– Сергей Ермолов, – прочитал он, – профессионально взглянул на меня. – Кушкинец?

– Сейчас – да, а кем буду завтра – не знаю.

– Отец офицер? – догадался пограничник.

– Так точно.

– Фамилия знакомая. Ты, часом, не тот Ермолов, который нашего пограничника спас во время «афганца»? Про вас с товарищем ещё «Комсомолка» писала.

– Это он, – сказал Петров.

– Что ж, – козырнул офицер, возвращая документы. – Прими мою благодарность и счастливого пути.

– Спасибо, – сказал я.

Наряд пошёл дальше по вагону.

– А что за гудок был недавно? – спросил я. – Длинный такой. Разбудил меня.

– Не знаю, – пожал плечами Петров.

– И я не знаю, – сказал Боширов.

– На этом месте в шестьдесят четвёртом году крушение поезда было, – объяснила Любовь Михайловна. – Речка Кушка размыла по весне насыпь… Машинисты вовремя заметили, экстренно затормозили. Сами погибли, но людей спасли. С тех пор каждый раз здесь дают гудок.

– Достойно, – сказал Петров.

Я проснулся в пять утра. Оделся, слез с полки, сходи в туалет, умылся и почистил зубы.

За окном уже рассвело.

Поезд, не торопясь, шёл вдоль шоссейной дороги. За дорогой тянулись уже знакомые рыжие сопки. Справа, вдали, показались первые строения. За ними, на сопках, я различил «Алёшу» – памятник советскому воину и, чуть дальше, – Крест.

Это была Кушка.

Сладкое чувство возвращения домой медленно заполнило моё сердце.

Глава пятая
Дела кушкинские. Силы и возраст

Кушка встретила нас ясным голубым небом и горячим южным ветерком со стороны Афганистана.

Не пыльной бурей, и на том спасибо. А к среднеазиатской жаре за этот год я как-то даже уже привык. Впрочем, утро было раннее, и жара ещё не началась.

Такси в Кушке не было. Вообще, здесь было очень мало личных автомобилей.

Я уже давно понял эту особенность Советского Союза: всё для людей на словах, но на деле – выборочно. Да, бесплатная медицина, образование и жильё. Но всё, что касается личного комфорта и удобства почему-то в загоне. Бытовая техника – примитивна и убога, даже с учётом уровня развития здешней цивилизации.

То же относится и к личным средствам передвижения. Начиная от тяжёлых неповоротливых велосипедов и заканчивая малосильными корявыми авто типа «москвич» или, не приведи Создатель, «запорожец».

Только недавно на новом автозаводе в Тольятти начали собирать относительно приличную машину ВАЗ–2101 «Жигули». Ну и ГАЗ–24 «Волга», на которой я уже поездил, тоже была ничего. Однако купить что первую, что вторую для обычного советского человека представляло практически неразрешимую проблему.

Не потому, что денег не было – были у людей деньги на сберкнижках. Машин производилось мало, не хватало их. Поэтому – или ходи пешком, или пользуйся общественным транспортом.

Общественный транспорт в Кушке тоже отсутствовал, поэтому мы, пройдя ещё раз пограничный контроль, отправились пешком.

Через привокзальную площадь вышли к стадиону, пересекли футбольное поле, поднялись к улице Октябрьской.

Дальше – мимо строящейся гостиницы и школы до второго перекрёстка, потом срезать через двор и – вот он дом, милый дом. Подумать не мог, что буду так рад встрече. Не только с домом, с Кушкой. Соскучился, оказывается, надо же.

Часы показывали шесть тридцать пять.

Ключи у меня были, но я позвонил. За дверью раздались шаги, дверь открылась. Папа! В бриджах с подтяжками, ослепительно белой майке и тапочках.

– Доброе утро, папа! А вот и я.

– Серёжка! – отец затащил меня в квартиру, обнял, поцеловал. – Приехал! Ты почему телеграмму не дал, что сегодня приезжаешь? Я бы встретил.

– Прости, пап, как-то не подумал… Да чего там встречать, я сам добрался прекрасно, чемодан не тяжёлый. Тем более, мне помогли. Заходите, товарищ капитан, товарищ старший лейтенант!

– Здравия желаем! – синхронно поздоровались Петров и Боширов. – Разрешите?

– Здравия желаю, товарищи, – несколько удивлённо промолвил отец. – Прошу. Вы ко мне?

