Мужчину сжало в объятиях теплое тело, однако маленький дух была просто-напросто до ужаса слаба. Удивительным образом то чудодейственное снадобье так плохо усвоилось в ней, что даос сомневался, достигло ли оно вообще ее желудка. Тем не менее этому хрупкому существу вдруг взбрело в голову защитить его ценой собственной жизни.

Цзин Нин подумал, как же она глупа: вот так просто полюбила кого-то и решила отдать за него жизнь, не обдумав, а стоит ли оно того. Но, вопреки разуму, от ее глупого поступка его сердце невольно забилось быстрее.

Одной рукой он схватил Мо Хуа за талию и, повернувшись боком, закрыл ее тело своим, а другую сложил в жесте, легонько ткнув воздух указательным пальцем. Хлынувшее стеной чистое сияние столкнулось с ученым и без остатка развеяло темную энергию духа.

– Очищение? – Девушка, пораженно застыв в его объятиях, подняла голову. – Вы уже достигли силы… небожителя, учитель?

– Можно сказать и так. Забыл упомянуть.

Мо Хуа постояла так еще немного, а затем как следует ткнула его в грудь.

– Тогда зачем все это время прикидывались неудачником?!

– Так было интереснее.

Глава 8

Ее распирало от негодования, однако Мо Хуа, стиснув зубы, смирилась. Она повернула голову и посмотрела на ученого: теперь он уже ничем не отличался от обычного призрака и, устроившись рядом с юной госпожой Лю, продолжал шумно рыдать, однако без намерения забрать ее с собой на тот свет.

Не успел Цзин Нин вскинуть руку, чтобы отправить его дух в путь, как вдруг увидел возникшую из ниоткуда девушку в белом. Незнакомка, не обращая ни на кого внимания, подошла к ученому и равнодушно произнесла:

– Меня зовут Бай Гуй, я пришла забрать тьму из твоего сердца. – А затем, не дожидаясь согласия, незамедлительно достала кисть и ткнула духа в грудь, а когда на кончике собралось облачко светлой дымки, сунула ее обратно в рукав. – Я забрала твою одержимость, следуй в новую жизнь.

Дух мужчины продолжал лить слезы, вот только очертания его постепенно становились все менее отчетливыми, пока не растворились совсем.

Мо Хуа открыла от удивления рот, однако ничего так и не произнесла.

Цзин Нин же, сощурив глаза, присмотрелся к Бай Гуй, после чего спокойно заговорил:

– Девушка, что скитается вечность в мирской суете. Ты свидетель множества горестей и бед этого мира, так почему бы не взяться за одержимость собственного сердца, которую не можешь отпустить?

– Я получила то, за чем пришла, – помолчав немного, ответила Бай Гуй. – Прошу простить за беспокойство, горное божество. – И вслед за этими словами ее фигура принялась меркнуть, пока не исчезла.

Мо Хуа удивленно округлила глаза и снова перевела взгляд на Цзин Нина.

– Горное божество?

– Об этом я тоже забыл упомянуть.

Девушка посмотрела на него искоса:

– Да вы самый настоящий обманщик! А я все это время думала, что вы простой даос!

– Видимо, не так уж я и хорош, раз мне удалось обмануть одну лишь ученицу, да еще и такую, – кивнул Цзин Нин.

– Пф-ф, а вот и нет, ничего подобного, – хмыкнула Мо Хуа, однако, не удержавшись, отшатнулась на шаг.

Цзин Нин неосознанно ухватил ее снова и заключил в объятия. Тут уж Мо Хуа, без стеснений прижавшись к груди небожителя, как следует потерлась о нее щекой.

– Вот и хорошо, ведь я так вами воспользовалась.

Цзин Нин едва заметно застыл, а затем со вздохом произнес:

– Глупая, еще непонятно, кто из нас кем воспользовался.

Вещи перед глазами Мо Хуа начали расплываться, ее голова устало опустилась на мужское плечо.

– Я не могу остаться вашей ученицей, учитель.

Небожитель нахмурился:

– Хочешь стать женой?

– Нет, боюсь, мне придется вас покинуть, – улыбнулась Мо Хуа.

Он застыл, нахмурившись еще сильнее.

– Вздор!

