Мары значительно больше Кушки, областной центр, как-никак.

Но меньше Алмалыка и, уж конечно, Ташкента.

Однако древнее всех их вместе взятых.

Мерв – так он назывался когда-то.

Его стены, если бы они сохранились, помнили воинов Александра Македонского, а население ещё каких-то семьсот-восемьсот лет назад достигало полумиллиона человек. Невероятно большой, богатый и культурный город для того времени.

Одних библиотек не меньше десяти.

Обсерватория, в которой, говорят, несколько лет проработал сам Омар Хайям…

Куда всё делось, спрашивается? Впрочем, и на Земле, и на Гараде хватает городов, некогда переживших высочайший расцвет, а ныне вполне себе тихих и провинциальных. Бывает.

Неподалёку от вокзала мы набрели на ресторан с необычным названием «Гигант» и отлично там пообедали вкуснейшим горячим пловом с помидорным салатом и зелёным чаем с пахлавой на десерт.

В высоком, с узорчатыми деревянными колоннами и сводчатым потолком зале ресторана было по дневному времени малолюдно и довольно прохладно, хотя кондиционерами здесь и не пахло. Задерживаться, тем не менее, не стали – поели, попили чаю, расплатились и пошли дальше.

Почти сразу же вышли к реке Мургаб, прошли вниз по течению и вскоре оказались возле моста. Сразу за мостом марыйские пацаны устроили себе место для купания, а мост использовали в качестве вышки, сигая с него в зеленоватую и довольно быструю воду.

Мы остановились посмотреть. Было жарко.

Вот какой-то мальчишка, по виду мой ровесник, залез на перила, поднял руку вверх.

– Выступает Дзампано! – разнёсся над Мургабом его радостный крик.

Надо же, подумал я, и здесь то же самое.

Так провозглашали кушкинские пацаны, когда собирались совершить нечто особенное на глазах товарищей.

– Выступает Дзампано! – и прыгали в воду с пятиметровой вышки.

Чаще всего «солдатиком», но некоторые отваживались и «ласточкой».

– Выступает Дзампано! – и шли по узкой доске на трёхметровой высоте в спортгородке танкового полка.

– Выступает Дзампано! – стойка на руках.

– Выступает Дзампано! – кувырок через голову или «колесо».

– Выступает Дзампано! – соскок с турника из виса вниз головой.

На глазах товарищей – это обязательно. Ещё лучше, чтобы и девчонки смотрели. А иначе зачем вообще что-то провозглашать? Останься один и кувыркайся, сколько душе угодно. Оттачивай технику. Молча. Нет, без зрителей, не интересно.

Но почему Дзампано?! Кто он такой – Дзампано?! Этого я довольно долго не мог понять, а спрашивать напрямую не хотелось. Из ложного самолюбия, да, но всё равно не хотелось. Проще крикнуть самому и подтянуться пять раз на одной руке, хе-хе. Или крутануть на турнике «солнце».

А потом в Кушку привезли старый чёрно-белый фильм итальянского режиссёра Федерико Феллини «Дорога», вышедшего на экраны ещё до рождения Серёжи Ермолова, в тысяча девятьсот пятьдесят четвёртом году.

Дзампано оказался главным героем фильма.

Циркач-силач, разрывающий ни груди цепи – вот кто такой Дзампано! Сыграл его прекрасный фактурный актёр Энтони Куинн, а его подругу Джельсомину – Джульетта Мазина. Отличная история, между прочим, запала мне в сердце, Феллини и впрямь очень хорош.

Мальчишка, раскинув руки, ласточкой кинулся вниз.

Всплеск! Ушёл под воду.

Три секунды. Пять.

Пацан не выныривал.

Десять.

Ладно, я сам люблю пошутить.

Хотя, нет, так – не люблю.

Тринадцать секунд.

Его товарищи, загоравшие на другом берегу, тревожно поднялись на ноги. Среди них были и две девчонки – самые отчаянные, пацанки, каких называли взрослые, такие бывают в любой мальчишеской компании.

– Вадик! – крикнула одна из них. – Вадик!!

Кажется, дело начинает пахнуть керосином.

Я прикрыл глаза, вошёл в орно.

Открыл, посмотрел в толщу реки. Разноцветные ауры рыб, мальков. Несколько раков, засевших в норах под берегом…

Вот он!

