В берлоге у Медведя (страница 6)
– Я еще раз повторяю, – уже рык сквозь зубы. – Выйдите отсюда и езжайте домой. Когда Асю выпишут, я сам её привезу.
– Да кто ты вообще такой? – взъершилась она. – Что ты здесь делаешь и что тебе нужно от моей девочки?
Отлично, мама села на любимого конька. Сейчас начнет обвинять мужчин во всех смертных грехах, называть их тупиковой ветвью эволюции, животными, озабоченными только продолжением рода и осеменением как можно большего количество самок. После такой лекции все мои ухажеры исчезали без следа.
Жаль, Медведев очень приятный мужчина. В какой-то момент мне даже показалось, что он все понимает. Меня понимает, и от этого сладко щемило сердце.
– Медведев Роман Михайлович. Неприятно познакомиться. А от вашей дочери мне нужно, чтобы она была жива и здорова.
– Ася? – мама посмотрела на меня с ужасом. – Ты с ним?
А я что? Я ничего. Я не знаю. Что значит с ним? Сейчас я с ним в одной комнате, да. Неделю назад была с ним в кафе и пила кофе. Плакала с ним в обнимку на улице после нападения. Вот и все мое «с ним». Объяснить это взбешенной маме, увы, я просто не могу. Хочу, чтобы она ушла. Роман прав, выслушивать все это сейчас просто выше моих сил. Поэтому:
– Мам, выйди, пожалуйста. Я позвоню завтра и все объясню.
– Что? Да как ты смеешь меня выставлять? Родную мать? Ради мужика? Да я ради тебя всё бросила, растила, лучшие учителя танцев, платья…
Еще один излюбленный шлягер моей мамы. Его она исполняла в те моменты, когда я пыталась выторговать что-нибудь для себя. Например, сходить на свидание или завести собаку. Последнее, кстати, у меня получилось. Помню, как гордилась этой маленькой победой.
– Мне это надоело!
Медведь не выдержал, закинул нелепо махнувшую руками и ногами маму на плечо. Легко, будто женщина ничего не весила, наклонился поднять сумочку, а после вынес вопящую Агнесс в коридор.
Я рухнула на подушку и закрыла глаза. Мама, без сомнения, устроит истерику на всю больницу. Сейчас в коридор сбегутся все сотрудники и проснутся больные. Вот это настоящий позор, а не заболеть перед спектаклем.
***
Медведь
– Отпустите меня! Помогите! – женщина голосила на весь коридор.
Роман невозмутимо шел, извиняюще пожимая плечами. Мол, что взять с малохольной? Несколько медсестричек под его взглядом тихо хихикнули.
Хорошо, что хозяин медицинского центра старый спортсмен, они железо вместе тягали еще когда Медведеву и восемнадцати не было. Небольшой дебош легко будет уладить. Тем более, что Роман постоянный клиент центра и даже пару раз снялся в рекламе.
Он вынес женщину в холл первого этажа и, как старую вешалку, поставил у двери.
– Вы разбудили всех больных. Вот это стыдно. А то, что Ася заболела – это нормально. Она не железная. Её беречь надо, а вы только и можете, что на мозг капать. Большой, Большой, Большой. Если она сломается, что делать будете? Увещевать и говорить, как она вас подвела?
Медведь удивлялся тому, что еще может нормально говорить. Больше всего на свете ему сейчас хотелось схватить эту мегеру и вышвырнуть в окно, чтобы она никогда больше не смела обижать его Асю. Внутри клокотал гнев, заставляя мужчину нервно поигрывать мышцами.
Эта женщина, какой бы заразой ни была, все же мама Аси. С ней нужно как-то договориться. Когда-нибудь. Возможно, а пока просто выставить за дверь и больше не слушать вопли.
Женщина как хотела что-то сказать, но Медведев остановил её жестом. Либо он сейчас договорит, либо что-нибудь здесь разнесет.
– Я не знаю, что у вас произошло. Но так относиться к Асе не позволю. И я не хочу знать, кто надоумил её в таком состоянии пойти на работу.