– Но так и есть, – ответила она. – Меня нарисовал ученый, однако теперь он мертв, а значит, и я не смогу остаться. Пока он не мог перейти в следующую жизнь, не могла и я, вот только… ему повезло. – Ее дыхание звучало все тише. – Эта жизнь оказалась слишком короткой, и я не успела стать вам хорошей ученицей, давайте продолжим в следующей…

Цзин Нин почувствовал лишь свирепый холод в сердце. Непередаваемое ощущение заполнило вены, капли крови застыли в них ледяными иглами, царапающими все тело, запутавшимися в груди, а затем хлынувшими внутрь сердца, чтобы холодом пронзить плоть.

– Совсем забыла! – Мо Хуа вдруг распахнула глаза и, вцепившись в ворот Цзин Нина, горячо произнесла: – Пока не найдете мое следующее воплощение, не забывайте жечь для меня жертвенные деньги!^[9]

Цзин Нин растерянно застыл и вдруг почувствовал совсем не подходящее моменту желание улыбнуться.

– И побольше! – добавила девушка, глядя на него большими глазами.

– Хорошо.

– Ведь, кроме вас, из живых людей я никого больше не знаю. – Она помолчала немного, а затем беспокойно продолжила: – Если судьба не столкнет вас с моим следующим воплощением, то обязательно отыщите меня сами, обязательно! И хорошенько обучите свою ученицу! Или же… сделайте сразу учительской женой, на это я тоже согласна…

Тут девушка в его объятиях затихла, и Цзин Нин подумал, что такое молчание совсем ей не подходит. Пусть Мо Хуа и была картиной, ей все же полагалось быть той, где изображена щебечущая без умолку сотня птиц. Неожиданно тишина накрыла его ощущением трудно объяснимой…

Пустоты в сердце.

Он стоял молча, сжимая в объятиях постепенно исчезающую фигуру Мо Хуа.

Обитатели дома Лю начали потихоньку просыпаться. В момент, когда юная госпожа Лю открыла глаза, взгляд ее тут же увидел холодного, точно небожитель, даоса и его лицо, укрытое невыразимой печалью.

Эпилог

В переулке на конце улицы юная попрошайка в сером пнула нищего мужчину в промежность и, выхватив из его рук кусок хлеба, бросилась бежать. Вот только, едва свернув из переулка, тут же влетела головой в даоса и отпечаталась пылью на белоснежной ткани его одежды.

От испуга она быстро повернула голову, готовая дать деру, но даос легко ухватил ее за руку.

Сжавшись, нищенка попятилась. Даос же опустился к ней, и в лучах рассветного солнца она разглядела лицо настолько прекрасное, что, казалось, оно принадлежало спустившемуся с небес божеству.

Незнакомец стер пыль с ее лица и задал тихий вопрос:

– Кем же ты хочешь стать теперь? Моей ученицей или женой?

Нищенка смотрела на него в недоумении, хлеб из ее руки выпал на землю. Прибежавший вслед мужчина-нищий злобно глянул на даоса.

Небожитель, оставшийся без ответа, поразмышлял недолго и решил сам:

– Значит, и той, и той.

Часть 4. Проклятая жена^[10]

Глава 1

Не успел правитель княжества Цзинь Чу Е взять себе второй женой прелестную красавицу, как уже на следующий день по дому поползли слухи, что она побита его супругой принцессой Чаоян, да побита так, что осталась с переломанными ногами.

Вот только на деле слухам верить нельзя. Наложница лишь получила пару легких пощечин от служанки принцессы Чаоян так, чтобы щеки опухли симметрично, а затем была выволочена силком из покоев новобрачных и оставлена стоять на коленях во дворе.

Всю ночь в покоях горели свечи, отбрасывая на узорчатые окна тени силуэтов принцессы и князя. И все время те просидели напротив друг друга, пока на следующее утро Чу Е не покинул ее.

В водной беседке в доме князя Цзинь новая жена, дрожа всем телом, преклонила колени у ног Чао Чэ.

– Из какой ты семьи? – пригубив чай, спросила принцесса.

– Меня взяли в жен… жены из…

Женщина вскинула руку, прервав:

– Не смей называть себя так, ты еще не вошла в двери дворца Цзинь.

– В служанки… Меня взяли в служанки из семьи управителя Лянчжоу. Я прибыла в столицу с отцом в прошлом месяце.

– В прошлом месяце? – Палец Чао Чэ заскользил по ободку нефритовой чашки. – А-Е…^[11] И когда именно князь Цзинь поднял вопрос о женитьбе?

