Ничего подобного в памяти не обнаружил. И не удивился этому. Странным мне показалось бы, если бы что-то подобное всё же случалось.

Слышал о плохом отношении к женщинам лишь из рассказов отца. Папа много чего повидал за время своих странствий. Он говорил, что среди людей такие случаи не редки. В каких-то странах женщин даже бьют!

Тогда я его словам не поверил. Да и не только я – моя сестра тоже! Там, в поселении, их смысл показался нам невероятным.

Однако только что я убедился: папа говорил правду.

Почему они так поступают?

Я собрался спросить об этом у Гора. Но сказал другое:

– Послушай, Гор, а кто такая роза?

– Что? А! Это такой цветок. Красивый. Дорогой. Похож на тот, что нарисован у нашей соседки на спине. Ох…

Гор приподнял голову (лежал на кровати), посмотрел на меня.

– Вот оно что! – сказал он. – Прекрасная соседка! Вот почему ты набросился на того мужика! Ну? Точно?! А я уж решил, что ты сумасшедший! Положил на неё глаз? Так? Ведь поэтому ты меня спросил о розе, друг Вжик?

Я собирался ему ответить, что он говорит глупости.

Но не успел.

Меня прервал сигнал. Такой же, как тот, что созывал нас на построение перед обедом.

Мы с Гором переглянулись.

– Не рановато ли для ужина? – сказал я.

– Ужин – хорошо, друг Вжик. Даже очень. Готов отправиться в столовую хоть прямо сейчас. Но сомневаюсь, что нас созывают для этого.

– Я тоже так не думаю. Встаём.

– Ну а куда деваться, друг Вжик. Пошли. Надеюсь, нас зовут, чтобы вручить сигареты. По целому десятку! А то и по два! Было бы здорово!

– Мечтай, – сказал я.

Запахнул халат, завязал пояс.

– Люблю мечтать, – сказал Гор. – Вот только чую: этот внезапный сбор из-за тебя, друг Вжик. Из-за твоего недавнего подвига.

– С чего ты так решил?

– Увидишь, друг Вжик. Но лучше бы я ошибался.

* * *

Гор снова не ошибся.

Когда мы спустились по лестнице, большинство бойцов отряда уже занимали свои места в шеренге. Стоял там и Первый. Пошатывался. С блестящими от влаги глазами, покусанными губами. Стонал. Кровь с его руки уже не текла.

Раньше нас явились и соседки. Около Гора застыла коротконогая. Не смотрела на нас. Рядом с ней – женщина с цветком на спине. Та поприветствовала меня улыбкой.

Двадцатая – вот как ее теперь зовут, отметил я.

Замер, услышав шаги вар Брена.

В этот раз командир не улыбался. Напротив – выглядел расстроенным. Теребил ус.

Встал перед строем, кашлянул. Велел Первому замолчать.

Тот затих.

Потом вар Брен заявил, что недоволен нами.

После этих слов он замолчал, посмотрел на меня. Словно раздумывал, как со мной поступить. Провел пальцем по усам.

Но видимо ничего не придумал. Потому что продолжил речь.

Заявил, что все мы являемся собственностью клана. Ценной собственностью! Которую нельзя портить. Запретил нам без его приказа убивать и калечить любого, на ком есть знак клана Лизран. Ведь этим мы снизим боевые качества нашего отряда и клана в целом!

– Хе. Это всем ясно?!

– Да, командир вар Брен!!

Сказал, что раз является нашим командиром, значит, его обязанность разрешать любые споры и конфликты внутри отряда. И он готов это делать.

– В любое время! Это понятно?

– Да, командир вар Брен!!

Напомнил о предстоящей нам инициации. Все, что касается предстоящего ритуала, пообещал сообщить на вечернем построении.

А напоследок велел сделать шаг вперед тем, кто умеет активировать артефакты.

Я остался стоять на месте.

Из строя вышли Седьмая, Девятый и Двадцатая.

– Седьмая, Первый, за мной, – сказал вар Брен. – Не думал, что так рано придется расходовать заряды регенерации. Еще до инициации! Впрочем, я сам виноват. В следующий раз буду зачитывать инструкции по бумажке.

Всем остальным командир приказал оставаться в… здании (я запомнил новое слово), ждать сигнал к ужину.

– А ты везунчик, друг Вжик, – сказал Гор, когда мы возвращались в свою комнату.

