утешала его Польна. – Твоя жена, должно быть, очень гордится тобой.

Она жутко устала, и часть фраз произносила не думая, за что потом частенько ругала себя. Скажи она правильные слова в ту ночь, кто знает, где бы сейчас был Келси?

– Я хочу быть полезным для человечества, – он покрутил в руках стакан. Покосился в окно, где расцветал между домами розовый восход. – Вот, например, сентиенты. У них есть цель, есть миссия! И, что самое главное, есть сила.

– Келси, уверена: каждый второй сентиент с легкостью поменялся бы с тобой местами! – Польна потерла глаза. – Ты живешь свободной жизнью, у тебя есть семья, любимая работа с выходными…

Келси усмехнулся и покачал головой так, словно все это было ничтожным по сравнению с благородной и самоотверженной жизнью сентиентов.

– …любящая сестра, дом, увлечения, – продолжала Польна, но Келси больше не слушал. Поставив недопитый стакан на стол, он подошел к окну и распахнул его. Весеннее пение птиц и благоухание пробуждающейся природы наполнило комнату Польны небывалой свежестью.

Взглянув на него, Польна поразилась переменам на лице Келси: он приехал к ней убитый, уничтоженный, а сейчас смотрел в окно так, словно стал другим человеком. За их ночной разговор в нем определенно созрели какие-то перемены, но какие именно – об этом Польна могла лишь догадываться.

Вероятно, именно после смерти пациента Келси начал смотреть в сети мотивационные ролики, распространяемые фанатиками. Эти одержимые призывали людей обращаться в сентиентов при помощи трансмутагена. Его было непросто достать; к тому же транспереход требовал длительной подготовки, множество анализов, да и назначался в основном смертельно больным, тем, кто вместо смерти предпочитал войну.

Польна не знала, как долго Келси промывали мозги. После похорон она несколько месяцев изучала его аккаунты в соцсетях, пытаясь выловить конкретных людей, склонивших его к трансмутации. Но они слишком хорошо шифровались.

Тогда Польна начала войну. Свою личную войну. И распространилась она не только на пропагандирующих мутацию, но и на сентиентов в целом.

Отправив в рот две таблетки мелатонина, Польна на мгновение подумала о том, а не опасно ли мешать их с алкоголем? Что если расслабление ее тела окажется непростительно глубоким? Польна представила, как останавливается во сне ее дыхание, и как наутро Валентайн находит ее мертвое тело. Щеки Польны до сих пор покрыты румянцем – возможно, кровь еще не успеет остыть… Устоит ли он от соблазна сделать маленький надкус?

Или может быть, к ней заявится Джакоби? Решит помириться, будет полчаса тарабанить в дверь, а затем попросту выломает ее? Найдет ее изящное, бездыханное тело (в этот момент Польна подумала о том, что стоит надеть красивое нижнее белье), вызовет консьержа или сам вынесет ее из номера на руках. Что он почувствует в этот момент? Выдадут ли ему нового журналиста в случае ее смерти?

Польна переоделась, устроилась в кровати. Но сон никак не шел.

Телевизор в номере работал исключительно на пониженной яркости, никакого голубого свечения. Полистав каналы, Польна остановилась на выпуске новостей без комментариев. Шел репортаж с Земли-4, прямо из зоны боевых действий.

Вот сентиенты бегут друг за другом через карстовые разломы в горном хребте. Стайка дронов, что следует за ними, показывает происходящее то со стороны их спин, то взмывая вверх, над головами сентиентов. Дроны оснащены линзами ночного видения; в противном случае марш-бросок в темноте превратился бы для обычного зрителя в бесформенную черно-серую картинку на экране.

Польна замечает, что один из сентиентов ранен: он чуть отстал, прихрамывает на левую ногу. Ее сердце невольно замирает. Почему? Раньше она никогда не чувствовала ничего подобного! Мир сентиентов был для Польны вначале чуждой, а затем ненавистной реальностью, так что же изменилось за эти два дня?

Ясно что – она познакомилась с Джакоби. С этим выскочкой, наглым типом, который плевать хотел на общественные нормы. И все же, теперь Польна имела представления о том, что сентиенты – такие же живые существа, как и люди. Способные страдать, ощущать разочарование и обиду, интерес и симпатию.

Отстающий сентиент упал на одно колено, и сердце Польны болезненно сжалось. Она вдруг подумала о том, что сейчас взвод уйдет дальше, уйдет без него, но нет – двое из колонны остановились, чтобы поднять бойца.

«Запрещено бросать товарищей на поле боя, во время операций и любых перемещений», – так гласил Кодекс сентиентов.

Сентиенты подхватили упавшего: один за руки, другой за ноги (по другому в узком ущелье было бы не пройти), и поспешили догнать остальных. В эту минуту изображение несколько раз дрогнуло, как от землетрясения или – что вероятнее – сильного взрыва.

