– Эллис, – повторил Шейн и улыбнулся, – отлично.

«Как Элис в Стране Чудес» – промелькнуло в голове, но Шейн смолчал.

– Итак, Эллис… Я должен сказать, что пришёл тебе помочь, но мне кажется, ты не захочешь меня слушать.

Взгляд Эллис стал ещё более недоверчивым.

– И раз ты не захочешь просто со мной поговорить, нам придётся придумать что-то другое. У тебя есть идеи?

Эллис молчала. Впрочем, ответ и не требовался.

– Куришь? – Шейн извлёк из кармана пачку дешевых сигарет.

Губы девушки снова дрогнули.

– Я сейчас подойду к окну. Можешь вжиматься в подушки, если хочешь, но, если тебе интересно, это тебя не спасёт. Зато выглядеть будет глупо. Я приближаюсь, ОК?

Пациентка кивнула. Шейн медленно, так, чтобы та видела каждое его движение, прошёл мимо кровати. Остановился у подоконника, дёрнул на себя раму, но она не поддалась.

– Здесь запрещено курить, – сказала Эллис тихо.

Шейн усмехнулся и встал спиной к окну, убирая сигареты обратно в карман.

– Уже пробовала?

Эллис бесшумно кивнула куда-то в угол и, проследив за её движением, Шейн увидел голубоватый индикатор дыма.

– А это… – добавила она уже по своей воле и кивнула на окно, – чтобы я не покончила с собой. И это я пробовала, да.

Шейн вздрогнул. Невыносимо захотелось подойти к ней вплотную и прижать к груди, но он заставил себя сдержаться.

– Что ещё ты пробовала? – спросил Шейн с деланным равнодушием. – Может, сбежать?

Эллис качнула головой.

– Мне… – голос девушки сел, и она прокашлялась. – Мне некуда.

Она не смотрела на офицера, делая вид, что до предела увлечена изучением дырки на пододеяльнике.

Только теперь, проследив за её взглядом, Шейн увидел, что одеяло перепоясывают поперёк две полосы крепкой синтетики – что-то вроде парашютных строп. Шейн вздрогнул.

– Я подойду? – спросил он тихо. – Трогать не буду.

Девушка криво усмехнулась, но промолчала. Шейн приблизился и опустил руку на одну из строп.

– Если освобожу, не будешь делать глупостей?

Девушка пожала плечами. Шейн поколебался секунду, но, поразмыслив, всё же рванул крепеж в стороны – он был уверен, что, если дойдёт до дела, Эллис справится с ними и сама. А так он набирал ещё пару очков доверия.

– Эллис… – Шейн присел на краешек кровати. – Ты знаешь, что твоя страховка заканчивается?

– У меня её и не было, – сказала девушка равнодушно.

– Они не могут тебя выпустить и хотят сдать в психушку. Они считают тебя суицидницей.

– Я знаю, – Эллис продолжала смотреть перед собой.

– Кто-то должен забрать тебя отсюда. У тебя есть родственники?

Эллис молчала. Только губы её мелко дрожали.

– Если ты ушла из семьи… Самое время вспомнить, где всё-таки твой дом.

Шейн понял, что промахнулся, почти сразу – по тому, как часто-часто затряслись плечи больной.

– Эллис? – Шейн опустил ладонь на плечо девушки.

К его удивлению, та его не оттолкнула. Только обхватила себя руками и скрючилась, точно пыталась унять дрожь.

– Эллис, не надо, – Шейн медлил секунду, а потом, решив не дожидаться, пока она всё-таки его оттолкнёт, притянул Эллис к себе и крепко стиснул. Дрожь прекратилась почти мгновенно, так же, как и началась. Эллис замерла в его руках затравленным зверьком. – Я пытаюсь помочь, Эллис. Как бы глупо это не звучало, я хочу тебе помочь.

Секунду Эллис молчала, а потом запрокинула голову, вглядываясь в лицо полицейского.

– Зачем? – спросила она тихо.

Шейн облизнул губы.

– Потому что…

«Потому что я такой же, как ты» – вопило всё его существо, но Шейн жёстко приказал Зверю заткнуться.

Шейна считали хорошим переговорщиком, но те, кто так думал, не понимали, о чём говорят.

