– Теперь и ты избран провидением. Теперь мы сподвижники. Теперь и ты можешь называться мудрейшим. У нас теперь одна миссия – нести людям свет знаний. Сейчас я дал тебе все, что получил от Источника сам. Теперь ты могущественнее халифа, потому что можешь подчинить любого правителя своей воле. Теперь ты мудрее всех мудрецов мира, потому что познал суть вещей. Теперь ты можешь силой своей мысли передавать эти знания избранным так, что они сами этого не заметят. Ты хотел оставить после себя великое наследие. Я дал тебе такую возможность. Ты оставишь после себя десятки ученых мужей, которые будут менять мир и вести людей к свету. Не это ли лучшее наследие?

– О да! – аль-Азди с видом победившего полководца окинул взглядом спящий город. Я чувствую в себе великую силу.

– Завтра я пойду дальше на юг. Затем на запад в Иерусалим, а оттуда на север в Византию. Ты же останешься здесь, в халифате, и будешь делиться знаниями с достойнейшими. Используй свою силу во благо, – улыбнулся аль-Фадль. – Не забывай, голос бога способен убеждать одиночек или небольшие группы. Против толпы он бессилен. Чтобы нести людям свет, тебе нужно занять влиятельное положение при халифе. Он разумный человек. Тебе будет легко с ним работать. Я напишу рекомендательное письмо. Он возьмет тебя в придворные астрологи или лекари. Ну а дальше смотри сам. Ты можешь убедить его назначить тебя своим визирем и придворным мудрецом. Лучшего преемника я бы не желал.

– Скажи, я могу так же, как ты, открыть древо знания достойному? Могу явить ему радужную молнию, возникающую из пустоты?

– Наверно, – на секунду задумался аль-Фадль. – Я не знаю, насколько глубоко в тебя проникла сила Источника. Но не забывай, наша миссия – передавать людям знания. Крупица за крупицей, чтобы они могли двигаться к свету по дороге, обозначенной провидением. А для этого в халифате достаточно одного сподвижника. Оттачивай голос бога. Передавай достойнейшим вокруг себя частички знаний. Когда настанет время, и ты поймешь, что твой путь в этом мире подходит концу, открой дарованное Источником древо истины своему наследнику. Тому, кто будет и дальше нести свет в этот мир.

– Мы еще увидимся? – с надеждой в голосе спросил ученик.

– Возможно. Мои годы идут к закату. Если не я, то придет кто-то из моих учеников. Без сомнения, вы друг друга узнаете. А теперь прощай, – визирь поднялся с подушек и расправил плечи.

– Спасибо за великий дар, о мудрейший. Я буду ждать встречи с тобой, – аль-Азди склонил голову в почтении.

Когда учитель ушел, сподвижник подошел к краю крыши и полной грудью вдохнул свежий, дующий с залива воздух. Он познал суть вещей. Он избранный провидением сподвижник. Он мудрейший. Осознание собственной значимости переполняло его. Мысли, идеи и образы роились в голове, как тысячи пчел на цветущей акации. Хотелось спуститься в библиотеку, взять перо и приняться за работу. Но аль-Азди усилием воли подавил этот порыв. Сейчас нужно отдохнуть. И обдумать план, который будет вести к исполнению великой миссии – нести людям свет знаний.

* * *

Руины Персеполя лежали в 50 километрах к востоку от Шираза, центра одной из провинций халифата. Отдохнув несколько дней у наместника, аль-Фадль рано утром со своим отрядом отправился на восток в пустыню. Он планировал вернуться через три дня, максимум через четыре, если поиски затянутся. Перед выездом наместник предложил ему взять с собой отряд гвардейцев. В том районе обосновалась секта отшельников-суфитов³⁶. Вели они себя мирно, но жили обособленно и к себе никого не пускали. Торговцы, привозившие им еду, меняли ее на древние персидские изделия и монеты, которые суфиты откапывали на руинах Персеполя.

Подумав и посоветовавшись с Абу Бараком, визирь решил не брать дополнительных всадников. Но новость о том, что кто-то роется в древних руинах, настораживала, и он предупредил отряд быть начеку.