* * *

Солнце уже прошло над корпусом, тень под нашим окном становилась все длиннее.

Я приоткрыл ставни. Оставил узкую щель, чтобы хоть немного осветить комнату. Широко их открыть не решился. Испугался впустить внутрь горячий воздух.

Едва собрался лечь на кровать (ума не приложу, чем еще можно заняться), как услышал стук.

Дверь мы не прикрывали – жарко.

Я увидел на пороге Двадцатую: босую, с голыми коленками, в коротком халате.

Она сказала:

– Ты забыл свой трофей.

Протянула мне нож. Рукоятью вперед.

– А… спасибо.

– Можно я войду?

Глава 7

– Конечно! Проходи.

Я так и стоял около окна.

Женщина вошла в комнату. Осмотрелась.

Я почувствовал неловкость за наше жилище. Хотя знал, что соседняя комната, откуда пришла гостья, выглядела не лучше.

– Предложишь сиере присесть? – спросила Двадцатая.

– Э… садись, – сказал я. – На кровать.

– На его кровать, – уточнил Гор. – Дай-ка.

Он привстал. Протянул руку, забрал у женщины нож.

Взвесил его на ладони. Состроил недовольную мину, сказал:

– Ерунда. Убогая поделка.

Провел пальцем по лезвию. Хмыкнул.

Двадцатая уселась в ногах моей кровати. На самый край. Сложила руки на бедра. Выпрямила спину, расправила плечи.

– Это Гор, – представил я соседа по комнате, нарушив неловкое молчание. – Меня зовут Семнадцатый.

По-прежнему стоял у приоткрытых ставней.

– Вжик его зовут!

– Что? Как?

– Это сокращенно от… не помню. У него длинное дурацкое имя! Я слышал-то его один раз. Не успел запомнить. А как зовут тебя, красавица?

– Двадцатая, – сказала женщина.

Подняла на меня глаза и сказала:

– Первый тебя не обманул, Вжик.

– Ты о чем?

– Раньше я действительно была шлюхой.

– А я…

Замолчал.

Очень хотел рассказать о себе, но не мог. Сказал то, что пришло на ум:

– Вар Брен запретил нам говорить о своем прошлом.

– Даже так? Интересно.

Двадцатая чуть склонила голову набок. Полоска света из окна осветила подсохшую рану на ее губе.

– Так вы не из уголовников? – спросила женщина.

– Почему мы должны быть уголовниками? – вновь подал голос Гор.

– Ты хорошо дерёшься, Вжик.

– Спасибо.

– Учитывая то, как ты избил того здоровяка…

– Из-за того, что этот сумасшедший умеет драться мы стали похожи на преступников? Я тоже хорошо дерусь. И что с того? Это вовсе не значит, что мы плохие. Да, друг Вжик?

Нож Гор уже спрятал. Я заметил куда – под тюфяк.

– Я не говорю, что вы плохие, – сказала Двадцатая. – Но большая часть нашего отряда попала сюда из тюремных камер. Еще день-два назад они смотрели на солнце сквозь щели тюремных окон. Воры, бандиты, убийцы – вот кто мы. Почти все. Разве вы не знали об этом?

Гор спросил:

– Откуда?

– Они вам о себе не рассказывали?

– Мы ещё ни с кем из отряда не познакомились, – сказал я. – Один раз вместе со всеми сходили в столовую. А ещё я подрался с Первым – ты видела. Вот и всё общение.

– С чего ты взяла, что наш отряд состоит из бандитов?

– Знаю, – сказала Двадцатая. – Меня ведь тоже привели сюда из селенской тюрьмы. Это правда. Ещё ночью я сидела в яме для опасных преступников. Ужасное место. Представляете, каково там? Тесно, сыро. И пахло не фиалками.

– Тебя? – спросил Гор. – Из ямы? Ты преступница? Здорово! А говорила, что шлюха.

– Шлюхи тоже могут нарушать имперские законы. Тем более, если те их не защищают.

– Что же ты натворила?

Двадцатая ответила Гору, но смотрела на меня:

– Я убила человека. Вчера. Мужчину. Отравила. А потом отрезала ему голову.

– Жестоко.

– Да, наверное.

– Ух ты ж! – сказал Гор. – Очуметь! Снова курить захотел. Где бы взять сигарету?! Слышал, друг Вжик?! И это женщина! Отравила! А я тебе что говорил? Они такие!

