Не знаю, чем я думала в тот момент, но рванула к служебному входу в джинсах и легком пуловере, на ногах сменные балетки. Изо всех сил дернула на себя тяжелую железную дверь, выскочила на небольшое двухступенчатое крыльцо и замерла с открытым ртом.

Стены темного переулка, где случилось нападение, светились тысячей огоньков. Кто-то развесил сетку с ярко-переливающимися лампочками.

Больше не было темно, теперь на оживленную улицу вел световой коридор. По всем законам жанра в конце которого должен был стоять Медведев в фраке и с приглашением на свидание, но его не было. Пробежала до самого проспекта, купаясь в свете лампочек и не чувствуя холода, в надежде, что он где-то там. Увы. Только получила удар холодного ветра в лицо. Он отрезвил.

Чем я думаю? Ношусь по холоду без пальто. А если заболею? Мне, конечно, уже растят замену на следующий год, но перед новым годом программа обширная и выход из формы любого танцора самая настоящая трагедия.

Вернулась в гримерку, дрожа от холода.

– Ты на улицу бегала? – Нюта с ужасом смотрела на то, как я клацаю зубами. Минус двадцать пять это вам не шутки, а настоящий декабрьский мороз, давно у нас такого не было. – С ума сошла? Я сейчас принесу тебе горячий чай.

– Спасибо, – я тихо оттаивала, активно ища в сумке телефон.

Нашла. Одно сообщение от знакомого абонента.

«Надеюсь, теперь тебе не будет темно. Медведь»

«Это прекрасно. Зачем подписываешься? Я знаю, что это ты:)»

«Я тоже знаю, что это я»

Припомнил мне прошлые сообщения.

Впервые за неделю я не шла домой, а летела. А когда приземлилась в родных пенатах, сбежала гулять с Веником. Мы валялись в снегу, гоняли мяч и вернулись ближе к одиннадцати мокрые насквозь. Но даже это не помогло успокоиться.

Мама смотрела на меня настороженно и поджимала губы, но вопросов не задавала. Просто в очередной раз прочла лекцию на тему: «Еще немножко и Большой». А завершила вечер коронным выступлением: «Ты умница, ты талант и не зарывай его в землю. Работай больше».

***

Зато утром мне аукнулись все вечерние приключения. Я с трудом отлепила себя с кровати, а мой голос идеально подошел бы для исполнения песни «Владимирский централ». Для полного счастья по телу то и дело пробегали волны легкого озноба.

– Мам, кажется, я заболела, – приползла на кухню и буквально рухнула на табурет.

– А нечего было два часа по морозу гулять с Веником. Что вот теперь делать? Сегодня вечером танцуешь? – строго посмотрела на меня и полезла в аптечку.

– Хотела, – кивнула вяло, – но придется взять на сегодня больничный.

– Ты что?!– в голосе матери было столько осуждения. Как будто я планировала отдаться первому встречному, а не просто взять больничный.

– Нельзя подводить театр! Ни в коем случае, ты должна держать лицо!

– Угу, – я в очередной раз согласилась.

Мне и в голову не могло прийти к каким последствиям это приведет.

***

– Ася, с тобой все в порядке? – лицо Никиты казалось бесцветным.

– Да, всё хорошо. Работаем, – тряхнула головой, отгоняя головокружение.

Имидж, Ася. Имидж. Всё верно говорит мама. Я должна все показать свою работоспособность, силу и профессионализм. Никто не должен упрекнуть Асию Гирлан в слабости. Никто не должен усомниться в том, что свое приглашение в Большой я заслужила честным трудом.

– Ася, Никита, на сцену!

***

Медведь

Он знал этот балет от и до, смотрел его раз семь или восемь. Роман выпрямился в своем кресле на первом ряду вип-ложи. Увы, сидеть в партере с его ростом – это портить людям просмотр. А здесь он немного переплатил и место постоянно держат за ним, да и ложа большую часть времени пустует. Вип-зрители редко ходят на постановки местного театра, предпочитая гастрольные труппы.

Роман точно знал, что сейчас появится она. Хрупкая и летящая Асия. И да, подъем в музыке, девушка парит, делает какой-то хитрый разворот и… сердце остановилось.

Ася рухнула на сцене, как подкошенная.

