Когда кровь Атрахасиса коснулась пентаграмм, мир вокруг начал меняться. Барханы изменили форму. Вокруг из воздуха появились пальмы, густые кусты и заросшее осокой небольшое болотце шагов в сто пятьдесят в диаметре. Они стояли посреди него на крохотном островке. В его центре находился обложенный камнями источник, из которого, весело журча, струился родник. У Источника на корточках сидел молодой загорелый дикарь в набедренной повязке. Волосы его скручены в подобие дредов, в которые были вплетены пестрые перья. На груди – рисунок из ритуальных шрамов. На щеках – две нанесенные сажей полосы – древний знак воина, идущего на охоту или в бой.

– Атрахасис, – прошептал русский. – Вы его видите?

– Вижу, – судорожно сглотнув, ответил Рахани и опасливо огляделся. – Мы что, перенеслись во времени?

– Нет. Это, скорее всего, наведенная Источником галлюцинация. Значит, Источник активировался. Возможно, он принял нас, – Гедеон достал из футляра обагренную их кровью пентаграмму, развернулся к дикарю и, выставив амулет перед собой, торжественно произнес:

– О Атрахасис, первый Посланник богов, превосходящий мудростью! Мы, твои потомки, прильнули к Источнику с мольбой о величайшем благе. Дай нам частицу твоей силы. Дай нам частицу твоих знаний. Чтобы род Атрахасиса мог и дальше нести свет людям и выполнять волю Источника.

– Босс, ты чего? Ты разговариваешь с галлюцинацией? – удивленно прошептал Алекс.

– Тише, – одернул его Рахани. – Это все более реально, чем ты думаешь.

Словно услышав слова своих далеких потомков, дикарь взял лежащие рядом копье и кожаную сумку с изображением сокола. Легко поднялся с земли и повернулся к гостям из далекого будущего. Глубокие карие глаза Атрахасиса блеснули темным светом, и он произнес фразу на незнакомом древнем языке.

«Выбор сделан», – отозвались его слова в сознании людей.

– Выбор сделан… – разочарованно прошептал Гедеон, протянул к дикарю пентаграмму и с болью в голосе проговорил: – Сделан. Я знаю. Но дай нам шанс!

Дикарь нахмурился, перекинул сумку через плечо, развернулся и пошел в сторону пальм. На границе островка и болота он резко вскинул руку и, не оборачиваясь, громко повторил последнее слово, сказанное миллиардером на английском:

«Шанс!»

Оно гулким эхом отразилось в сознании людей и растворилось в его глубине. Мир колыхнулся. На секунду в воздухе возникла голограмма пилота в диковинном, почти инопланетном шлеме в кабине боевого самолета и ракет, идущих к цели, почти касаясь своими фюзеляжами барханов. Потом картинка исчезла.

Все трое, ошеломленные необычным видением, смотрели, как Атрахасис не спеша, по колено в осоке, ловко ступая с кочки на кочку, идет через болото. Вот он дошел до окаймляющих болота камышей и оазис начал блекнуть и растворяться в пространстве. Сквозь него медленно проступали окружающие ложбину барханы и палящее полуденное солнце. Мираж исчез.

Тяжело дыша, Гедеон некоторое время стоял с протянутой рукой, в которой сжимал пентаграмму.

– Эй, босс. Похоже, все закончилось, – осматриваясь, привлек его внимание Алекс.

– Твою мать, – Гедеон без сил опустился на песок, вытер со лба обильно проступивший пот и достал из термосумки флягу. – Вы это видели?

– Я видел, – кивнул русский.

– Значит, это не галлюцинация, а наведенная прямо в мозг картинка. Если это так, то, похоже, выбор Источника окончательный. И это Коллегия. Как минимум на этом отрезке истории. К сожалению, мы не являемся частью этого выбора.

– Хреново, – Алекс сделал несколько глотков из своей фляги. – Но все равно было прикольно. И что теперь?

– Теперь наша миссия здесь закончена. Нужно вернуться в Багдад и все хорошенько обдумать. Эй, мистер Рахани, а вы что стоите с открытым ртом?

– О, боги. Как изменился мир, – медленно проговорил полковник, взглянув на миллиардера странным, отрешенным взглядом, и добавил, ни к кому не обращаясь. – Благодарю. Благодарю тебя.

– С тобой все нормально? – с озабоченным видом потряс его за плечо русский.