– Пять дней назад.

Женщина поджала губы в улыбке. Четыре предшествующих дня они делили ложе каждую ночь, однако, пока голова его лежала рядом с ней, сердце замышляло свадьбу с другой. Возможно ли, что он просто пытался утешить ее чувства ночами любви из-за собственного стыда? Чао Чэ показалось, что никогда прежде ее так не оскорбляли.

Она поднялась на ноги и, окинув взглядом стоящую на коленях девушку, улыбнулась.

– В супружеских делах хватает мужа и жены, посторонние им ни к чему. Если ты все поняла, то сегодня же покинешь дворец и с отцом вернешься в Лянчжоу.

– Но князь… – в панике начала девушка.

Ледяной взгляд Чао Чэ холодом скользнул по ней, и та задрожала, не осмеливаясь продолжить.

– Князь Цзинь Чу Е – мой супруг. В этой жизни мне уготовлен лишь он один, и ему не дозволено брать вторую жену. Если хочешь войти в дом Цзинь, так отправляйся к моему брату императору и проси для меня отпускную^[12]. Когда князь откажется от меня, вот тогда и женитесь, пожалуйста.

Едва прозвучали ее слова, как вдруг послышались поклоны слуг:

– Князь!

Глаза девушки загорелись, а лицо Чао Чэ лишь накрыл холод. Неосознанно она слегка приподняла подбородок и устремила ледяной взгляд на медленно приближающегося к ним Чу Е. Уголки ее губ приподнялись в улыбке.

– Как вовремя пожаловал князь.

Глаза стоящей на коленях девушки тут же покраснели, и она немедленно принялась всхлипывать и плакать, приняв вид хрупкой и бедной красавицы с залитым слезами лицом. Чу Е остановил взгляд на Чао Чэ. Они долго смотрели друг на друга в молчаливом диалоге, пока принцесса наконец-то не нарушила тишину:

– Отправитесь к императору?

Чу Е опустил глаза и, слегка наклонив голову в сторону, отдал охранникам позади приказ:

– Уведите ее.

– Князь? – Девушка испуганно посмотрела на Чу Е. Даже принцесса Чаоян оказалась немного удивлена его словами.

– Император отдал приказ: вырезать оба глаза и забить палками, – сказал он, а затем, не сводя пристального взгляда с Чао Чэ и медленно и четко произнеся каждое слово, закончил: – Чтобы погасить огонь гнева в сердце принцессы Чаоян.

Чао Чэ охватила легкая тревога, но затем слух пронзил девичий плач:

– Пощадите, князь! Пощадите меня, принцесса! Князь, прошу, спасите!

Стража бесстрастно выволокла ее из беседки, рыдания слышались все дальше и дальше. Чу Е приподнял уголок рта в небольшой улыбке, однако его взгляд разгадать было сложно. Он приблизился к Чао Чэ и, взяв ее сжатую в кулак руку, тихо спросил:

– Успокоило ли это твой гнев, Чэ-эр?

Она молчала, и тогда он поднес ладонь к ее уху и, убрав растрепанную ветром прядку, так же тихо произнес:

– Император и правда души не чает в своей старшей сестре. События вчерашнего дня сегодня уже достигли дворца. Как же мне отблагодарить своего правителя за заботу, Чэ-эр? Велит ли он в порыве гнева вырезать и мне оба глаза и забить палками, если в один прекрасный день мы с тобой поссоримся?

Ладони Чао Чэ слегка задрожали, мужчина погладил ее по щеке, а затем отступил на шаг.

– Сегодня у меня много дел, к ночи не вернусь. Прошу меня простить, принцесса.

Он развернулся и двинулся прочь из беседки. Видя его совершенно равнодушный силуэт, Чао Чэ окликнула:

– Чу Е, когда мы с тобой поженились, ты сказал, что эту жизнь будешь делить лишь со мной. Хочешь нарушить свое обещание?

Он остановил шаг.

– Принцесса, верно, шутит. Разве я могу себе такое позволить?

Смотря вслед исчезающему вдали Чу Е, Чао Чэ вдруг почувствовала, как ее покинули все силы. Схватившись за стол, она медленно опустилась на пол и тихо велела подбежавшей на помощь служанке:

– С завтрашнего дня происходящее в этом доме не должно передаваться во дворец.

– Но император…