Шейн чувствовал людей. Их запах, их возбуждение, их страх. Он не предсказывал эмоции и реакции – понимание ощущалось инстинктивно. Когда его спрашивали: «Как?», он отвечал – чутьё. Но никто до конца не осознавал, насколько прямолинеен этот ответ.

Сейчас, когда больничную палату наполнял оглушительный букет запахов – незнакомой волчицы и чужого альфы – то самое «чутьё», которое всегда давало ему фору в пять очков, работало как взбесившаяся стрелка компаса. Шейн боялся, что, если вынет тампоны, то попросту не сможет совладать с собой. Пусть городские волки не так зависели от луны, как их лесные предки, пусть все они совершали оборот по собственному решению, а не по воле дикой природы, Зверь всё ещё жил в них. Он становился тем сильнее, чем острее и ярче были эмоции, которые испытывал волк. Тем яростней рвался наружу, чем ближе был запах добычи – будь то настоящая волчица или просто охотничий азарт, который заставлял альф снова и снова бросать друг другу вызов, делить территории, власть и свободу.

Шейн в эти мгновение ненавидел собственную природу. Он был из тех городских волков, кто более всего прижился в обществе людей. Зверь Шейна был яростным, но никогда не срывался с его личной цепи.

Но волчица… Шейн не помнил, когда видел настоящую волчицу в последний раз. Даже запах смертной женщины действовал на оборотней так сильно, что они готовы были царапать когтями асфальт. И Шейн понимал, что инстинкт, который сейчас так и рвался наружу – не его вина. Но как же этот инстинкт мешал…

С тампонами в носу он чувствовал себя разом глухим и слепым. Нечем было дышать, но хуже было то, что отсутствие главного органа чувств заставляло его ощущать окружающую реальность как будто бы через стекло.

И в этих условиях нужно было говорить, нужно было придумывать какие-то слова, чтобы девочка, оказавшаяся на грани, не переступила эту грань.

Мысленно Шейн негромко взвыл. «Ну почему я?!»

– Потому что кто-то должен это сделать. Ты слишком ценна, чтобы сгнить на улице или в больнице.

Эллис отвернулась. Шейн так и не понял, поверила она, или нет.

– Он там, – сказала Эллис спустя долгую минуту. – Я чувствую его.

– Ты его боишься?

Эллис не ответила.

– Он не достанет тебя.

Эллис покачала головой, но Шейн не был уверен в том, что именно она отрицает.

– Ты пойдёшь со мной?

Эллис дёрнулась, словно перепуганная птица, вырываясь из сильных рук. Шейн удерживал её ещё несколько секунд, ожидая, что Эллис затихнет, но, когда этого не случилось, отпустил и попытался поймать её взгляд. В серых глазах плескался страх, но, встретившись со взглядом Шейна, Эллис уже не смогла отвернуться.

– У тебя есть вещи? Одежда? – спросил Шейн.

Эллис покачала головой.

– Тебя же в чём-то доставили сюда?

Губы Эллис дрогнули. Шейн торопливо скинул собственную кожаную куртку и накинул её на плечи Эллис.

– Разберёмся, – сказал он твёрдо и встал. – Эллис, я сейчас вернусь. Не делай того, о чём можешь пожалеть.

Дверь за названным гостем захлопнулась, а Элис осталась сидеть неподвижно. Она молча смотрела ему в след.

Она не лгала. После того, что случилось, она успела попробовать всё. Самой себе она казалась сломанной куклой, жабой, раздавленной посреди дороги. Элис не понимала, как шевельнуться и при этом не пробудить боль в разбитом теле, а вместе с болью – воспоминания о том, что произошло.

Её жизнь никогда не была особо гладкой – Элис была сиротой, с детства кочевала из дома в дом. Вместо семьи рядом всегда были люди, остававшиеся чужими, не понимавшие её и не пытавшиеся понять.

Но с тех пор, как она стала взрослой, с тех пор, как пропала необходимость сверять каждый свой шаг с боем чужих часов… Элис уже начинало казаться, что что-то наконец пошло на лад. Её жизнь озарил свет.