– В том числе, товарищ подполковник, – мои сопровождающие вошли в прихожую. – Разрешите представиться. Капитан Петров.

– Старший лейтенант Боширов.

– Подполковник Ермолов, – сказал папа. – Мне волноваться?

– Никак нет, товарищ подполковник, – доложил Петров. – Гордиться и радоваться. Сын у вас замечательный.

– Я знаю, – папа потрепал меня по голове. – Проходите на кухню, товарищи, я сейчас. Мама с Леной ещё не вернулись, – обратился он ко мне. – Послезавтра жду. Давай, иди, ухаживай за гостями. Чай, там, кофе, бутерброды… Я сейчас.

Он скрылся в ванной.

– Ну, рассказывайте, – потребовал отец после завтрака.

– Пап, ты, главное, не волнуйся, – сказал я. – Дело в том, что я внезапно изобрёл генератор, вырабатывающий антигравитационное поле. Проще говоря – антиграв.

– Не только изобрёл, но и построил действующую модель, – добавил Петров. – Мы свидетели. Я сразу не сказал… Вот, прошу, Комитет государственной безопасности, – он достал и показал раскрытое удостоверение.

Боширов проделал то же самое.

– Что в таких случаях положено говорить, – ущипните меня? – отец потянулся к сигаретам, закурил. – Давайте ещё раз. Антиграв. Он что, убирает силу тяжести?

– Экранирует, пап, – сказал я. – Создаёт антигравитационное поле вокруг себя. Оно сложной формы, но для простоты можно сказать, что это геоид. Шар такой, но сплюснутый немного и не совсем ровный, как бы бугристый местами, – я показал руками. – Земля тоже ведь не идеальный шар, а геоид. Ты знал?

– Геоид, значит, – сказал папа. – Для простоты. Ну-ну. Дальше.

– Так вот. Прототип, который мы с дедушкой построили…

– С дедушкой?!

– Ну да. С дедушкой и другом его фронтовым, дядей Юзиком, он танкист, как и ты…

– Я знаю дядю Юзика. Он-то здесь каким боком?

– Он же ювелир. А мне нужна была золотая проволока разного сечения. Много. Ещё редкоземельные элементы и лазер, но тут уже другие люди помогли… Ты, главное, не перебивай, пап, а то я долго рассказывать буду. Эх, жаль, мамы нет, послезавтра ей всё это повторять.

– Ничего, – сказал папа. – Повторишь. Давай. Я очень внимательно слушаю.

Я рассказал всё, стараясь упоминать только главное. Главного, однако, набралось немало. Тётя Фира и её рак; Толик и лазер; перстень мёртвого американца с рубином; Наташа со своим папой; поход в горы за золотом; столкновение с уголовниками; работа над антигравом; дед Лёша, дядя Юзик и параплан; капитан Петров и старший лейтенант Боширов; компартия Узбекистана в лице товарища Шаниязова Акила Ровшановича; генерал-лейтенант КГБ Бесчастнов Алексей Дмитриевич; арестованный полковник КГБ Узбекистана Усманов и, наконец, спецрейс на Ту–154; город Москва и Андропов Юрий Владимирович – председатель Комитета госбезопасности СССР собственной персоной. Ну и про деньги, конечно, упомянул.

– Голова кругом, – отец потряс головой. – Так, надо ещё кофе бахнуть. Хотя под такие новости стоило бы и коньяка. Но это вечером. Сколько денег, говоришь?

Я повторил.

– С ума сойти. И они наши?

– Ваши, товарищ подполковник, не сомневайтесь, они безотчётные. Можете тратить, как вам заблагорассудится. С учётом интересов нашего изобретателя, конечно. Они в приоритете.

– Хватит, капитан, давай без чинов. Зовите меня Пётр Алексеевич.

– Слушаюсь, Пётр Алексеевич. Запоминающееся у вас имя-отчество.

– Всю жизнь это слышу, – вздохнул отец. – Значит теперь мой сын под негласным надзором Комитета, я правильно понял?

– Не только он, Пётр Алексеевич. Вся ваша семья. Но это не тот надзор, который может повредить вашей карьере. Скорее, наоборот.

– Прости, но этого в точности ты знать не можешь. Пока.

– Соглашусь, – кивнул Петров. – Нужно время.

– Как всегда, – сказал папа и посмотрел на меня. – Антиграв… Как такое тебе в голову упало? Откуда?! Ты же только-только в седьмой класс перешёл. Фантастика какая-то. Про излечение тёти Фиры я вообще молчу.

