И тут на них из-за кустарника выскочил один из бандитов. И хотя его появление было неожиданностью для Наума, он успел дать по нему короткую очередь из автомата. Бандит, обутый в берцы и в старую, линялую военную форму, резво отреагировал на стрельбу и кинулся в кусты. Но Наум все-таки успел ранить его.

– Потерпи, – не обращая внимания на стоны бандита, обратился Наум к девушке и, закинув ее руку себе на плечо, поднял ее. – Сможешь идти?

Они отошли шагов на десять, когда по ним стали снова стрелять, и стрелял тот самый бандит, которого Наум ранил. Стрелял он беспорядочно, по всей видимости, просто наугад, не видя четко их в серых сумерках. Поэтому и не попал ни в Наума, ни в Элизабет Луну. Но им все же пришлось остановиться, упасть на землю и отползти в овражек, чтобы не стать легкой мишенью. Ухающие и стрекочущие звуки боя слышались все дальше – армейцы теснили бандитов к реке, протекающей неподалеку. Перестали стрелять и по Науму с раненой девушкой. Но едва Наум поднял голову и хотел встать, как снова раздался стрекот выстрелов. Посмотрев на Элизабет Луну, лицо которой стало из темного пепельно-серым, Наум понял, что она теряет много крови. И вправду, пока она лежала, из ноги натекла немалая лужа. По всей видимости, была задета артерия.

– Потерпи, – ласково посмотрел на девушку Наум. – Мне придется тебя перевязать прямо сейчас, иначе вся твоя кровь вытечет прежде, чем мы доберемся до безопасного места.

Элизабет Луна молча кивнула. На большее сил у нее не было. Прижимаясь к земле, Наум дотянулся до подсумка и достал из него медицинский тактический перевязочный пакет. Разорвал его, достал жгут, быстро и умело перетянул ногу девушки выше раны, чтобы остановить кровотечение. И тут по ним снова стали стрелять.

– Вот ведь неугомонный, – проворчал Наум, вжимаясь в землю.

Пули чиркали совсем рядом, взвизгивали и взрывали землю.

– Пойду успокою его, иначе нам не выбраться из этого овражка, – сказал Наум. – Лежи тихо, я скоро вернусь.

Он ловко и быстро, как ящерица, пополз сначала по дну ложбины, обходя противника сзади, потом выполз на открытое место и замер, прислушиваясь. Бандит перестал стрелять.

«Может быть, он сейчас без сознания?» – подумал Наум и осторожно пополз вперед. Он дополз почти до кустарника, в котором лежал раненый, когда тот услышал, как кто-то приближается, и дал короткую очередь из автомата в его сторону. Наум, как и учил его Михаил, быстро откатился в сторону и снова стал продвигаться вперед зигзагами. Как ни странно, по нему больше не стреляли.

«Не расслабляйся, – сказал себе мысленно Наум. – Он, может, ждет, когда ты подойдешь поближе. Ты ведь не можешь знать, как сильно ты его ранил. Поэтому нужно быть бдительным».

Осторожно он приближался к тому месту, где, как он думал, находился бандит. Но его там не оказалось. Наум почувствовал, что вся его форма на животе стала мокрой. По всей видимости, он вполз в лужу крови, которая осталась от раненого боевика. Но куда он делся?

«Элизабет!» – мелькнула мысль, и Наум, позабыв о страхе за свою жизнь, вскочил и кинулся в сторону овражка, в котором оставил девушку.

Бандит, несмотря на ранение, оказался проворным и хитрым. Он успел заметить то место, где прятались Наум и раненая, и теперь, зная, что девушка одна, решил обезопасить себя, взяв ее в заложницы. Когда Наум добежал до овражка, бандит был уже там и сидел, прикрываясь телом девушки. Элизабет Луна была без сознания. Это Наум определил сразу, хотя и было уже довольно темно.

– Это что, девка, что ли? – рассмеялся бандит, наставив свой автомат на Наума.

– Отпусти ее. – Голос Наума дрогнул.

– А ты что, имеешь на нее виды?

Голос говорящего вдруг показался Науму знакомым.

– Она ранена, как и ты, – стараясь не выдать волнения, ответил он. – Я могу перевязать и тебя. Я знаю, ты потерял много крови. Тебе не хватит надолго сил.

