– Здесь восседает наследник Алабора Раванса, единственного истинного короля, избранного небесами привести народ свой в землю обетованную, – нараспев прочла жрица. – Да благословит Феникс своих верных последователей. Да очистит пепел Ее наш взор от злобы и ненависти. Да пребудет благодать Ее с тем, кто хранит наследие Ее.

Король Лио поднялся. Зола осыпа́лась с его плеч, пока он спускался с амвона. Верховная жрица взяла щепотку толченой киновари и пальцами провела на лбу правителя три косые черты.

– Феникс, благослови избранных, – произнесла жрица.

– Избранных благослови, – хором отозвались Элина с отцом.

Лио принимал подношения жрецов, прикладывая их к губам: цветки лотоса, граненый горный хрусталь, лепестки пустынной розы. Элина неспешно поднялась. Сайна заметила ее и улыбнулась. Элина склонила голову, и жрица мягко коснулась ладонью ее лба.

– Став королевой, ты тоже будешь восседать посреди пламени, – сказала она, и морщинки вокруг ее глаз углубились.

– Благодарю, Сайна… – отозвалась Элина и тут же ощутила на себе отцовский взгляд.

Король, вероятно, услышал в ее голосе нотки неуверенности: как ни старалась, она не могла усидеть посреди Вечного пламени – даже удержать огонь на ладони. Не могла вынести жара.

– Элина, – позвал отец, и она обратилась к нему.

Лио был стройным и прямым, словно кедр, могучим и крепким, словно гора, с высоким породистым лбом, который Элина от него унаследовала. Ему было больше пятидесяти оборотов, но возраст никак на нем не проявлялся, если не считать проседи на висках. Возможно, сказывались недюжинное здоровье и закалка в Вечном пламени, а возможно, необходимость править королевством, которому постоянно что-то угрожает: то войны и бунты, то фанатики-революционеры и завистливые соседи. Однако когда Элина наклонилась, принимая отцовское благословение, и почувствовала на голове тяжелую длань, то поняла, что король удерживал власть не благодаря хитрости и упорству. Нет, причиной была гибель утратившей рассудок жены: вместе с ней умер и его страх.

Отец Элины не боялся ничего и никого. И это делало короля-феникса человеком крайне опасным и безжалостным.

Пол задрожал, и одна из каменных плит отъехала в сторону. По открывшейся лестнице жрецы удалились в свои подземные кельи; осталась только верховная жрица.

Она вложила в руку Элине небольшой предмет, завернутый в лист.

– Это дар Бессмертной.

Верховная жрица приходилась ровесницей отцу Элины, если не старше. Вокруг глаз разбегались морщинки, но в остальном ее кожа была гладкая и свежая, а взгляд – ясный и мудрый. Вообще, вся она казалась какой-то неестественной, будто нездешней – и от этого порой становилось не по себе. Элина кивнула, принимая подарок. Верховная жрица поклонилась и тоже удалилась под землю.

Лио опустился на колени перед ступеньками амвона. Элина приняла такую же позу и вместе с отцом стала смотреть на Вечное пламя. Жар щипал лицо, в горле першило от золы, но это не мешало видеть в огне величие и красоту. Танец всполохов завораживал. Огоньки то и дело припадали к лапам Феникс, будто преданные и покорные слуги. Да, пламя несло разрушение. Но умело оно и любить.

– Не ожидал узнать, что ты была на митинге, – сказал король. – Думал, ты золотошапочников терпеть не можешь.

– Могу, – соврала Элина. – Мне просто неприятны… их методы. Однако я решила наконец разобраться, почему ты считаешь этих людей столь важными для нашего правления.

– Каждому правителю необходимы верные сторонники, пускай по большей части и недалекие. – Отец стряхнул с рукава пепел. – Они не дают разгуляться инакомыслию. Всякое несогласие легко тонет в реве толпы…

– …А потому толпой нужно учиться управлять, – закончила Элина в унисон с Лио. Он улыбнулся. Эту мантру он твердил столько, сколько она себя помнит.

«Контролируй народ, Элина. Говори ему, что и как думать. Знай, когда исполнять его желания, а когда – нет».