Сначала ударился обо что-то головой – вон кровь сочится тонкой струйкой, исчезает, растворяется… Потерял сознание, нахлебался воды.

Или сначала нахлебался, а потом потерял.

Неважно.

Зацепился под водой трусами за корягу, поэтому на месте. Это хорошо, иначе утащило бы вниз по течению.

Секунда – тенниска долой.

Сую её в руки Боширову вместе с офицерским планшетом:

– Подержите!

– Ты куда собрался? – спросил Петров.

– Всё нормально, товарищ капитан, не бздите.

– Да я…

Штаны – вслед за тенниской. Наклонился, сбросил сандалии.

– На тот берег! – показал. – Туда вытащу!

Вскакиваю на парапет, ныряю. Тут же выныриваю. Десяток максимально энергичных гребков против течения, и я у моста. Здесь.

Набираю воздуха, ныряю с открытыми глазами. Вода мутноватая, но я в орно.

Вижу мальчишку.

Не слишком глубоко, метра три. Пока жив, но надо действовать быстро. В таких случаях всегда надо действовать быстро.

Отцепляю трусы от коряги, хватаю пацана под подбородок, тяну за собой вверх.

Выныриваю.

Берег рядом и через несколько секунд я уже стою на илистом дне.

– Помогите!

Товарищи Вадика помогают мне вытащить его из воды.

С моста к нам спешат Петров и Боширов.

– Я вызвал скорую! – кричит Петров. – Уже едет!

Ждать нельзя.

Пульс?

Два пальца, сонная артерия.

Нет пульса.

Вадик худощавый, метр шестьдесят два-шестьдесят три.

Да, моего возраста примерно.

Возможно, на полгода-год младше.

Кладу его животом на своё колено, товарищи помогают. Никто не суетится, не кричит, не бьётся в истерике. Молодцы.

– Ты знаешь, что делать? – строго спрашивает черноволосая девчонка с тёмно-карими пронзительными глазами.

– Знаю.

Давлю ему на спину ладонями снизу-вверх, чтобы вода вышла из лёгких. Что-то выходит, но мало. Вадик по-прежнему не дышит.

Петров и Боширов уже здесь.

– Помощь нужна? – присаживаются рядом.

– Давите ему на спину. Вот так, снизу-вверх.

Петров давит ладонями.

Изо рта мальчишки течёт вода пополам с пеной. Ага, уже лучше.

– Сильнее! – командую.

Петров давит.

Снова вода с пеной, но уже меньше. Ещё раз… Всё, не течёт.

Пора.

Кладу Вадика на спину, ладонь левой руки – на солнечное сплетение. Кулаком правой бью ему в центр груди – туда, где сходятся рёбра – выше моей ладони^[4].

Дважды.

Пульс? Есть!

Ну?

– Ах-ррр! – Вадик широко открывает глаза, делает резкий, со всхлипом вдох, хрипит, кашляет, держась за грудь.

Петров поддерживает его за спину.

Слышна приближающаяся сирена «скорой».

– Ты где этому научился? – спрашивает Петров. – Спас пацана. Даже искусственное дыхание делать не пришлось.

– В школе были уроки по оказанию первой помощи в разных случаях, – соврал я. Такие уроки были, но у старших классов. Однако Кемрар Гели умел оказывать первую помощь. Как практически всякий житель Гарада. – Но без вас я бы не справился, спасибо.

– Да что я, – говорит Петров. – Сбоку припёку, – но видно, что ему приятно.

Наверху слышен скрип тормозов, хлопают дверцы. Раз и два.

– А вот и скорая, – сообщил Боширов. – И родная милиция вместе с ней.

– Зачем милиция? – удивился я, глядя как к нам спускаются молодой врач с двумя санитарами и носилками и двумя милиционерами в форме.

– Порядок должен быть, – сказал Петров. – На всякий случай.

«Корочки» товарища капитана и старшего лейтенанта оказали поистине волшебное действие. Пока врач осматривал потерпевшего, а санитары курили в сторонке, милиция делала свою работу быстро и чётко. Русский сержант опросил Вадика и компанию. Ни о каком криминале, разумеется, не было и речи. Банальный несчастный случай на воде.