– На сколько-то еще хватит, а потом я заберу с собой и тебя, и ее.

– Почему в тебе столько ненависти? – удивился Наум. – Ведь мы живем в одной стране. Нам с тобой нечего делить. Я узнал тебя по голосу. Ты был в Бангао, привез своего племянника в больницу, а потом ограбил склад с гуманитарной помощью.

Недолгое молчание прервалось тихим смешком:

– А, так это ты, доктор… Я тебя не узнал в военной форме. Ты ушел из полиции в армию?

– Да, – ответил Наум. – Ушел, чтобы не позволить таким, как ты, убивать, насиловать и грабить, оставляя по всей стране сирот и голодных детей.

– Тебе нужно было идти в проповедники, а не в армейцы, – усмехнулся бандит. – Проповедовать у тебя получается лучше, чем воевать.

– Ты знаешь, что твою сестру Эсти убили? – спросил Наум.

Он хотел отвлечь бандита разговором, а сам шаг за шагом продвигался ближе к нему и девушке. План его был прост – как можно ближе подойти к бандиту и неожиданно напасть на него. Но тот был настороже и, дернув дулом автомата в его сторону, приказал:

– Стой, где стоишь, доктор. Ты говоришь, что Эсти убита? И кто же ее убил? Ваши военные?

– Мы не убиваем мирных жителей, – твердым голосом ответил Наум. – Ее убили такие же бандиты, как и ты, только из другой группировки. Они думали, что убивают мусульманку, а оказалось…

– Откуда ты это все знаешь? – зло прервал его бандит. – Откуда ты вообще знаешь мою сестру?

– Я искал тебя, когда ушел из Бангао. Я хотел арестовать тебя, хотя никогда и не был настоящим полицейским. Я, как ты сам меня назвал, доктор. Но я еще и доброволец, который охранял деревню от нападений бандитов. От таких молодчиков, как ты.

– Не очень-то ты удачно охранял ее, – усмехнулся бандит.

По его голосу было слышно, что он ослабевал с каждой минутой все больше и больше.

– Я нашел твою сестру по той записи, которую я сделал, когда ты привез своего племянника Элоге к нам в медицинский центр. Она рассказала мне, что ты привез ей и ее детям продукты. Краденные в Бангао. Ведь так?

– Так-так, – ответил раненый. – Не мог же я оставить ее и детей умирать от голодной смерти. Правительство и в ус не дует, чтобы помочь таким, как она.

– Если бы не было таких, как ты, то всех голодных давно бы уже накормили, – возразил Наум. – Теперь твои племянники будут жить в приюте при церкви в той деревне, которую ты ограбил. И будут голодать. Хотя ты и украл еду у других сирот, отдал ее сестре, но ее убили из-за этих продуктов, которые она прятала от бандитов. А теперь твои племянники тоже сироты, которым нечего будет есть. Получается, что ты украл у своих же сирот-племянников.

Человек молчал, зато застонала Элизабет Луна, и ее стон снова заставил Наума сделать два шага вперед, забыв об опасности.

– Позволь мне перевязать тебя и оставь девушку, чтобы я мог отнести ее в…

Наум не успел закончить, как позади него раздался шорох, а потом голос Гуго спросил:

– Доктор, это ты? Ответь, или я буду стрелять.

– Биффал, это я. Не стреляй, я не один.

– Я тоже не один – со мной Боали, – ответил Гуго. – С кем ты тут разговариваешь? Мы уже почти полчаса тебя ищем. Думали, что тебя убили или тяжело ранили.

– Я в порядке. Но тут двое раненых, их нужно срочно доставить в больницу.

– Почему ты не вызвал по рации помощь? Мы пытались с тобой связаться…

Рация! Наум только что вспомнил о ней. Волнение за Элизабет Луну и перестрелка с бандитом… Все это вывело Наума из равновесия, и он совсем забыл о рации, которая висела у него на поясе. Он взял ее и нажал на кнопку включения. Рация не отреагировала. Зато Наум нащупал на ней отверстие. По всей видимости, одна из пуль рикошетом прошлась по ней и повредила ее.

– Рация вышла из строя, – виновато ответил Наум, хотя и понимал, что его вины в этом нет. – Эй, – обратился он к бандиту, – так ты сдаешься нам? Нас теперь больше. А убив девушку, ты и свою жизнь не спасешь. Подумай о своих племянниках. Им нужна семья.

