– Разве в Америке нет юных талантливых поэтесс? – спросил я.

– Наверное, есть. Но я уже для них слишком старый. И вообще женат.

– Да ладно, – усмехнулся Быковский. – Когда это останавливало поэтесс?

Я рассмеялся и сказал:

– Вот видишь, Юджин, ты женат и у тебя прекрасная дочь Трейси. А у меня только одно стихотворение, пусть и хорошее. Так кто из нас больше счастлив?

Мы легли в анабиозные камеры двадцать четвёртого февраля тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года.

– Готовы? – спросил ДЖЕДО.

– Готов, – ответил Быковский.

– I'm ready, – сказал Сернан.

– Готов, – произнёс я.

– Обратный отсчёт, – сказал ДЖЕДО. – Десять секунд. Девять, восемь, семь… четыре… две, одна, ноль.

Сознание медленно погасло, и наступила тьма.

Кемрару Гели в анабиозе сны не снились.

Серёжа Ермолов их видел.

Снилась Кушка. Дом офицеров, Полтавские ворота, родное неровное футбольное поле стадиона, Крест над городом, словно осеняющий его в вечном благословении.

Почему-то он гулял по знакомым улицам с Таней Калининой, показывал и рассказывал, а она смеялась и говорила, что сама кушкинка, родилась здесь, и может ему рассказать о Кушке такое, о чём он и понятия не имеет.

Вот, например, знал он, что до революции, году, эдак, в тысяча девятьсот восьмом, стадиона ещё не было? Но футбольное поле уже было, только располагалось оно за вокзалом и за железнодорожными путями, ближе к речке.

Креста, к слову, тоже тогда не было, его начали сооружать в тысяча девятьсот десятом, а закончили в декабре девятьсот тринадцатого.

– Ты не кушкинка, ты москвичка! – протестовал он. – Ты не можешь этого знать!

– Кушкинка, кушкинка, – дразнилась она и показывала розовый девичий язык.

– Твоя мама в московской библиотеке работает, а не в кушкинской! – возражал он. – Я знаю кушкинскую библиотекаршу, её Таисия Игнатьевна зовут и она не твоя мама?

– Ну и что? – смеялась она. – Зато в московской библиотеке такие архивы, которых в кушкинской нет. Если в эти архивы залезть, можно много чего интересного найти…

Я открыл глаза.

Было прохладно и влажно.

Горел неяркий свет.

Надо мной матово поблёскивала крышка анабиозной камеры с прозрачным окошком-иллюминатором, расположенным точно напротив лица. За окошком угадывался ребристый потолок анабиозного отсека.

Включились фены. Потоки горячего воздуха быстро высушили тело.

Я поднял руку и нажал оранжевую клавишу сбоку.

Кемрар Гели никогда не ждал, когда крышка камеры откроется автоматически, всегда жал на клавишу сам. Не стал ждать и я.

С едва слышным жужжанием крышка откинулась.

– С возвращением, Серёжа, – раздался голос ДЖЕДО.

– Привет, – сказал я и сел. – Доложи обстановку.

– Корабль в полном порядке, переход прошёл штатно.

– Проблемы?

– Есть одна. Мы немного промахнулись.

Вот чёрт, подумал я, вылезая из камеры и оглядываясь в поисках одежды.

А, вот же она, на стуле…

Остальные пятнадцать анабиозных камер были закрыты. Включая те две, в которых находились Быковский и Сернан.

– Сначала о состоянии Быковского и Сернана, – приказал я, одеваясь. Одежда была моей, земной, – постиранной и приятно пахнущей свежестью.

– Всё в норме, – сказал ДЖЕДО. – Просто они старше, другой метаболизм, поэтому проснутся чуть позже.

– Когда?

– По моим расчётам минут через десять. Плюс-минус.

Жрать хочется.

Как всегда после анабиоза. Слона бы съел.

Дверь в анабиозный отсек отъехала в сторону. Вошёл ДЖЕДО с неизменным подносом в манипуляторах. На подносе дымилась большая чашка драво (я уловил запах) и стояла тарелка с толстым бутербродом.

На Гараде, как и на Земле, росли злаковые. Соответственно, был и хлеб. По вкусу немного другой, но был.

