– Да, это его каменное изваяние, – ответил визирь. – Снимайте крышку.

Два дюжих воина сдвинули крышку саркофага и заглянули внутрь.

– Там ничего нет, – сказал один из них.

– Посветите хорошо факелом. Сундук должен находиться в центре саркофага, – аль-Фадль поднялся на платформу и сам заглянул внутрь. – Вон же он. Сдвиньте крышку еще и поверните ее поперек.

В центре пустого саркофага лежал небольшой, размером локоть на локоть, квадратный дубовый сундук, инкрустированный серебром.

– Доставайте. Он очень тяжелый. Двоим придется залезть внутрь.

Два воина резво забрались внутрь, кряхтя подняли сундук и поставили на край саркофага, где его приняли еще двое и переместили на пол у постамента. Визирь спустился, с задумчивым видом обошел находку, провел ладонями по лицу и повернулся на восток.

– О Всевышний. Волей твоей мне досталась частичка наследия персидского царя. Благодарю тебя за щедрость. Молю! Пусть благословение твое и дальше освещает мой путь.

Совершив короткую благодарственную молитву, он уже хотел отдать приказ вскрыть сундук, но тут в двери усыпальницы показался воин из оставленной снаружи охраны.

– О мудрейший! Люди. Много людей. Они окружили нас.

– Сколько? С оружием? – спросил Абу Барак, взявшись за меч.

– Больше сотни. У них топоры, лопаты и кирки. У некоторых луки. Выглядят враждебно. Окружили площадку, но не атакуют.

– Если нападут, защищайте вход в подземелье. Нас пятнадцать человек. Лестницу в три шага шириной мы можем держать долго.

– Это не выход. Гробница может стать для нас ловушкой, – остановил его аль-Фадль. – Когда мы укроемся здесь, они просто завалят вход и через пару дней мы умрем от жажды. Нужно избежать кровопролития. Я поднимусь наверх и поговорю с ними. Если это суфиты, о которых говорил наместник, то они должны быть против насилия.

– Но мудрейший! Поднявшись наверх, ты подвергнешь свою жизнь опасности, – возразил Абу Барак.

– Я там окажусь в не меньшей опасности, чем в этом склепе, но у меня будет шанс все решить миром.

– Я пойду с тобой, – старый воин решительно шагнул вперед.

– Хорошо. Там наверху десяток твоих людей. Как только мы поднимемся, прикажи им опустить оружие.

Визирь запахнул халат и направился к лестнице.

Снаружи воины, сомкнув щиты и обнажив мечи, образовали квадрат вокруг входа в усыпальницу. Аль-Фадль осмотрелся. Люди в простых крестьянских одеждах, вооруженные кто чем, окружили фундамент гробницы, но, похоже, пока атаковать не собирались. Визирь протиснулся между двух круглых щитов, которыми его прикрыли стражники, сделал несколько шагов вперед и поднял руку.

– Правоверные! Я аль-Фадль ибн Наубахт, волей Всевышнего визирь нашего великого халифа Харуна ар-Рашида, вашего милостивого и мудрого господина. Да пребудет с ним благословение небес. Я пришел в этот разрушенный город по поручению правителя, – он достал из внутреннего кармана халата кожаный тубус с письмом халифа и поднял его над головой. Толпа молчала, хмуро глядя на пришельцев. – Мы не желаем вам зла, – прокричал визирь и сделал жест, чтобы воины за его спиной опустили оружие. – Кто у вас старший общины? Я хочу говорить со старшим.

Из первого ряда вышел пожилой человек с жидкой седой бородой и железной цепью на шее.

– Это наша земля, – проскрипел он. – Это наши руины. Среди них мы возносим молитвы Всевышнему о том, чтобы он очистил наши души от порока.

– Эта земля, как и все земли между четырех морей, принадлежит халифу Харуну ар-Рашиду. Да воссияет его имя в веках.

– Это наша земля, – упрямо проговорил старик.