– Немного мутит и болит голова, – Рахани медленно провел руками по своей разгрузке и удивленно посмотрел на своих спутников, словно видел их в первый раз. – Сейчас все пройдет. Мне надо время, чтобы прийти в себя.

– Нам всем надо прийти в себя. Лучше это сделать в машине. Пошли, – Алекс кивнул в сторону стометрового бархана.

– Нет уж, – мотнул головой миллиардер. – Обратный подъем я не выдержу. Вызывайте кавалерию. Источник спит. Он безопасен.

– Тогда что это было?

– Это был не Источник. Это был Атрахасис. Некое его воплощение. Инфополе или еще что-то. Надо все хорошенько обдумать, – Гедеон снял с запястья полотенце и вытер пот со лба. – Но это позже. А сейчас мне нужен кондиционер. Перед глазами все плывет. Похоже на тепловой удар.

Алекс включил рацию и тут же услышал крик полковника:

– Тревога! Тревога! Нас атакуют!

– Я ничего не вижу, – русский осмотрелся и заметил, что над барханами поднимаются низкие серые дымы. – Это там, на западе?

– Да, на западе. Восемь ракет. Упали в паре километров от вас. Я высылаю машину.

Минут через пять, урча двигателем, в ложбину скатился бронеавтомобиль. Алекс и необычно молчаливый и задумчивый Рахани помогли миллиардеру забраться внутрь, сняли разгрузку и приложили к голове лед. В прохладе салона Гедеону стало лучше. У основной колонны его быстро осмотрели врачи, дали попить витаминный коктейль и сообщили, что никакой опасности нет. После этого колонна получила из штаба информацию, что ракет в воздухе больше нет. Машины развернулись и пошли на юг к точке эвакуации, куда за странными гостями должен был прилететь вертолет.

* * *

За две тысячи километров в штабе ВВС Израиля старший оперативной смены снял трубку прямого телефона, связывающего его с начальником генштаба ЦАХАЛ.

– Господин генерал. Операция «Голиаф» прервана. Ракеты самоликвидировались, не долетев до цели.

– Как самоликвидировались? Кто отдал приказ?

– Не мы. Возможно, американская нейросеть, управляющая операцией.

– Перешлите мне отчет как можно быстрее.

Получив отчет, генерал бегло его просмотрел и, поняв, что нужной информации в нем нет, набрал Высшего Президента.

– Сэр. Вы остановили операцию «Голиаф»?

– Нет. Что произошло? – в голосе слышалась нескрываемая тревога.

– Ракеты получили команду на самоликвидацию за несколько километров до целей. Цели не поражены.

– Может, их сбили иранцы?

– Нет. В протоколе операции зарегистрирована спутниковая команда на самоликвидацию. Враждебной активности в Иране не наблюдалось.

– Твою мать! Кто отдал команду?

– Команда на самоликвидацию пришла от нейросети, управляющей операцией. Сеть принадлежит американцам. Я не знаю, кому конкретно.

– Каков сейчас статус целей?

– Движутся на юг, похоже, к точке подбора, – доложил куратор.

– Повторный удар возможен?

– Возможен, но он не будет эффективен. Иранцы подняли в воздух истребители. И самолет дальнего обнаружения. Они засекут и крылатые ракеты, и баллистику.

– Спасибо. Вы хорошо отработали. К вам вопросов нет. Оставайтесь в тени. Волну будет гасить Художник, – тяжело вздохнул Президент и отключился.

Тихо выругавшись, начальник генерального штаба ЦАХАЛ, куратор Коллегии по Израилю, открыл новостную ленту. Все крупные информационные агентства мира уже сыпали заголовками, что Израиль пытался нанести ракетный удар по объектам критической ядерной инфраструктуры Ирана. Атака отбита силами ПВО. Все ракеты сбиты. Иран через Россию и Китай обратился в Совбез ООН и попросил о созыве экстренного совещания.

Как и ожидалось, вокруг «Голиафа» заворачивался нешуточный кризис. Но это уже не его дело. Он останется в тени. Пусть все это дерьмо разгребает Художник.

* * *

К удивлению Рахани, в Тегеране они поехали не в отель, а прямо в аэропорте перегрузились в самолет Гедеона, который уже был подготовлен к вылету.

