– Потом ситуацией воспользовался президент Пакистана: он заявил, что мир разделен на два лагеря. «В один входят страны, где достойные женщины носят чадру, в другом живут нечестивицы, демонстрирующие свое тело мужчинам, чтоб их дразнить и вступать в греховную связь в нарушение священных уз брака». Его заявление послужило объединяющим лозунгом для всех сторонников чадры. Пакистанцы ударили тремя ядерными ракетами по Нью-Дели, который они считают величайшим скопищем неприкрытых женщин и неверных, врагов ислама. Две ракеты были перехвачены индийской противоракетной обороной, а третья…

– Подождите, подождите… – умоляет ошеломленный Симон. – Вы говорите о пусках ядерных ракет по Израилю, Ирану, Южной Корее и Индии?

– В следующие два дня были пущены сотни ракет, погибли сотни тысяч людей, – говорит сотрудник ЦУПа и всхлипывает. – На третий день правительство Пакистана подписало договор о военном союзе с Китаем. Индия попала в тиски, ей грозили одновременно ракеты с ее северо-восточных и северо-западных границ. Индийская армия нанесла ответный удар ракетой по Шанхаю, которая не была перехвачена. В силу договоров о военном сотрудничестве в конфликт оказались втянуты Япония, весь Ближний Восток, США, Россия… и Европа.

Ошеломленные Алиса и Симон лишаются дара речи.

И все это за одну неделю?

Преодолевая волнение, Алиса спрашивает:

– А Франция?

– Она затронута в меньшей степени, чем Штаты и Китай, засыпавшие друг друга ядерными зарядами и понесшие небывалые в истории потери…

Все трое долго молчат.

– Как насчет других континентов? – задает вопрос Симон.

– В той или иной степени пострадали все.

– Даже Африка?

– Даже Африка, Южная Америка и Австралия. В Третью мировую войну вступили все. Катастрофа разразилась так стремительно, потому что многие системы запуска ракет срабатывают автоматически.

– Вы хотите сказать, что многие запуски произошли по сигналу компьютеров, без предварительного человеческого решения?

– Так и было, большая часть ракет и противоракет взлетали безо всякого человеческого участия.

– Ничего не понимаю… – стонет Симон. – Это какое-то безумие! Выходит, мир ждал всего лишь предлога, чтобы пустить в ход весь ядерный арсенал, накопленный за десятилетия после Второй мировой войны…

Алиса говорит Симону:

– Слово «апокалипсис» происходит от двух греческих слов: префикса «апо», означающего разделение, и «калупто», означающего «спрятать, завуалировать». Дословно апокалипсис – это снятие покрова, обнажение… Получается, античные тексты предостерегают, что триггером конца света послужит вуаль, та же чадра.

– Каково положение сейчас? – спрашивает Симон.

– Война продолжается. Распространяется накапливавшаяся годами черная энергия ненависти, соперничества и ярости, – отвечает человек в белой тенниске.

– Нашему виду присуща тяга к самоуничтожению, – шепчет Алиса.

И происходит это именно тогда, когда мы с Симоном высвободили нашу энергию любви.

Мне не видать передышки.

Я навсегда лишена права на счастье, покой, мир.

Не иначе, кажущийся покой – признак назревающей катастрофы.

Не надо было включать связь с Землей. Мы бы остались здесь и занимались любовью, не заботясь об остальном мире.

Поделом миру, бросившемуся уничтожать себя из-за выбившейся из-под платка пряди волос, не понравившейся полиции нравов!

– Как же уцелели вы в Куру? – удивляется Симон.

– Космический центр подвергся нападению, но нас защитила армия. Она по-прежнему действует. Поэтому я могу с вами разговаривать. Но долго мы не продержимся.

– Кто на вас напал во Французской Гвиане?

– Армия Венесуэлы. Эта страна – союзница русских, китайцев, северокорейцев и иранцев, утверждающая, что борется с гегемонией Запада. Произошла кристаллизация энергии вокруг двух лагерей: западного и восточного. Конфликт распространился и на космос. Вы, наверное, этого не заметили, но оба лагеря палят ракетами «земля – космос» по спутникам, могущим служить для наведения ракет «воздух – воздух» и «земля – воздух». Мы перехватили касающееся вас сообщение, вам надо быть чрезвычайно осторо… ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж…

Экран гаснет, человека в тенниске больше нет. Алиса и Симон пробуют другие линии связи, но безрезультатно. Попытки связаться с родными тоже заканчиваются ничем.