Персеполь – город персов, или, как его еще называли, Чехель Менар – город сорока колонн, был заложен в VI веке до нашей эры первым персидским шахиншахом³⁷ Киром Великим. Он был четвертой столицей Персидской империи, лишь немного уступая в значимости трем другим: Вавилону, Ниневии и Эктабане. Город строился вокруг роскошного царского дворцового комплекса, обнесенного высокой стеной. Его основным сооружением была Ападана – большой дворцовый зал площадью более тысячи квадратных метров, чью крышу когда-то поддерживали 72 колонны высотой в 24 метра. Именно в этом зале в 330 году до н. э. пировал со своими диадохами Александр Македонский. После пира он в пьяном угаре приказал сжечь дворцовый комплекс и город, хотя тот сдался без боя, а жители связали и выдали македонцам персидского наместника и добровольно передали богатую имперскую казну.

Теперь же Персеполь представлял из себя тысячелетние руины, наполовину занесенные песком, из которого, как памятники далекого славного и трагичного прошлого, поднимались в небо два десятка высоких колонн Ападаны.

– Какая невеселая картина, – задумчиво проговорил аль-Фадль, глядя с холма на развалины древней персидской столицы и поглаживая шею своего гнедого скакуна. – Каким же нужно было быть злобным и честолюбивым глупцом, чтобы самому уничтожить дворец, который мог бы стать жемчужиной твоей империи. Впрочем, он и империю свою уничтожил в безумной погоне за несбыточной мечтой, за даром, которого он не был достоин.

– Ты о ком, мой господин? – спросил сидящий рядом в седле Абу Барак.

– Об Александре Македонском. Его еще называют великим. Слышал о таком?

– Не слышал, – мотнул головой воин. – Никто не имеет права называться великим, кроме Всевышнего, его пророка и нашего халифа – величайшего из правителей.

– Это точно. Хотя что ты можешь знать о настоящем величии, – вздохнул визирь и показал рукой на западную часть дворцового комплекса, вплотную примыкающую к пологой горе. – Наша цель там. Левее тех возвышающихся из песка колонн. Разбивайте лагерь. Найдите воду. Готовьте инструменты. Завтра вам предстоит поработать кирками и лопатами. И да. Будьте осторожны. Здесь где-то промышляют сектанты. Расставь часовых. Старайтесь избежать ссоры, но, если проявят враждебность, убейте всех.

Понаблюдав, как его небольшой отряд двигается вниз по склону холма, аль-Фадль тронул своего коня и пристроился в конце колонны.

Шатры разбили к вечеру. Нашли заброшенный колодец с водой достаточно чистой, чтобы напоить лошадей. Собрали хворост и развели огонь, чтобы подогреть хлеб и сварить рис с изюмом и сухофруктами. Когда солнце село, Абу Барак проверил часовых вокруг лагеря и вернулся в шатер визиря.

– Все спокойно, мудрейший, – доложил он с поклоном. – Я расставил людей. Приказал подготовить инструменты.

– Я не ошибся в тебе. Ты знаешь толк в походах, – довольно кивнул головой аль-Фадль. – Присядь рядом. Налей пиалу чая и отведай сухих фруктов.

– Благодарю, – воин опустился на подушки напротив визиря и, приняв из рук слуги пиалу с ароматным напитком, спросил: – Позволь задать вопрос. Что мы делаем в этих развалинах?

– Помнишь, я рассказывал тебе, что здесь когда-то была одна из столиц Персии – империи такой же великой, как Багдадский халифат. Тысячу лет назад Персия пала к ногам греческого завоевателя Александра Македонского. Захватил он и этот город. Захватил без боя. Защитники сами открыли ворота и впустили армию греков. Александр праздновал победу несколько недель. От пиров и вина разум его помутился, и он приказал сжечь дворец персидских царей. Этот пожар распространился на город и уничтожил его большую часть. В Персеполе греки захватили несметные сокровища. Кроме имперской сокровищницы, полной монет, они разграбили дворец и забрали золотую утварь и статуи. Всего Александр увез из сожженной столицы сто двадцать тысяч талантов серебра и золота.