– Хорошо, мои правоверные братья. Я, аль-Фадль ибн Наубахт, визирь светлейшего халифа, властью, данной мне нашим великим правителем, могу передать эти земли и эти руины в пользование вашей общине, – расставив руки в стороны, он сделал шаг к старейшине. – Но у меня будет одно условие. Вы станете хранителями этого священного места и будете возносить молитвы за невинно убиенных и сгоревших здесь заживо. Вы будете молиться, чтобы их души обрели покой, – не опуская рук, визирь сделал еще несколько медленных шагов вперед и остановился, когда мог уверенно рассмотреть глаза старика.

«Внемли мне. Повернись и скажи своим людям, что вы выполните волю халифа», – приказал он, вложив в эту мысль силу голоса бога.

Нервно дернув плечами, словно кто-то несильно стегнул его плетью, старейшина повернулся к толпе.

– Дети мои. Великий халиф ар-Рашид дарует нам эти земли, чтобы мы вознесли молитвы Всевышнему за упокой метущихся душ, – он воздел к небу руки и умолк в этой странной позе. Люди в толпе начали недоуменно переглядываться.

– Скажи им, чтобы возвращались в свои дома и готовились к молитве, – сквозь зубы прошипел аль-Фадль.

– Вернемся же в наши дома и будем готовиться к полуденной молитве, – хриплым голосом прокричал старейшина. Толпа осталась стоять, переминаясь с ноги на ногу, поглядывая то на своего предводителя, то на прикрытых щитами воинов за спиной визиря.

– Скажи им, что если они не послушаются, то их постигнет страшная кара Всевышнего. Их род будет проклят до седьмого колена, а души пожрет джаханнам³⁹.

Услышав, какие беды сулило им неповиновение, люди начали расходиться.

– Иди и ты, – приказал аль-Фадль старейшине. – И проследи, чтобы твоя паства усердно молилась и не покидала своих домов до завтрашнего утра.

Опустив голову и сгорбившись, будто под тяжестью непосильной ноши, старик пошел вслед за своими.

– О мудрейший! Как тебе удалось убедить этих грязных бандитов разойтись? – раздался сзади шепот Абу Барака.

– На то была воля Всевышнего. Ничто в этом мире не происходит без его воли, – визирь оглянулся на старого воина. – Пошли за ними разведчика. Пусть узнает, где их поселение. Когда вернемся в Шираз, я прикажу послать сюда отряд, чтобы очистить эти руины от богопротивного сброда.

– Позволь это сделаю я. Ночью, когда они будут спать, мои воины тихо войдут в их дома и перережут всем глотки, как баранам.

– Ночью мы будем уже далеко. Пошли людей вниз, в усыпальницу, пусть поднимут сундук и отнесут его в мой шатер. Остальные пусть завалят вход и собирают лагерь. Мы покинем это место, как только будет навьючена последняя лошадь.

В шатре аль-Фадль без труда открыл сундук и с довольным видом осмотрел содержимое. Он был доверху наполнен золотыми дариками⁴⁰, общим весом чуть больше двух талантов. Это был дар, с которым персидский правитель должен был прийти к вратам богов. Несметное сокровище даже для самых богатых вельмож халифата. Место, где оно хранилось, было частью знаний, полученных у Источника. И таких мест визирь знал много. А еще он знал расположение золотых, серебряных, оловянных залежей в халифате, Византии и западной части того, что осталось от Римской империи. Он был богат. Сказочно богат. С таким количеством золота он купит себе высокое положение в Иерусалиме, а затем и в Византии. Там он найдет следующего сподвижника. Правда, чтобы освоиться в Стране Ромеев⁴¹, нужен знающий местные нравы и обычаи компаньон. Один такой как раз был у визиря на примете.