Денег было немного, едва хватало, чтобы снимать комнату в самом дешёвом квартале, но Элис нашла друзей – абсолютно случайно, в клубе, где тусовалась сама. Вот уже почти два года она играла в группе, и, хотя большой посторонний мир оставался чужим, в её собственном, маленьком мирке медленно разгорался свет.

Всё кончилось в одну ночь. Тот, кого она считала другом, оказался врагом. Элис боялась возвращаться воспоминаниями в тот день, боялась осознать и поверить в то, что произошло – но стоило отвлечься, на мгновение отпустить самоконтроль, как она понимала, что снова думает о том, что произошло. О том почему это произошло. О том, как всё исправить – и о том, что исправить ничего уже нельзя.

Шейн вышел и спустился в регистратуру, но «сейчас» затянулось на мучительных полтора часа. Пришлось заполнять анкеты, ставить подписи и ругаться с администратором, но, в конце концов, ему выдали вещи и карту больной. Раскрыв бумажный пакет, Шейн тут же понял, почему Эллис не хочет и думать о том, чтобы одеть это снова. Футболка была изорвана в клочья. Джинсы сохранились лучше, но и они разъехались по швам. Запах альфы чувствовался даже сквозь тампоны.

Ещё какое-то время потребовалось на то, чтобы выпросить у Сэнди списанную пару больничных штанов.

Вернувшись в палату, Шейн столкнулся с испуганным взглядом и не сразу понял, что он направлен не на него, а на пакет. Шейн выругался.

– Это улики, – сказал он мягко. – Нужно отвезти их в отделение. А это… – Шейн опустил на кровать штаны и тут же отошёл назад, чувствуя, как взгляд Эллис становится затравленным. – Это тебе. Ты можешь сидеть? Стоять?

Эллис опустила руку на штаны и кивнула.

– Хорошо. Одевайся. Я подожду за дверью.

Эллис показалась в коридоре через несколько мучительно долгих минут. За это время Шейн припомнил имена всех известных ему альф города. В голове стоял один вопрос: кто мог так обойтись с волчицей? Ответ был прост. Любой. Эллис тоже была волком, но не похоже, что сама об этом знала. Но даже если она и умела обращаться, любой альфа был сильнее её – даже если сам был бы в человеческой ипостаси, а волчица в форме Зверя.

Наконец, дверь открылась, и Эллис показалась на пороге в одной куртке, накинутой поверх мешковатой больничной майки и в светлых льняных штанах. Стояла она неуверенно, но всё же стояла.

– Пошли, – Шейн кивнул в сторону лестницы, и сам направился туда.

***

Дэниэл затянулся, наблюдая, как широкоплечий мужчина и хрупкая девушка выходят из стеклянных дверей больницы и садятся в машину. Девушку он знал. Мужчину видел лишь раз, когда тот входил в здание больницы. Этот, второй, пах альфой так, что даже стоя на другой стороне улицы Дэниэл с трудом мог побороть желание прыгнуть на него и порвать глотку. Но он продолжал стоять неподвижно, пока незнакомец устраивал Эллис в машине – бережно, будто фарфоровую куклу. Только дождавшись, когда автомобиль тронется с места, Дэн выплюнул сигарету и, не глядя, затоптал. Перекинув ногу через седло Харлея, он дернул сцепление, надавил на газ и с ревом рванул с места.

Машина медленно катила по улицам Лос-Анджелеса. Шейн старательно не смотрел на девушку, сидевшую по правую руку от него.

Давным-давно он никого не приглашал к себе домой. Тем более не мог представить, что когда-нибудь станет ночевать рядом с кем-нибудь, а то и жить… Пусть даже несколько дней.

Решение было спонтанным. Его диктовал инстинкт. И в тот момент Шейн знал, что решил правильно – потому что иначе было нельзя. Оставлять девчонку в больнице было опасно. Обычным полицейским не справиться с разъярённым волком, почувствовавшим вкус своей добычи – даже если таких и пришлют. Шейн сомневался, что пришлют. Девушка была слишком маленькой фигурой, слишком незаметной. Он мог бы попробовать надавить на начальство, с которым и без того никогда не ладил, но Шейн не любил и не хотел просить. Своё дело он всегда делал сам.