– Сколько раз было говорено, уже и по школам работу проводили профилактическую, рассказывали, что нельзя с моста прыгать, опасно это! – говорил сержант. – Когда уже до вас дойдёт? Когда насмерть кто-нибудь убьётся? Утонет? Скажите спасибо этому парню и взрослым. А если бы не они?

– Я сам виноват, – сказал Вадик. – Слишком глубоко в воду ушёл. Надо было сразу выныривать, а я… – он посмотрел на меня, протянул руку. – Спасибо, ты меня спас, не забуду. Как тебя зовут?

– Серёга. Серёга из Кушки. Проездом я здесь.

– Спасибо, Серёга. Я – Вадька Карпенко. Считай, должник твой теперь.

– Брось, ничего ты мне не должен. Больше так не делай, и будем считать, что мы в расчёте.

Тем временем туркмен лейтенант, выяснил обстоятельства дела у Петрова, записал в блокнот мои данные: фамилию, имя-отчество и адрес.

– Будем ходатайствовать о награждении тебя медалью «За спасение утопающих», – пояснил мне. – Молодец, смелый поступок. Твой отец может тобой гордиться.

– Спасибо, – сказал я.

Медаль так медаль, я не против. Вообще, чем больше наград, тем лучше. В Советском Союзе государственные награды и их обладателей уважают, а мне уважение, особенно взрослых людей, ох как нужно.

К тому времени, когда покончили со всеми формальностями, на мне почти высохли трусы, и до поезда оставалось сорок две минуты.

– Давайте-ка на вокзал, – скомандовал Петров. – Хватит с нас приключений. Лучше там подождём.

Поезд тронулся от станции Мары точно по расписанию – в семнадцать часов по-местному времени.

Мы отдали проводнице билеты, получили у неё чуть влажное на ощупь сероватое бельё, заплатив за три комплекта три рубля, заправили койки, разместились.

Вместе с нами в купе ехала математичка из нашей школы Любовь Михайловна Королёва, я узнал её – молодая скуластая худощавая женщина со строгими серыми глазами и милой улыбкой.

Кроме преподавания математики в старших классах, она была женой Короля – Володи Королёва, капитана сборной Кушки по футболу.

Узнала меня и она. Мы поздоровались, поболтали. Она рассказала, что возвращается из отпуска; были с мужем у её родителей, на Волге. Муж уехал раньше – работа, а ей пришлось задержаться.

– А вы?.. – она вопросительно окинула взглядом моих сопровождающих.

– У нас служебная командировка в Кушку, – пояснил Петров. – А Серёжу мы знаем, читали в «Комсомолке» про их с одноклассником подвиг на границе. Оказалось, ещё и места у нас в одном купе. Очень удачно, мы же с ним теперь почти коллеги, – он широко улыбнулся. – Любовь Михайловна, как насчёт поужинать с нами? Вагон-ресторан тут рядом, приглашаем вас.

– Нет, спасибо, – вежливо улыбнулась в ответ Любовь Михайловна и посмотрела на меня строгими глазами. – Я не голодна. Вы идите, я тут посижу.

– Как знаете, – с оттенком разочарования вздохнул капитан.

Поужинали под перестук колёс и песни советских композиторов из репродуктора (всё довольно средненько, но там была моя любимая песня про весёлый ветер из старого, ещё довоенного кинофильма «Дети капитана Гранта», которая всегда поднимала мне настроение. Я даже поймал себя на том, что с недавних пор напеваю её иногда по утрам).

К восьми часам за окном стемнело, в вагоне зажгли свет. Хотелось спать. Я подумал, что последние дни выдались трудными, и мой растущий организм требует отдыха. Не будем ему противиться.

– Я – спать, – объявил спутникам. – Устал что-то.

– За Тахта-Базаром пограничный контроль, – сообщила Любовь Михайловна. – Проверка документов.

– Проснёмся, – сказал Петров.

Меня разбудил протяжный и какой-то печальный гудок поезда. Почти сразу вслед за этим появились трое пограничников: офицер, двое солдат автоматами и овчаркой на поводке.

– Проверка документов, граждане, проверка документов! Пожалуйста, приготовьте ваши паспорта!

Я взял из сетчатого кармашка заранее приготовленное свидетельство о рождении и справку из милиции, – протянул офицеру.