– Это много? – спросил Абу Барак, посмотрев на свою растопыренную пятерню, словно стараясь прикинуть, сколько это будет на пальцах.

– Это очень много, – улыбнулся визирь и, задумавшись на секунду, перевел таланты в более знакомые меры веса. – Это больше восьми тысяч химилей. Ты можешь представить себе караван из восьми тысяч верблюдов, груженных серебром и золотом?

– Нет.

– Вот и я не могу. Потому что это очень много. Но греки забрали не все золото. Маленькая его часть осталась здесь, в руинах сожженного ими города. Мы пришли, чтобы его забрать и обратить во благо нашему делу.

– Оно будет помогать нести свет людям? – старый воин с надеждой поднял глаза на аль-Фадля.

– Да, мой храбрый махарб³⁸. Оно будет помогать нам нести свет людям, – ему вдруг захотелось погладить Абу Барака, как верного пса. Люди, подчиненные с помощью голоса бога, были действительно преданны, как собаки. Аль-Фадль заглянул в глаза каждому воину из отряда, каждому слуге и каждый теперь был готов, без сомнения, отдать за него жизнь.

Наутро лагерь пробудился с рассветом. Отведав лепешек с финиками, люди взяли инструменты и поднялись на нависающую над городом, выдолбленную в скале ровную площадку шириной шагов шестьдесят с квадратной платформой, выложенной из гладко подогнанных камней. Здесь должна была находиться усыпальница Дария III, последнего правителя Персидской империи. Как водилось в то время, строители начали возводить это монументальное сооружение еще при жизни, но успели сделать только фундамент и широкую лестницу, ведущую к нему со стороны города. Потом пришел Александр, и персидская империя рухнула.

Оставив в лагере охрану, аль-Фадль поднялся с полутора десятками воинов и слугами на платформу. С сосредоточенным видом он прошелся по ней, словно что-то вспоминая, и, остановившись в дальнем углу, подозвал к себе Абу Барака.

– Вот здесь, – визирь топнул ногой в сафьяновом сапоге. – Уберите эту плиту. Под ней тайный вход в подземную усыпальницу.

Через час воинам ломами и кирками удалось приподнять массивную гранитную плиту размером полтора на два метра и подсунуть под нее веревки. Чтобы ее сдвинуть, пришлось пригнать из лагеря пяток лошадей. Наконец неподатливая гранитная глыба медленно отползла в сторону и открыла массивную дубовую дверь, обитую бронзовыми фигурками всадников с луками. Под ней оказалась крутая лестница, ведущая вниз в сторону центра фундамента.

– Что там внизу? – спросил Абу Барак, принюхиваясь к затхлому воздуху, поднимающемуся из прохода.

– Там основная усыпальница персидского царя, – ответил визирь. – Над ней должен был стоять величавый мавзолей с саркофагом, которому бы поклонялись потомки. Но само тело предполагалось захоронить под гробницей среди сокровищ, в окружении слуг и любимых жен. Таков был обычай. Усыпальницы строились на века. Если когда-то в будущем грабители или захватчики нагрянут сюда, они пройдутся по верху, но не будут знать, что основная усыпальница находится глубоко под фундаментом.

– Как тебе стало известно это тайное место, о мудрейший?

– Всевышний ведет меня по пути света. Он направляет мою руку. Все знания от него. Несите факелы. Мы спускаемся.

Основная подземная камера усыпальницы была вырублена в скальном массиве метрах в пяти под фундаментом. К ней вела прямая довольно широкая лестница с гранитными ступеньками. Сама камера, как и мавзолей, наверху была незакончена. В помещении шагов двадцать шириной лежали мраморные панели с вырезанными на них барельефами батальных и дворцовых сцен. Ими предполагалось отделать стены. В аккуратных стопках лежала керамическая мозаика для пола. Везде стояли ящики с инструментами и бронзовые стойки с чашами светильников. Единственным казавшимся законченным элементом был установленный в центре на невысоком ступенчатом постаменте саркофаг из белого, безупречно полированного мрамора. На его крышке покоилась мраморная же фигура бородатого мужчины в золотых доспехах. С фигуркой крылатого бога в руках.

– Это персидский царь? – спросил один Абу Барак.