То же самое можно сказать о молочных продуктах. Если есть крупные рогатые и копытные млекопитающие – значит, будет и молоко. Вместе с творогом, сливочным маслом и другими молочными продуктами.

Таковые млекопитающие имелись, и силгурды, как и люди на Земле, в своё время их благополучно приручили и начали разводить с целью получения еды.

С единственной разницей: для получения мяса гарадцы уже не убивали животных, употребляли синтезированное на молекулярном уровне (тот же вкус, те же свойства, прекрасное мясо).

Но молоко продолжали доить «живое».

Бутерброд был с маслом, намазанный сверху толстым слоем нежного мясного паштета. Как я люблю.

– Как ты любишь, – сказал ДЖЕДО, – ставя поднос на столик рядом со стулом. – Я предположил, что твои вкусы не должны особо отличаться от вкусов Кемрара Гели. А он любил после анабиоза съесть бутерброд с паштетом и запить его чашкой горячего драво.

– Твоё предположение оказалось верным, – сказал я с уже набитым ртом. Быстро прожевал, сделал глоток драво и, прежде чем откусить второй раз, спросил. – Так что там у нас с координатами, сильно промахнулись?

По моим расчётам мы должны были вынырнуть из нуль-пространства между орбитой Цейсана и Гарада, на расстоянии около тридцати миллионов километров от последнего. Это давало хороший выигрыш по времени. Теперь же оказалось, что «Горное эхо» находится с внешней стороны орбиты Цейсана и до Гарада за трое суток никак не долететь.

– Ну-ка, выведи на экран схему нашего местоположения, – приказал я.

Такие экраны располагались по всему кораблю, включая каюты экипажа. На них ДЖЕДО выводил любую требуемую информацию. Имелись ещё и личные коммуникаторы, свободно помещающиеся в кармане и на ладони, но они были настроены каждый на своего владельца. Можно было, наверное, взять один из коммуникаторов погибших, но я этого делать не стал. Личные вещи есть личные вещи. Пусть родные заберут и сами решат, что с ними сделать.

На экране возникло схематическое изображение системы Крайто-Гройто.

Гарад с серебристым шариком Сшивы.

Цейсан с его тремя спутниками, каждый из которых был больше марсианских Фобоса и Деймоса, но значительно уступал Сшиве.

А вот и «Горное эхо» пульсирует зелёным огоньком за орбитой Цейсана.

Удачно расположен Цейсан – почти точно по прямой. Во всяком случае, если лететь к нему, то даже маневрировать особо не придётся. Сколько до него? Ага, тридцать два миллиона километров. Успеваем вроде бы.

– ДЖЕДО, рассчитай маршрут до Цейсана.

– Уже. Успеваем с запасом.

– Отлично. Надеюсь, там всё в порядке?

– Что конкретно ты имеешь в виду?

– Конкретно я имею в виду Ксарию. Меня же не было три года, не забывай.

– Я помню. По моим сведениям со столицей Цейсана всё в порядке. Город развивается. За упомянутые три года население увеличилось на пять тысяч человек. Открыты три новые школы, построены два жилых комплекса на полторы тысячи человек каждый. Показать?

– Не надо. Насколько я помню, там был отличный многофункциональный медицинский центр с классными специалистами и новейшим оборудованием.

– Почему был? Он и сейчас есть, его модернизируют каждый год.

– Отлично. Значит, летим на Цейсан. Возможно, это даже лучший вариант.

– Почему?

– Меньше риска для всех.

– Риска?

– Да. Меня очень сильно беспокоит то, что случилось на Каллисто.

– На корабле «призраков» нет, я уже давал гарантию. Всё же просто. Даже если бы они умудрились каким-то образом экранироваться от сканеров…

– Знаю, знаю, – перебил я его. – Потребление энергии. Живая система, какой бы природы они ни была, должна брать откуда-то энергию. В нашем случае это энергия, которую вырабатывает кварковый реактор. Энергия корабля. Потребление точно рассчитано, и любая утечка немедленно была бы тобой замечена. Так?

– Примерно.

– Что значит, примерно?