Я скрестил на груди руки.

– За что?

– Было за что, – сказала Двадцатая. – Он заслужил смерть, поверь. И не оставил мне выбора. Такое бывает. Можешь не сомневаться. Но сейчас я не хочу об этом рассказывать. Может быть потом. Если вам неприятна моя компания, я могу уйти.

Она сказала это мне.

– Останься.

Мы с женщиной глядели друг другу в глаза.

Я понял, почему мне так нравилось на нее смотреть: она казалась необычной – диковинкой, каких я не видел прежде.

Среди моего народа много красивых женщин. Пожалуй, есть и те, кто стройнее и милее лицом, чем Двадцатая. И моложе.

Но ни одна из них так не приковывала к себе мое внимание: каждым движением, каждым словом, каждым вдохом!

Двадцатая казалась мне пришелицей из другого мира – книжного, из историй о Линуре Валесском! Из того самого мира, где я всегда хотел побывать! И даже стать его частью.

Гор усмехнулся.

– Надеюсь, друг Вжик, ты понимаешь, на что она способна, – сказал он. – Не поддашься на её чары, не позволишь этой уголовнице отрезать голову и тебе?

Я принял его слова за шутку.

Женщина сделала вид, что не услышала их.

– Ну а вы? – спросила она. – Как сюда попали?

Не отводила взгляд.

– Сам не против об этом узнать, – сказал Гор.

– Хотим стать боевыми магами, – сказал я.

Двадцатая улыбнулась.

Показала ямочки на щеках. На её губе блеснула капля крови.

– Ну, теперь мы все хотим этого, – сказала женщина. – Попробовали бы не хотеть! Нам, уголовникам, выбирать не пришлось. Единственной альтернативой была веревка палача. А вы…

Она сделала вид, что задумалась.

– Дайте я угадаю. Вы не из столицы. Прибыли в Селену из далеких провинций? Так? Так. Откуда? Знаю, что не расскажете. Вар Брен запретил. Что ж… твой приятель… с востока. Там любят курить травку. Даже дети. В столице эта привычка не прижилась. Ты…

Оценивающе смерила меня взглядом.

– Незнакомый мне акцент. Я слышала многие языковые варианты имперского. Такой, как у тебя – ни разу. Ты не из Империи. Что еще? Бледная кожа… откуда-то с севера? Из северных королевств? Похоже. Вон как ты маешься от жары – весь лоб в капельках влаги. У вас там, наверное, еще зима? Лежит снег? Такого пекла, как здесь, и вовсе не бывает? Я права? Да. Сам приехал? Нет. Слишком уж бледный. Даже подрумяниться не успел. Через портал? С поисковиком клана? Говорят, они даже к вам протянули свои сети. Точно. Угадала. Что у тебя на плече? Двойка? Единица?

– Ноль, – сказал я.

– Тем более. Все понятно!

– Что тебе понятно? – спросил Гор.

– В рабы таких кланов, как Лизран, попадают двумя способами, – сказала Двадцатая. – Первый – как я, из тюремной камеры. Это основное место, где они находят будущих огоньков: покупают на аукционах тюрем или непосредственно у тюремной стражи – мой случай. Но нам не запрещают говорить о прошлом – наше пребывание здесь вполне законно. Ну почти. А вот таким, как вы, первым делом приказывают молчать о себе! Пусть ни для кого не секрет, как поступают кланы с магомелочью, но говорить об этом вслух не принято. Вас наверняка заманили сюда обманом. Даже в провинции не найти идиотов, которые согласятся стать рабами добровольно.

– О чем ты? – сказал Гор. – Мы свободные! Не рабы!

Я промолчал. Кто такие рабы, я не знал.

– Серьезно? Да? Не смеши меня. Что же тогда вот это?

Женщина распахнула халат, ткнула пальцем в картинку на своей груди – в синий кружок с непонятными символами внутри.

– Украшение?

Нам с Гором нарисовали такие же.

Я посмотрен на то место, куда указывал её палец. Потом мой взгляд скользнул ниже.

Двадцатая заметила это. Посмотрела мне в глаза.

Поправила на себе одежду. Но не сразу.

– И что это за рисунок? – спросил Гор.

– То, что есть только у раба, – сказала женщина. – Знак подчинения!

– Для чего он? – спросил я.