Беда в том, что она просто не могла воспринимать людей вроде Фермы – и даже вроде Джангира – как бесхребетных кукол, как рупоры, через которые можно продвигать то, что тебе нужно. Видимо, именно поэтому она не выносила близости к огню: внутри нее просто не было сопоставимого жара и жестокости.

– И как тебе увиденное? – спросил отец, выжидающе смотря на Элину.

– Поучительно, – ответила она.

В отцовском взгляде вспыхнула надежда, и у Элины сжалось сердце.

Если Варун ввяжется в борьбу за власть с Джангиром и свергнет его – а уж Элина за этим проследит, – золотошапочники перегрызутся. Сразу появятся те, кто захочет воспользоваться ситуацией. И отцу останется только смотреть, как его «верные сторонники» рвут друг друга на части, будто змеи в яме.

Она знала, что должна чувствовать предвкушение, воодушевление… но вместо этого ее грызла вина, отравляя надежды. Когда Лио улыбнулся, она, не в силах смотреть отцу в глаза, отвела взгляд к шипящему у ног пламени.

«Я лишь хочу помочь нам», – подумала она. Титул феникса принадлежал ей по праву рождения так же, как и Лио. Однако что толку восседать на троне, когда власть все равно в руках отца и его сторонников и даже собственные люди считают Элину марионеткой?

При попустительстве Лио золотошапочники стали слишком сильными, слишком заносчивыми. А она молча смотрела, не в силах никак возразить отцу.

«Ей вертят так же, как и остальными», – говорил Ишант.

Торговец считал ее пустым местом. И наверняка он такой не один.

– Хочу поделиться важной информацией, – сказал Лио.

Его рубашку-курту цвета шафрана и белый платок покрывал тонкий слой сажи. На шее висела золотая цепочка с материнской подвеской – птицей из нефрита и лилового пустынника. Только на ней не было ни золинки.

– Арохассины напали на песчаный порт в Расбакане.

Элина шумно выдохнула. Арохассины были террористической группировкой революционного толка: они стремились уничтожить монархию и построить новый мировой порядок, в котором править будет народ, а не короли и королевы. Однако Элина видела, что арохассины пропагандируют свободу, но несут беззаконие. Цитируют мучеников, но плодят новые жертвы. Какая польза от благого начинания, если оно ведет лишь к праху и разрушению?

– Полагаешь, это имеет какое-то отношение к стычкам с джантарцами на южных рубежах? – спросила она.

– Навряд ли. Фарин слишком самонадеян, чтобы поручать грязную работу кому-то еще, – задумчиво проговорил Лио. – Вероятнее всего, арохассины действовали по собственной инициативе.

– Замечательно. Теперь на нас давят не только с юга, но и с востока, – процедила Элина, покачав головой. – Джантарцы, впрочем, угроза более серьезная. Мы не готовы к войне, отец. На митинге народ активно призывали вербоваться, но…

– И правильно. Нашей армии нужно пополнение…

– Эти люди даже не умеют сражаться. Ты хочешь, чтобы мое правление началось с войны, причем заведомо проигрышной? Нам выгоднее найти способ договориться с Фарином…

– Джантарцы нам не угроза, – отрезал Лио.

Элина знала, что лучше не спорить. Она опустилась на пятки и вцепилась пальцами в колени.

– Меня больше тревожат арохассины, – сказал отец. – Надо бы всех их переловить и казнить, однако я нашел выход поэлегантнее.

Он замолчал, когда пламя выплюнуло сноп искр, затем продолжил:

– Я заключил сделку с Сэмсоном Киту. Он даст солдат, чтобы укрепить наши южные рубежи, а также поделится сведениями, которые помогут истребить арохассинов.

– Сэмсоном Киту?

Элина слышала об этом наемнике-сешарийце – да и кто не слышал? Родился на Сешарских островах, уже после захвата их Джантаром, сбежал из рабства, вступил в ряды арохассинов, затем вместе с их секретами переметнулся в джантарскую армию, где сделал стремительную карьеру и добился королевского расположения. Фарин даже позволил Сэмсону завести собственное войско из сешарийцев, которые зовутся «черночешуйчатыми». Название отвратительное, но чего у них не отнять, так это умения из любой битвы выходить победителями.