– Если быть точным, корабль вырабатывает чуть больше энергии, чем потребляет. На сотые доли процента, плюс-минус, но тем не менее. В основном, это происходит за счёт теплопотерь. Система охлаждения спроектирована таким образом, что абсолютно точно все теплопотери учесть невозможно.

– Как же тогда ты можешь утверждать, что «призраков» на борту нет?

– По моим расчётам, даже один «призрак» потребляет больше энергии, чем та, которую невозможно учесть при теплопотерях. Нет их на борту, я четырежды проверял. По всем параметрам.

– И всё равно я волнуюсь.

– Беспричинно волноваться свойственно человеческой природе, – сказал ДЖЕДО нейтральным тоном. – Кстати, о ней. Люди пришли в сознание. Камеры откроются ровно через минуту, когда закончат работу фены.

– Очень хорошо, – сказал я, ставя на поднос пустую чашку. – Неси ещё драво и бутерброды. Это им сейчас будет в самый раз.

Глава шестая
Сеанс связи. Верное решение. Цейсан. Аварийная группа. Выход из анабиоза

На Земле я прочёл много разной фантастики (на Гараде в своё время тоже, но на Земле больше).

Наш полёт и всё, что происходило со мной после осознания себя в теле земного советского мальчишки Серёжи Ермолова, весьма напоминало фантастический приключенческий роман. Однако я прекрасно знал, что жизнь бывает гораздо непредсказуемей любой фантастики.

И ещё как бывает!

Поэтому всегда был готов достойно встретить любой её поворот. Как настоящий советский пионер, комсомолец и космонавт. Или гарадский.

Вот и сейчас. Подспудно я был готов, что жизнь подкинет мне какую-нибудь очередную проблему, с которой придётся бороться изо всех сил.

Какую именно? Да любую.

Начиная от отказа кваркового реактора (не говорите мне, что это невозможно, отказала же Дальняя связь!) и заканчивая «промахом» после выхода из нуль-пространства не на какие-то жалкие десятки миллионов километров, а на сотню-другую световых лет.

Или вовсе попадания в какую-нибудь параллельную вселенную, откуда нет выхода, и населяют её существа, по сравнению с которыми «призраки» Каллисто – пушистые безобидные зайки.

Так что, когда мои товарищи – Быковский Валерий Фёдорович и Юджин Сернан благополучно вышли из анабиоза, заправились вкусными бутербродами и парой чашек драво и сообщили, что чувствуют себя нормально и готовы работать, я был практически счастлив.

– То есть, мы сейчас связываемся с Цейсаном или Гарадом? – осведомился Быковский, когда я доложил ему, где мы находимся.

– Со всеми. Но полетим на Цейсан. Уверен в этом.

Почему я был уверен? Любое другое решение было бы не просто глупостью, а глупостью преступной.

Силгурды преступниками не были. Глупцами тем более. Когда на кону жизни людей, будет делаться всё, чтобы эти жизни спасти.

– На связи Сшива, – доложил ДЖЕДО, когда мы расселись по своим местам в рубке. – Центр космической связи.

Знал я этот Центр, бывал там неоднократно. Оттуда осуществлялась связь со всеми космолётами и внегарадскими колониями силгурдов. В первую очередь Дальняя, поскольку корректнее всего она работала в вакууме. Ну и обычная радио и видеосвязь, разумеется. Похожие Центры существовали и на Гараде, и на Цейсане, но этот был самым крупным и мощным. Так сложилось исторически.

– Говорит нуль-т звездолёт «Горное эхо», – произнёс по-русски Быковский. – На связи временно исполняющий обязанности командира корабля Валерий Быковский, лётчик-космонавт с планеты Земля. У нас на борту чрезвычайная ситуация. Как слышите меня? Приём.

Слова Валерия Фёдоровича вместе с его изображением, сопровождаемые синхронным переводом ДЖЕДО улетели в эфир.

Почему говорил Быковский? Потому что он командир. Человек, облечённый властью.

Я знал, что информация обо мне ушла с «Горного эха» на Гарад по Дальней связи, когда она ещё работала.

Но не знал, как там ко всему этому отнесутся.

Сознание Кемрара Гели, перенеслось в тело земного мальчишки? Вы что, с ума там все посходили? Массовые галлюцинации? Как такое вообще возможно?!