Мгновенно затихла музыка. Роман сорвался с места и рванул за кулисы, сам не зная, куда бежать. Раньше он всегда входил через служебный вход, но должен быть путь и короче!

***

Асия

Темнота поглотила целиком. Не кромешная, а какая-то подвижная. Она била по вискам, я слышала голоса, далекие и неразборчивые. Холодно. Жарко. Холодно. Жарко. Тепло. Рык вдали, злой и свирепый, как будто животный.

– Кто додумался выпустить её на сцену в таком состоянии?

Мне и правда тепло. Я словно лечу куда-то по воздуху, а потом окончательно проваливаюсь в никуда.

***

В нос ударил резкий запах лекарств. Я недовольно поморщилась и открыла глаза. Белый потолок, белая стена и нет никаких сил, чтобы пошевелиться. На мне точно не моя одежда, я в какой-то робе и вся мокрая насквозь. Волосы прилипли ко лбу, неприятно и щекотно. Хотела убрать, подняла руку, но меня тут же остановили.

– У тебя капельница, осторожно, – знакомый до боли низкий голос.

– Где я? – повернула голову и увидела сидящего рядом с кроватью Романа. Хмурый в темно-синей рубашке и сером пуловере поверх.

– Там, где и должна быть. В больнице, – отрезал холодно.

Он что, на меня злится? Таким Романа Медведева я еще не видела. Мужчина вообще был какой-то слегка растрепанный и очень злой.

– Что случилось? – спросила, не узнавая свой хриплый голос.

– Одна балерина решила с температурой тридцать девять выйти на сцену. А когда та подпрыгнула до тридцать девять и восемь просто хлопнулась в обморок. Сорвала представление.

– О боже! Я сорвала? – резко села на кровати и тут же рухнула на подушку. – Как позор, – слезы потекли по щекам. – Как я могла упасть?

– Вот скажи, ты совсем больная?! – рявкнул Медведев и протянул мне бутылку с негазированной минералкой. Предварительно открыл и сунул тонкую соломинку. – Пей. Ты умереть могла, понимаешь? А вместо этого переживаешь, что сорвался спектакль.

Благодарно обхватила губами кончик трубочки и сделала несколько маленьких глотков. Вода растеклась по телу приятным потоком и, кажется, сразу ушла в слезы.

– Дура, да?

– Слабо сказано, – наконец, примирительное подобие улыбки.

– А где мама?

Она, наверное, там с ума сходит. И что вообще со мной в больнице делает Медведев? Что вообще произошло после того, как в моей голове погас свет? Вопросов было слишком много, а сил, чтобы задать их все разом, слишком мало.

– Понятия не имею, – пожал плечами мужчина. – Я тебя похитил.

Глава 5. Мужской подход

Асия

– Что? – я снова попыталась сесть на кровати, но огромная рука буквально припечатала меня снова к подушке.

– То. Ты должна поправляться и никаких нервных потрясений. Это очень хороший частный медицинский центр, сюда просто так не попасть. Утром отвезу тебя домой. Скажешь маме, что загуляла после спектакля с коллегами.

Вот как у него все просто. Загуляла с коллегами. Да маме сто процентов уже из театра донесли о случившемся, а она мечется там по квартире и валерьянку литрами хлещет. Тут до меня дошло, донесли не только о моем падении, но и о том, что забрал меня оттуда какой-то мужчина. Боже. Это будет скандал. Огромный и шумный скандал.

Заскулила, как побитая собака, и натянула на голову одеяло, оставив снаружи только руку с капельницей. Что же делать? Ответ прост – звонить маме. Как же не хочется, но надо.

– Где мой телефон? – выглянула из под одеяла и посмотрела на Романа.

Он наблюдал за мной, как за необычной зверюшкой, будто гадая, что я выкину в следующий момент: выпрыгну из окна в приступе паники или отгрызу ему голову. Сил не было ни на что.

– У меня, – спокойный ответ.

– Нужно позвонить маме. Ей точно уже сообщили о случившемся. Пусть приезжает, а ты уходи, пока не поздно. Не хочу, чтобы ты видел эту сцену.