– Нам не стоит задерживаться в Иране больше необходимого. Я не хочу здесь светиться, – сообщил миллиардер, когда все расселись в мягких креслах и стюардесса принесла ведерко с холодным шампанским.

– Куда мы направляемся? – в тоне полковника чувствовалось беспокойство. – У меня через пару дней заканчивается выездная виза.

– В Дубай. Там у меня вилла. На ней в спокойной обстановке все и обсудим.

– В Дубай? Меня с иранским паспортом туда не пустят.

– Пустят. Не беспокойтесь, – отмахнулся миллиардер. – Нас будет встречать мой друг, начальник Управления пограничной охраны Дубая, племянник шейха. Он проследит, чтобы никто не задавал вопросов. Что делать с вашей визой и семьей, мы решим, когда обсудим то, что произошло у Источника.

– А что произошло? – Алекс допил шампанское и, не дожидаясь стюардессы, снова наполнил бокал. – По-моему, все ясно. Все слышали, что выбор сделан. Похоже, он сделан в пользу Коллегии. Так что нам впору подумать о дальнейшем статусе Клана.

– Не все так однозначно, мой друг, – Гедеон задумчиво потер лоб, словно стараясь что-то вспомнить. – Во всем этом есть какая-то недосказанность. Давайте мы отпустим тему до завтра. Прилетим Дубай. Поужинаем в хорошем месте. Дадим эмоциям остыть, а воспоминаниям осесть. А наутро сядем и поговорим на свежую голову.

– Если с моим паспортом не будет проблем, я готов, – согласился Рахани, которому после дышавшей свободой и роскошью Москвы не очень хотелось возвращаться в закрытый и зажатый в тисках шариата Иран. А Эмираты ему вообще представлялись сказочной страной, полной богатств и невиданных чудес.

Перелет от Тегерана до Дубая занял чуть больше двух часов. Приземлились около полуночи. В аэропорту Гедеона, как дорогого гостя, действительно встречал начальник Управления пограничной охраны на баснословно дорогом служебном Bentley Continental GT. Они обнялись, как старые друзья, потом миллиардер сел к нему в машину, а Алекс с Рахани разместились в шикарном гостевом Майбахе. Весь кортеж в сопровождении полицейского эскорта, пугая местных, промчался по ночному городу до Пальмы¹¹, где на одной из веток Гедеон приобрел шикарную, выполненную в арабском стиле виллу.

Паспорта у гостей никто так и не проверил.

Поскольку время было уже позднее, решили поужинать на вилле. Там за сорок минут, пока ехали от аэропорта, повара накрыли легкий ужин из деликатесов и эксклюзивных напитков.

Быстро перекусив, вышли на террасу и расселись на подушках в резных креслах, расставленных вокруг низкого столика, сервированного восточными сладостями и антикварным чайным сетом. Заказав у служанки напитки и кальяны, трое надолго умолкли, глядя на тихую ночную лагуну, сияющую отражением огней от стоящих на противоположном берегу шикарных отелей.

– Все-таки в Востоке что-то есть, – Гедеон глубоко затянулся кальяном и выпустил в воздух густое облачко дыма.

– Бабло у них есть, – хмыкнул Алекс. – А бабло от нефти. У кого есть нефть, тот и рулит. У кого нет, тот нищий. Восток огромен, а жируют только нефтяные монархии залива, лежащие под каблуком у Штатов. Остальные или совсем бедствуют, или едва сводят концы с концами. Была еще, правда, Ливия, но продержалась недолго. Потому что пыталась быть самостоятельной. Но там тоже благополучие было построено на нефти.

– Не скажи, – покачал головой миллиардер. – Вот возьми Дубай. Да, тут была нефть. Она и сейчас есть, но не в таких количествах, чтобы обеспечить все это, – он сделал размашистый жест в сторону сияющих вдалеке небоскребов Джумейры¹². – Здесь, мой друг, нужно больше, чем нефть. Здесь нужен мудрый правитель и выверенная политика. Кто бы мог подумать, что в пустыне можно построить рай? Тридцать лет назад тут почти ничего не было. А теперь посмотри. Три с половиной миллиона человек. Самый современный город, собравший все самое передовое и технологичное, привлекающий людей с деньгами со всего мира. А все потому, что у шейха было видение будущего – безопасного комфортного современного города для богатых, где никто не задает лишних вопросов.

– Пирамида, – коротко бросил Рахани.