Ему никто не ответил. Наум велел Гуго и Мелитону стоять на месте, а сам стал спускаться в овражек. От потери крови бандит потерял сознание, и теперь Науму и его помощникам предстояло выносить к дороге сразу двоих раненых. Бойцы, конечно же, могли бросить бандита умирать. Он им, в конечном счете, только мешал, но пленный мог рассказать о планах повстанцев и облегчить задачу по зачистке территории страны от бандформирований.

Перевязав Элизабет, а затем и раненого бандита, они втроем сделали из веток носилки и потянули девушку и пленного через буш в сторону реки. Бой, по всей видимости, уже закончился, и банды убрались восвояси. Были лишь слышны голоса перекликающихся армейцев, горели костры, собирали убитых. Раненых отводили или относили в одно место, ближе к дороге, куда должны были подъехать грузовики. Наум, как только они пристроили раненых и отчитались перед Михаилом о пленном, сразу же втянулся в свою основную работу – стал перевязывать раненых.

* * *

С того самого момента, когда Элизабет Луну увезли в госпиталь, время для Наума тянулось бесконечно медленно. Проходили, чередуясь, дни и ночи, но даже и эту смену света и тьмы Наум мало замечал. Было не до того. Чем дальше их подразделение уходило вглубь страны и отвоевывало у бандитов городки и деревни, тем отчаянней сопротивлялись повстанческие группировки. Только к концу месяца правительственные войска и полиция полностью зачистили северную провинцию от суданских бандитствующих формирований и разного рода вооруженных группировок. Краем уха Наум слышал, что обстановка в стране постепенно нормализуется, парламентские выборы прошли успешно, а русское правительство решило помочь его государству в восстановлении и развитии экономики. Но и эти радостные для всех вести были для него не так радостны и близки, как новость, что Элизабет Луна осталась жива и выздоравливает.

Эту новость ему рассказал сам Михаил. Он как-то вечером нашел Наума и, подойдя к нему, спросил по-русски:

– Как твои успехи по изучению русского языка?

– Могло быть и лучше, – тщательно выговаривая слова, ответил Наум также по-русски.

– Ничего, – похлопал его по плечу Михаил и перешел на французский язык. – Скоро работы будет не так много, мы вернемся на базу, и ты продолжишь изучать язык.

– Да, хотелось бы, – с грустной улыбкой ответил Наум.

– Ты скучаешь по капралу Нгама? – задал вопрос Михаил.

Его вопрос прозвучал для Наума как раскат грома в чистом небе, и он удивленно посмотрел на инструктора. Тот улыбнулся.

– А ты думал, что, кроме вас двоих, никто ни о чем не догадывается? Эх, молодой ты еще, Доктор, жизни не знаешь. Вся база об этой вашей любви уже давно все знает. Даже раньше вас двоих все узнали, когда вы еще и ведать не ведали, что получится из ваших переглядок. Ну, так я к тебе с хорошими новостями, – спохватился он. – Жива твоя Элизабет Луна. На поправку, говорят, пошла.

Наум вскочил, заволновался, заулыбался, не зная, как благодарить Михаила, потом снова сел и спросил уже серьезно, словно бы отвлекая себя от своей неожиданной радости:

– А этот, которого мы взяли в плен? Он как?

– И тот тоже выздоравливает вроде бы… – как-то неуверенно ответил Михаил, а потом признался: – Хотя, если честно, то им я особо и не интересовался. Без него забот хватает. Им больше разведка интересовалась. И еще одна хорошая новость. Завтра мы возвращаемся на базу. Операция закончилась, теперь будем вас дальше обучать всем хитростям и премудростям ведения боя. Хотя – что вас учить? Вы уже, можно сказать, за эти дни всю школу прошли. И кто выжил, тот, значит, на пятерку сдал экзамен.

Михаил ушел, а Наум еще долго думал и об Элизабет Луне, и об осиротевших детях Эсти, и о своем отце. Интересно, простил бы он его, если бы узнал, что его сын участвовал в такой важной для всей страны военной операции?

Вернувшись на базу, Наум первым делом попросил отпустить его на один день в столицу. В Банги он хотел повидаться с Элизабет Луной. Михаил, который догадывался об устремлениях Наума, поспособствовал его короткому отпуску.