Он смутно помнил, как оставил вопящую Агнес Гирлан в холле, а сам со всех ног бросился туда, где должен быть. Рядом с Асей. В тот момент, когда хрупкая фигурка, способная летать по сцене стремительной грациозной птицей, рухнула на пол, Медведь понял, что его место рядом с ней. С этой тонкой, испуганной девушкой, где бы она ни была. Хоть в Большом, хоть в маленьком.
Мужчина ветром влетел на второй этаж и, раскланявшись с дежурной медсестрой, вернулся в палату к Асе. Она лежала с закрытыми глазами, но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы заметить – не спит. Просто мерно вздыхает, пытаясь успокоиться.
– Ты как?
– Иногда мне кажется, что лучше бы я не рождалась на этот свет.
Глава 6. Волевое решение
Медведь
– С ума сошла?!
От такого заявления мужчина шагнул назад и запнулся о забытый стул. Тихо выругался, но снова глянул на девушку. Та продолжала лежать закрыв глаза. По виску, поблескивая в блеклом свете ночника, катилась одинокая слезинка. Ох, лучше бы ему этого не видеть!
Эти женщины сведут его с ума. Как хорошо было до злосчастного ноября: много разных и все по обоюдному согласию. А тут зацепило и не отпускает. Сразу и сорванные планы, и безумные поступки, и бессонная ночь. Увы, бессонная не в том смысле, в котором бы хотелось.
Теперь это чудо, которое захватило его целиком, лежит здесь и говорит, что лучше бы не появлялось на свет. Кощунство. Бред. Безумие. Потому что без нее мир стал бы пустым.
– Ася, что ты несешь? Хватит плакать. Объясни, наконец, что у вас происходит – взвился он. Но девушка не реагировала. – Нет, так ты не успокоишься!
Сделал единственное, что пришло в голову – подхватил Асю на руки и поднял над кроватью. Та от неожиданности распахнула серые глаза и уставилась на него со смесью удивления и страха:
– Что ты делаешь? Я же не одета!
О, это он хорошо чувствовал. Пока она была без сознания, врачи переодели девушку в операционный халат, который прикрывал что-то только спереди.
– Ты в одеяле.
С усмешкой заметил Медведь, стараясь не думать о том, что стоит одеялу чуть-чуть сдвинуться и он сможет прикоснуться к девушке в очень интимном месте. Ох, это не те мысли, которые сейчас должны быть в его голове. Не сегодня.
Когда-нибудь, если повезет, он утащит её в свою берлогу, а пока достаточно будет небольшого дивана в углу больничной палаты. Роман устроился на нем сам и усадил Асию себе на колени. Заботливо подвернул одеяло, чтобы девушке не было холодно. Так всегда делала его мама в далеком детстве.
Чувствуя, что Ася в его руках стала дышать ровнее и немного успокоилась, потребовал:
– А теперь рассказывай. Все, что обещала рассказывай. Про маму и что у вас с ней, черт возьми, происходит.
– Из-за меня она лишилась карьеры, – тихо ответила Асия, положив голову ему на грудь.
Так доверчиво. Медведь млел. Ему нравилось чувствовать её рядом, нравилось, как маленькая ладошка лежит на груди. Нравились эти нервные постукивания кончиками пальцев.
– С чего ты так решила?
– Она была очень талантливой балериной. Взлетела к вершине быстро, как птица. Это был талант, как говорят, от Бога. Она еще не закончила училище, а уже солировала на сцене. Еще она амбициозная, поэтому собрала вещи и уехала в Москву. Проходила просмотры во все крупные театры. В одном из них познакомилась с отцом. Я не знаю его имени. Знаю только, что он француз, приезжал на фестиваль с труппой.
– И дай угадаю. Её пригласили в Большой театр, но она узнала, что беременна и все бросила, – фыркнул Медведев.
Ася приподняла голову и чуть нахмурилась:
– Откуда ты знаешь?
– Это сюжет мыльной оперы. У меня мама обожает их смотреть. Думал, в жизни такого не бывает.
– Как видишь, бывает. Она вернулась сюда, еще некоторое время танцевала, а потом родила меня и уже не смогла восстановиться. Были очень тяжелые роды. Отец, как перелетная птица, о ней даже не вспомнил. Думаю, этот человек даже не в курсе, что у него есть дочь, – выдохнула Ася. – Когда я подросла, мама сразу отдала меня в танцевальную студию. Ей сказали, что есть способности и их нужно развивать. Тогда она и начала бредить: «Ася, ты должна поступить в хореографический, стать примой, танцевать в Большом. Ася, не доверяй мужчинам, они все испортят».