Начало IX века. Византия. Константинополь

В попытке восстановить величие Римского государства, обезопасить свой трон и поставить быстро набирающее силу христианство на службу власти император Константин провел несколько важных реформ. Он сделал учение о Христе официальной религией и перенес столицу в восточную часть империи в город Византий, стоявший на берегу пролива, соединяющего Босфор и Мраморное море. Позднее Византий был переименован в его честь и стал называться Константинополем.

В 395 году Римская империя разделилась на Восточную и Западную, каждая под управлением своего императора. Меньше чем через сто лет Западная римская империя прекратила свое существование, пав к ногам варваров. Период античного расцвета в Западной Европе завершился. На тысячелетия наступили «темные века» с характерной деградацией культуры, науки, ремесел и разрушением построенной Римом развитой инфраструктуры.

В то время как на западе континента на фоне церковного мракобесия царил упадок и разорение, восточная часть Римской империи – Византия – процветала. С момента падения Рима она почти тысячу лет оставалась самым могущественным государством Европы и в периоды своего расцвета контролировала территории от Атлантики до Кавказа. Ее императоры сохранили, приумножили культурное, научное и философское наследие античных Рима и Греции и направили христианство в более гуманное русло, позволявшее определенную свободу мысли и трактовок священных текстов.

Как и любая другая крупная империя, Византия развивалась циклично. После периода расцвета и экспансии шел спад, спровоцированный внутренними противоречиями и внешним давлением, которое особенно ощущалось на юге, где раскинулась еще одна мощная держава средневековья – Багдадский халифат. Два государства предприняли несколько вооруженных попыток завоевания гегемонии в регионе Восточного Средиземноморья и Западной Азии. Поняв, что силы примерно равны, а значит, войны являются бесполезной тратой ресурсов, Византия и халифат в VIII веке смирились с неудобным соседством. Они установили столетний период «существования без большой войны», изредка прерываемый приграничными конфликтами разной интенсивности. Такой мир был выгоден обеим сторонам, поскольку стимулировал активную торговлю, обмен знаниями и, несмотря на разные религии, способствовал взаимному проникновению культур.

* * *

В VIII веке Византия вновь выходила из череды кризисов, спровоцированных иконоборчеством⁴², восстаниями черни в далеких провинциях и военными конфликтами с болгарами на севере и арабами на юге. Этот нелегкий период закончился с приходом к власти императора Исавра, основавшего династию, правившую почти сто лет. Исавру удалось восстановить спокойствие на границах и внутри страны и заложить основы нескольких сотен лет процветания и развития, которые позже историки назовут Македонским ренессансом Византии.

Столица Византии Константинополь была богатым, процветающим городом, полным своих забот, радостей и всяких интересных событий, привлекавших толпы горожан. Неудивительно, что никто не обратил внимание на богатого торговца, прибывшего из Иерусалима в гавань Феодосия⁴³ на двух больших грузовых трехпарусных дромонах⁴⁴. Звали его Исмаил ибн-Фадей. Такая смесь в одном имени иудейских и арабских частей нередко встречалась среди иерусалимской знати, старавшейся сохранить религиозный мир в процветающем многонациональном городе, который стал одним из торговых центров Средиземноморья.

Когда офицер портовой таможни поднялся на борт, чтобы собрать пошлину, богатый купец попросил отметить его в списках как Фадея Иерусалимского из гильдии торговцев пряностями. Торговцы из города Гроба Господня были желанными гостями в Константинополе. Они приносили вести с родины Христа и делали щедрые пожертвования на строящиеся храмы. Оформление и досмотр судов прошли быстро. Византиец осмотрел тюки, амфоры и бочки с товаром, выписал прескрипт с суммой сентестимы⁴⁵, положенной к оплате в портовой администрации, вручил капитанам небольшие флаги с гербом Константинополя, разрешающие пребывание в порту, и, получив от торговца суму с дарами из Святой Земли, сошел на берег.

Когда суета закончилась, Фадей, а именно под таким именем прибыл в Константинополь бывший визирь багдадского халифа аль-Фадль ибн Наубахт, вышел на палубу и осмотрелся.