– Ну вот, конец всякому контакту с Землей, – констатирует Симон.

Астронавты перемещаются в наблюдательный купол и рассматривают при помощи телеобъективов земную поверхность. Их поражает увиденное.

– Ты только посмотри, Алиса! Город Тегеран, а он сейчас в ночной зоне, совершенно не светится!

– А здесь, западнее? Здесь должен светиться Стамбул, и тоже ничего! – вскрикивает Алиса. – Та же история с Афинами…

В зоне видимости сейчас Средний и Ближний Восток и Восточная Европа до Греции, тогда как Западная Европа, Америка, Австралия и Дальний Восток повернуты в другую сторону. Западная Африка еще освещена Солнцем, что не позволяет разобрать, погасли ли там города.

– Видишь, там, в Саудовский Аравии?! – ахает Симон.

У них на глазах вырастает белый цветок, постепенно приобретающий сходство с кочаном цветной капусты.

– Взрыв атомной бомбы в Эр-Рияде!

Еще один белый цветок, Симон прикидывает, что это должен быть иранский город Исфахан.

Третий серебристый цветок, на глазах приобретающий форму кочана цветной капусты. Четвертый, пятый… Обволакивающая Землю ночь не в силах скрыть атомные взрывы.

Такое не могло привидеться мне даже в страшном сне!

И это еще далеко не все. Мы смотрим из космоса прямой репортаж о Третьей мировой войне.

Алиса вспоминает мать.

Ей повезло не дожить до этого кошмара.

– Видишь, там! – вскрикивает Симон.

Алиса поворачивает голову. От китайской космической станции отделяется торпеда и не спеша летит в их сторону.

Симон кидается к посту пилотирования и запускает двигатели, обычно включаемые для смены орбиты при потере высоты.

Весь «небесный замок» вибрирует и медленно поднимается.

Торпеда приближается.

Она совсем чуть-чуть промахивается и попадает в хвост русского модуля «Звезда». Модуль взрывается.

– Пьер!..

Алиса хватает оставшийся от русских пистолет и торопится следом за Симоном по коридорам станции. Они добираются до люка шлюза в тот момент, когда модуль охватывает пламя. Из шлюза валит дым, из дыма выплывает, как привидение, бывший командир МКС.

Алиса держит Пьера на мушке, а Симон задраивает люк и запускает протокол отстыковки модуля «Звезда», пока он не разлетелся на куски.

Давно небритый, растрепанный, исхудавший Пьер смотрит на них ввалившимися глазами и выдавливает одно-единственное слово:

– Спасибо…

Он заключает в крепкие объятия сначала Симона, потом Алису. Девушка отталкивает его и опять берет на прицел.

– Хватит в меня целиться, – говорит Пьер. – В одиночестве у меня было время поразмыслить. Поверьте, вернусь на Землю – первый сознаюсь в том, что натворил.

Можно ли ему верить? Неужели все так просто?

– Вряд ли мы скоро вернемся, – вздыхает Симон.

Он и Алиса рассказывают Пьеру о Третьей мировой войне и о запущенной с китайской станции торпеде, от которой погиб его модуль.

– Я должен узнать, что стало с моей семьей! – кричит злосчастный французский летчик.

– Как бы им не повезло еще меньше, чем тебе, – предупреждает его Симон.

Летчик скорбно склоняет голову. В его горе невозможно усомниться.

– Наш мир уничтожен, мы застряли здесь втроем, как на необитаемом острове, – резюмирует Алиса.

Несчастье не обошло никого, но мы выжили. Возможно, мы – единственные, кто пережил Третью мировую войну. Все те, кого мы знали, наверное, погибли. Ничего больше не будет так, как было прежде.

Гибель Скотта и Кевина кажется чуть ли не анекдотом в сравнении с вероятным исчезновением нескольких миллиардов человек…

Пьер сжимает кулаки.

– Что, прям Третья мировая?