– Пап, я сам не знаю, – сказал я. – Есть предположения, но это так, на уровне ненаучных гипотез. Ты знал, например, что мамин прадед, Евсей Акимович, был самым настоящим деревенским колдуном? Гипнозом владел и прочее в том же духе. Вот тебе и способности, есть в кого. Кстати, насчёт седьмого класса. Я собираюсь в этом году закончить седьмой и восьмой. Экстерном.

– Час от часу не легче, – сказал папа и посмотрел на часы. – Так, ладно, мне на службу пора. Еда в холодильнике, придумай что-нибудь на обед себе – яичницу там, или сосиски свари с картошкой. Я вечером приду, соорудим ужин. Мамы нет, придётся холостяковать. Вам же командировку надо отметить, вероятно? – посмотрел он на Петрова с Бошировым. – Могу подбросить до штаба дивизии. Хотя тут рядом совсем.

– Не откажемся, – сказал Петров. – Начальник особого отдела у вас подполковник Полуботко?

– Он самый.

– Как, нормальный мужик?

– Нормальный, – сказал папа. – Вроде бы.

– Тогда поехали, – сказал Петров. – Нам потом ещё в гостиницу офицерскую бы устроится. Серёжа, с тобой у школы встречаемся, скажем… – он посмотрел на часы. – В одиннадцать тридцать. К директору школы сходим, – пояснил он папе. – Убедим поспособствовать в сдаче экзаменов экстерном. Мы в этом тоже заинтересованы. Ну и вообще, – он пошевелил в воздухе пальцами.

Два дня до приезда мамы и сестры Ленки пролетели быстро. Оказалось, что у папы тоже есть новости. Главная из которых – машина! Пока я был в Алмалыке, подошла его очередь, и теперь в гараже, во дворе нашего дома, сверкали тёмно-синей краской новенькие «Жигули» ВАЗ –2101.

Я знал, что отец давно ждал машину, с начала года; он был заядлым автомобилистом, а прежнюю нашу машину – белый с бирюзовой полосой на боку Москвич–403 в экспортном исполнении продал до переезда в Кушку.

– Пятьдесят девять лошадиных сил! – вдохновенно показывал он машину вечером. – На четырнадцать больше, чем у нашего «москвича». Разгон до сотни – двадцать две секунды! Ракета. Я на ней до ста шестидесяти уже спокойно разгонялся, представляешь?

– Ты бы всё-таки поаккуратнее, пап, – сказал я. – Сто шестьдесят в час. Сумасшедшая скорость.

– Нормально, – махнул рукой папа. – Не в Кушке же, за городом, на бетонке. Машин здесь почти нет, дорога хорошая, тормоза хватают намертво. Экстра-класс машина, просто экстра-класс, – он любовно провёл ладонью по капоту.

– Рад за тебя. Дашь поводить?

– Обязательно. Хочешь завтра?

– Давай. А то потом мама приедет и начнёт волноваться.

Отец понимающе рассмеялся.

До показа машины я успел побывать в школе, вместе с Петровым и Бошировым встретиться с нашим директором Георгием Михайловичем Марковым и договориться о его содействии моим планам.

– Одного не пойму, товарищи, – высказал удивление наш директор. – Серёжа, конечно, мальчик способный, учится отлично, но при чём здесь Комитет госбезопасности?

– Комитет госбезопасности, дорогой Георгий Михайлович, всегда при чём, – наставительно заметил Петров. – У Комитета есть все основания считать, что скорейшее получение Сергеем Ермоловым среднего, а затем и высшего образования будет способствовать укреплению обороноспособности и безопасности нашей страны. Подробности, извините, раскрыть не могу. Государственная тайна.

– Понимаю, – сказал Георгий Михайлович и посмотрел на меня взглядом, полным любопытства и некоторой опаски. – Что ж сделаем всё возможное. Серёжа, завтра зайди за учебниками.

– Спасибо, Георгий Михайлович.

– Благодарю, – Петров пожал директору руку. – Со своей стороны заверяю, что Комитет держит это дело на контроле.

Оставшиеся до первого сентября дни пролетели быстро.

Петров и Боширов завершили командировку, дождавшись приезда мамы и Ленки. Им, как и мне, пришлось ещё раз всё рассказывать. Только на этот раз гораздо подробнее. Рассказ не предназначался для маленьких Ленкиных ушей, поэтому сестричку отправили гулять.