– Сэмсон Киту – цепной шобу Фарина и присягнул на верность Джантару. С какой стати ему нам помогать? Чего он хочет взамен?

В пронзительных серых глазах отца – которые Элина не унаследовала – она прочла ответ до того, как тот прозвучал. Ей показалось, будто пламя вдруг пожрало весь воздух в помещении.

– Брак поможет укрепить наше положение, – произнес Лио. По его лицу, полускрытому дымом, плясали тени. – Народ любит Сэмсона, невзирая на его прошлое. Люди его боготворят…

– Люди глупы, – сказала Элина, стараясь скрыть дрожь в голосе.

– Это так, – кивнул отец, – но у Сэмсона бесспорно есть влияние. Да, он скользок, как угорь, однако его послужной список до того безупречен, что даже бесит. Его «черночешуйчатые» не раз переламывали ход сражения. И сам он умен, стремителен, дерзок. С подобным союзником Раванс будет непобедим.

Элина молчала. Она смотрела на свои руки, показавшиеся вдруг такими крошечными и далекими. В потрескивании и шипении пламени она слышала отголоски истории – эхо королей и королев прошлого, приносивших жертвы на этот алтарь, ублажая ненасытный огонь, пожирающий все на пути. Она чувствовала требовательный жар, зная, что такая же судьба ждет и ее. Дым окутал Элину, застилая взор – видны были только манящие, танцующие всполохи… Как же отец это делает?

Поддавшись порыву, Элина потянулась пальцами к яме. Пламя взревело и больно ужалило руку. Элина, вскрикнув, отдернула ее.

– Не переживай, – произнес отец. – Еще научишься.

Элина закусила губу и убрала руку, пряча ожог.

Лио, подавшись вперед, выхватил из пламени огонек. Тот с готовностью прыгнул ему на ладонь, жадно облизывая кожу.

– Я бы спалил их всех, как твоя прабабка во время Алого мятежа, – сказал король и поднес огонек к лицу дочери. Элина почувствовала кусачий жар. – Однако решать проблемы можно и менее радикальными методами. Порой достаточно лишь продемонстрировать угрозу, и окружающие тут же разбегутся по углам, пряча хвосты и поскуливая, словно трусливые шобу.

Отец осторожно вернул огонек в яму. На его ладони не осталось и следа.

– Я принял предложение Сэмсона еще и в связи с недавним наплывом сешарийских беженцев, – сказал он.

– А это тут при чем? – удивилась Элина.

– Во-первых, одно то, что мы предоставляем сешарийцам убежище, приводит Фарина в ярость. Для него это не люди, а рабы, которые должны трудиться в шахтах. Ты слышала его угрозы и видела, как другие страны закрывают въезд. Однако далеко не все готовы смотреть на выходки Фарина сквозь пальцы. Даже Цуана потребовала прекратить притеснение беженцев.

Элина кивнула. Королевство Цуана сохраняло нейтралитет и не принимало участия ни в одной крупной войне или региональном конфликте последних оборотов. Однако если даже королева Цуаны открыто выступила против Фарина, значит, его поведение раздражает соседей всерьез.

Вторжение джантарцев в Сешар и последующий его захват почти семьдесят оборотов назад стал громом среди ясного неба для держав Второго материка, и они ничего не смогли этому противопоставить. А Первый материк слишком далеко, чтобы там кому-то было дело до произошедшего. Кроме того, многие боялись, что станут следующей жертвой агрессии, если резко выскажутся. Однако прабабка Элины не стала сидеть сложа руки и первой предоставила сешарийцам убежище. Позже ее примеру последовали и другие правители. Поддержка сешарийцев Равансом всегда была занозой в пальце у Фарина.

А с тех пор на территории Джантара, глубоко в недрах Сонских гор, нашли богатые рудные залежи. Оставшихся сешарийцев стали сгонять в шахты, что породило новую волну беженцев. До Элины доходили слухи о людях, умирающих в темноте без еды и питья, о завалах, погребающих под собой целые бригады.

– Джантар слишком усилился, – как-то сообщил ей с отцом во время официального визита король Бормани. Его Веран был крошечной точкой на карте, известной лишь своими кислыми винами и жирующим дворянством.

– Мы не можем себе позволить ссориться с ним и тем более воевать.