Польна нажала на кнопку выключения. Какое-то время сидела перед погасшим экраном, тяжело дыша и прислушиваясь к тому, как безумно колотится ее сердце. Интересно, смотрит ли Джакоби эти репортажи? Что он чувствует в тот момент, когда его товарищам угрожает опасность?

Разумеется, на Земле-4 параллельно воевало несколько тысяч сентиентов и вероятность того, что по телевизору покажут именно его взвод, была ничтожно мала. И все же, Польна подумала: а что почувствует она сама, если увидит Джакоби вот так, на экране? Измученного долгим маршем, страдающего от ран?

Она отвернулась к окну и укрылась одеялом до самого подбородка.

«Зачем они транслируют это?! Зачем показывают их смерти? Какие эмоции они хотят вызвать у нас? Жалость? Или стремление влезть в экран и помочь? Можно ли назвать это пропагандой? Или это, скорее, возможность сказать: смотрите и радуйтесь, люди, что живете в демократичной стране, что у вас есть свобода выбора…»

Именно это говорила Польна Келси: у тебя есть дом, у тебя есть жена, работа. Но он все равно решился на переход, потому что мозг его перепрошили гигабайтами данных о том, как благородна и прекрасна жизнь сентиентов!

И все же, Польна знала, что именно стало решающим фактором.

Чуть больше года назад планету облетели ужасающие снимки кровавой жатвы вампиров с Земли-4. Тогда невозможно было встретить живого, мертвого или сентиента, который не скорбел бы. Кадры, принесенные дронами с мест жатвы, заставляли сердца обливаться кровью: мужчины, женщины, старики, дети – сейшины подчистую вырезали несколько деревень.

Им было все равно, чью кровь пить, – самому маленькому убитому не было и двух дней.

На кадрах с мест жатвы были запечатлены также сентиенты, выносящие тела из жилых домов. Не меньше, чем изображения обескровленных людей, планету поразил кадр сентиентки, которая держала на руках двух подростков. По ее лицу текли слезы.

Можно ли было как-то оправдать этих вампиров? Массовым Голодом?.. Ученые говорили, что жатва была вызвана пубертатом новой популяции. Однако после изучения видео, после сбора показаний сентиентов, было установлено, что виноват в этом был не только Голод: жатва носила элементы откровенного садизма.

Некоторые люди были замучены. Самых жизнеспособных сейшины несколько дней таскали с собой, как кровяные мешки, постоянно подпитываясь от них.

Так или иначе, после нарушения хрупкого перемирия, Содружество решилось на радикальное истребление сейшинов.

Нужно было больше сентиентов для войны, а значит, с новой силой вступила в свои права вербовка среди людей.

Польна тогда плакала ночи напролет. Они с Келси постоянно были на связи, даже ходили вместе на Час Поминовения. Жена Келси, Беатрисса, тоже была с ними на площади, даже несмотря на последний месяц беременности.

«Трис, не смотри», – то и дело говорила ей Польна, каждый раз, когда на огромный экран выводили кадры жатвы, пусть и прошедшие цензуру.

В тот день почтили и более двух десятков погибших капитанов среди сентиентов. Их лица с горящими желтыми глазами и серой кожей всплывали на билборде один за другим. Лица и имена. Только имена, без фамилий.

Польна не запомнила этот факт, потому что сердце ее было занято трагически погибшими людьми.

Келси держался молодцом. Но только потому (об этом Польна узнала из его переписки с поставщиком), что он уже принял решение совершить трансмутацию.

Через несколько дней дилер привезет Келси набор из трех доз мутагена вместе с подробной видеоинструкцией, а еще возьмет расписку о том, что всю ответственность мистер Риджл берет на себя.

Из архива патологоанатома Польна узнает, что сердце Келси остановилось на первой дозе.

Польна умоляла Беатриссу остаться, но она уехала в Хальм, чтобы родить дочку там. Без Келси Циона стала для нее невыносимым местом. С тех пор они не общались, и Польна решила, что Трис винит ее в смерти Келси. Не прямо, но косвенно.

Она была родной сестрой, и она не смогла остановить его.

Какое-то время Польна думала так же. Но чувство вины было слишком невыносимым, и она перенаправила его на вербовщиков и сентиентов.

Взяв с тумбочки сигареты и зажигалку, Польна закурила, не вылезая из кровати. Дым моментально улетал в вытяжку в потолке ее номера – это хорошо, сейчас у нее не было сил, чтобы встать и открыть окно.

После того, как Келси не стало, Польна перестала есть. Тогда как крепкий алкоголь и сигареты никуда не исчезли из ее жизни. В какой-то момент она обнаружила, что не может встать с кровати: голова кружилась, стоило ей приподняться над подушкой.