– Давай так, – достал из кармана мой телефон, – я сейчас звоню твоей маме. Даже адрес назову и сам лично такси вызову. Но взамен ты мне подробно объясняешь, что за проблемы у тебя с матерью, почему ты так боишься, что она меня увидит. И я никуда не уйду пока ты не поправишься. Договорились?

– Слишком много условий, – устало посмотрела в потолок. – Ладно, звони.

***

Медведь

Ася уснула, так и не успев ничего ему рассказать. Что ж, будет теперь за ней небольшой должок. После такого жара нужно хорошо выспаться и отдохнуть, а разговоры и до утра потерпят.

Агнес Гирлан восприняла его звонок странно спокойно:

– Ваша дочь в больнице. Запишите адрес. Привезите чистую одежду.

– Хорошо, скоро буду. Спасибо, что позвонили.

Его, кажется, приняли за врача. Это было на руку, но с минуты на минуту эта неприятная женщина приедет сюда и поймет, что разговаривала далеко не с доктором.

Роман усмехнулся своему отражению в темном стекле кофейного аппарата. Он не тихая Асия, он найдет, что ответить.

***

Асия

Я проснулась от хлопка двери и быстрых шагов. Мама. Узнать её легкую, воспитанную балетным прошлым, походку было легко.

Открыла глаза и приподнялась на локтях. Пока спала капельницу убрали, теперь на сгибе руки просто торчал катетер. Его, почему-то убирать не спешили. Неужели я здесь надолго?

Краем глаза заметила Романа. Он, похоже, крепко спал сидя на маленьком диванчике в углу. Мужчина вытянул вперед длинные ноги в ботинках неизвестно какого, но очень внушительного размера. Влетевшая в палату мама его не заметила, зато увидела, что я проснулась.

– Асенька, ну как же так, – поставила пакет с вещами на пол рядом с кроватью. – Как же так получилось? Такой скандал.

– Какой? – я не до конца поняла, о чем речь.

– Как же. Упасть во время выступления. Ужасный конфуз, уже все об этом знают. Несколько городских порталов даже опубликовали статьи. Как же тебя угораздило-то так оконфузится? Перед самым отъездом.

Мама поцокала языком и покачала осуждающе на меня посмотрела. Острое чувство вины заставило меня сжаться под одеялом. Она права, я виновата. Как стыдно, подвела свою труппу. Как я могла? Вокруг меня будто сгустились тучи. Стыдно. Безумно стыдно. Как я могла заболеть?

Мама меж тем не унималась:

– Ничего, будем надеяться, то в Большом не решат, что ты слабая здоровьем и непрофессиональная…

В ушах звенело, слушать очередную проповедь о том, какой должна быть настоящая балерина, не хотелось. Тело все еще было таким слабым. Казалось, я вся ватная, как старая кукла у меня на комоде. Гутаперчивая Ася, что гнется как угодно, и не может твердо встать на ноги.

Хотелось избавиться от всех, заплакать и никогда не слышать больше этот звенящий голос. Но я же не могу выгнать маму, она столько для меня сделала.

– Уходите! – донесся зычный бас из угла.

Медведем темной пугающей тенью приблизился к кровати. Я с трудом нашла в себе силы посмотреть на него. Сейчас он напоминал того монстра с фото, которое показала мне Нюта. Роман был зол. Очень зол, и я была счастлива, что не на меня. Если он когда-нибудь решит таким взглядом посмотреть в мою сторону, я просто сразу умру от страха, как мой попугайчик от инфаркта после встречи с зубами юного Веника.

В отличие от меня, мама не потерялась:

– Что-о-о?

Ой-ой. Все в нашем подъезде знали, что когда Агнес Гирлан так тянет «о» – это первый признак апокалипсиса. Пора бежать, рыть окопы и заворачиваться в простыню. В общем заниматься любым идиотизмом, главное, подальше от этой женщины.

Роман Медведев на свою беду этого пока не знал. А вот я тихо отползла на противоположный край кровати, на большее сил не было.

– То, – рыкнул Медведь. – Ваша дочь чуть не умерла, а вы её вместо поддержки решили устыдить.

– Асия очень крепкая девочка, как и все балерины, – гордо выпятила маленькую грудь мама. Конечно, она же тоже «крепкая девочка». – Вы ничего не понимаете, молодой человек. В нашем деле главное репутация, особенно сейчас, когда у Аси вот-вот Большой театр.