– Знаешь. Я нихрена не психолог, но по-моему, ты не своей жизнью живешь, а жизнью твоей мамы. Она не смогла, вот и толкает тебя в Большой, чтобы свою неудачу как-то компенсировать. Ты-то сама чего хочешь? М?
Не удержался и зарылся носом растрепанные волосы. Они были жесткими после средств для укладки, да и девушка хорошо пропотела, но среди разнообразия приятных и не очень запахов угдывался один – запах Аси. Пряный, немного похожий на запах пирога с яблоками и корицей, который Медведев очень любил.
– Я не знаю, – после недолгого молчания ответила девушка. – Меня никогда не спрашивали, чего я хочу. Всегда только «надо», «должна», «положено». Думаю, я просто не умею чего-то хотеть для себя. Прости.
Нет, он точно скоро чокнется. Сначала истеричка-мамаша, потом сюжет мыльной оперы и теперь такое опасное «прости». На секунду ему даже показалось, что сейчас его прогонят ко всем чертям. Хотел было заявить, что все равно никуда не уйдет, но все же решил включить мозг и уточнить:
– За что?
– За сегодня. Моя мама не такая плохая, как ты думаешь. Она заботилась обо мне, очень много работала для этого.
– Хватит, – оборвал резко и немного грубо, заставив девушку испуганно вздрогнуть. – Ты понимаешь, что она не о тебе заботилась? Она о своей мечте заботилась и вкладывала-вкладывала, как в банк, а потом начала требовать проценты. Я согласен, что родителей надо уважать и помогать им, но не проживать жизнь по их желанию, Ась. Это вообще не жизнь получается, а черти что!
Девушка напряглась всем телом и попыталась вырваться, слезть с него, но запуталась в одеяле:
– Мама… не такая! Отпусти меня.
***
Асия
Я пригрелась в его руках. Никогда не чувствовала себя так, окруженной теплом и силой со всех сторон, будто в колыбели. Когда лежишь и точно знаешь, что тебя защитят, ты в безопасности.
Романы в театре – единственное, что я могла себе позволить – выглядят не так. Все проще: вы танцуете вместе, а потом вам просто сносит крышу и вы оказываетесь в ближайшей подсобке. Раз-два между репетициями, сбросить пар и вперед на сцену.
Разумеется, так не у всех. Кто-то даже женится, но потом меняется партнер и появляется новое увлечение. Я знаю слишком мало театральных пар, у которых все получилось раз и навсегда. Наверное, поэтому никогда не разыгрывала из себя серьезность. Да и моей маме лучше не знать о маленьких шалостях, а настоящего «не подсобного» парня пришлось бы показывать и знакомить с ней.
Так что сидеть на руках, слушать низкий мужской голос и прижиматься щекой к груди – это впервые. Все было спокойно, пока Роман не начал критиковать маму.
Меня, как огнем обдало. Как будто кто-то приложил раскаленную кочергу к сердцу и безжалостно прижег.
– Мама… не такая! Отпусти меня!
Попыталась выпутаться из кокона, забыв о смущении. Но сила была на его стороне, меня будто гигантскими поручнями к себе приковал, не шевельнуться.
Как он может? Что он о ней знает, чтобы говорить такие вещи? Она меня вырастила без помощи, работала сутками, поддерживала и устраивала к лучшим учителям.
Только тут поняла, что даже мысленно копирую мамину лекцию. Слово в слово. Замерла. Пламя сменилось дождем и морозом, сковало льдом всё тело. Неужели я такая дура? Неужели Роман прав? Еще раз дернулась и уже с меньшей уверенность попросила:
– Отпусти меня.
– Никуда я тебя не отпущу. Не хочу.
Темные карие глаза смотрели пристально, изучая каждую черточку, впитывая меня по капле. Страшно, когда огромный и очень сильный мужчина смотрит на тебя так. Мысли путаются, страх переплетается с чем-то еще, похожим на предвкушение. У меня мурашки пошли по коже от того, что я увидела в этих глазах. Или показалось?
Сообразить, не выдаю ли я желаемое за действительное, мне не дали.