– Скорее всего, она еще не кончилась, – предупреждает его Симон. – Даже нам здесь грозит опасность. У китайцев могут найтись другие торпеды.

– На случай, если они вздумают снова по нам пальнуть, у нас не найдется, чем обороняться, Пьер? Какая-нибудь противоракета, магнитный щит или, может, секретное оружие? – интересуется Алиса.

Бывший командир корабля молча ведет их в многоцелевой модуль «Леонардо», где открывает один из люков и демонстрирует сложный агрегат.

– Это устройство запуска наших собственных торпед «космос – космос».

Превозмогая усталость и гнев, он проводит серию маневров и сложную регулировку. Внезапно на одном из экранов появляется китайская станция. Пьер открывает панель и поворачивает красный рычаг.

– За мной! – командует он.

Из модуля они наблюдают за пуском своей торпеды и за ее медленным полетом в направлении китайской станции.

– МКС весит 420 тонн, а китайский «небесный дворец» Тяньгун^[22] – всего 60, – объясняет Пьер.

– То есть наша цель совсем мала, – бормочет Симон, как будто находит в этом утешение.

– Но при этом хрупка, – говорит Пьер.

При виде летящей в него торпеды китайский экипаж тоже включает маневровые двигатели, чтобы избежать попадания.

Поздно! Торпеда МКС попадает в самую середку китайской станции. Троица на МКС видит бесшумную вспышку. В разные стороны разлетаются какие-то пластины и куски железа. Алисе кажется, что среди града кусков железа и болтов она видит ошметки человеческих тел.

МКС бомбардирует обломками, французы вздрагивают и морщатся от глухих ударов.

И снова воцаряется космическое безмолвие.

– Одной опасностью меньше. Надеюсь, перевернута последняя страница войны в космосе, – говорит Пьер.

– Браво, командир! – вырывается у Алисы.

Симон с подозрением на нее косится.

– Не забывай, что он убил Скотта и Кевина.

– Пьер, ты можешь поклясться, что больше не попытаешься причинить нам вред? – спрашивает молодая женщина.

– Клянусь! – серьезно отвечает летчик.

– Врет! – уверенно бросает Симон.

– Говорю вам, я в последнее время много думал. То, что сначала показалось мне неприемлемым – это твое изобретение трех новых видов человека, – на самом деле может поспособствовать нашей собственной эволюции.

– Он плетет то, что нам хочется слушать, чтобы нас убаюкать, – шепчет Симон на ухо Алисе.

– А по-моему, он это искреннее, – возражает она.

– Как ты не видишь, что он лжет?

– Что ты предлагаешь? Убить его?

– Запереть его в одном из уцелевших модулей.

– Он нам нужен, Симон. Видел, как он разделался с китайской станцией? Бывают моменты, когда доверие при всей нелогичности оказывается продуктивнее всего остального.

Симон долго смотрит на Алису, а потом обреченно произносит:

– Учти, лично я ни капельки ему не доверяю. Один раз укусившая собака будет кусаться опять.

– А я считаю, что люди могут меняться. Каждый из нас может претерпеть свою метаморфозу.

Алиса поворачивается к Пьеру.

– Сколько времени мы сможем, по-твоему, здесь пробыть?

– Если судить по последним показателям запасов воздуха, воды, еды и топлива, необходимых для полета станции на этой орбите, то их хватит еще на полгода. При сверхэкономном расходовании всего этого и при рационировании воды и еды можно будет протянуть вдвое дольше.

– Целый год? – удивляется Алиса.

– Да, год.

– А что потом? – спрашивает Симон.

– Возможно, у меня есть решение. В прошлом году к МКС пристыковали секретный челнок на случай бегства при смертельной угрозе. Он спрятан в модуле «Кентавр». В нем могут поместиться как раз трое астронавтов. Я умею его пилотировать, на нем мы могли бы вернуться на Землю.

Целый год втроем, взаперти, в 410 километрах от планеты, опустошенной Третьей мировой войной, в неведении, выжили ли наши близкие, без способа с кем-либо связаться – вот какое будущее нас ждет.

– Предлагаю немедленно приступить к описи наших запасов, – заключает бывший командир корабля.

Симон и Алиса переглядываются. Девушка кивает в знак согласия.

Трое землян смотрят на свою планету.