* * *

Сухие Скалы, комплекс окруженных лесами невысоких известняковых холмов, были дальше всех выдвинутой на запад частью Пригорья, западной границей района патрулирования. Геральт уже был здесь, познакомился с местностью. На вырубке у леса была выстроена огромная известковая печь, служащая для обжига известняка. Конечным продуктом такого обжига становилась негашеная известь. Пинетти, когда они были тут вместе, объяснял, для чего нужен этот материал, но Геральт слушал невнимательно и успел забыть. Известь – любая – лежала далеко за пределами сферы его интересов. Но возле печи возникло поселение людей, для которых именно известь была основой существования. А ему была поручена защита этих людей. И лишь это имело значение.

Мастера узнали его, один помахал ему шапкой. Он ответил на приветствие. «Я делаю свою работу, – подумал он. – То, что должен. То, за что мне платят».

Он направил Плотву к лесу. Его ожидали полчаса лесной дороги. Примерно в миле от него располагалось следующее поселение. Под названием Плохачёва Вырубка.

* * *

На протяжении дня ведьмак проезжал обычно от семи до десяти миль – в зависимости от местности это означало посещение плюс-минус десятка поселений и прибытие в условленное место, из которого перед закатом кто-то из чародеев телепортировал его обратно в замок. Назавтра схема повторялась, но патруль охватывал уже другой район Пригорья. Геральт выбирал районы в случайном порядке, стараясь не допустить рутины, схемы, которая легко могла быть расшифрована. В остальном же задание оказалось достаточно монотонным. Ведьмаку, однако же, монотонность не мешала, он привык к ней в своей профессии; в большинстве случаев лишь терпение, упорство и последовательность гарантировали удачную охоту на монстра. Тем не менее до сих пор – и это имело значение – никто и никогда не был готов платить за его терпение, упорство и последовательность столь же щедро, как чародеи из Риссберга. И, значит, жаловаться было не на что, нужно было выполнять свою работу.

Даже не слишком веря в успех всего предприятия.

* * *

– Сразу же после моего прибытия в Риссберг, – обратил он внимание чародеев, – вы представили меня Ортолану и всем магам высшего ранга. Даже если мы предположим, что виновного в гоэции и убийствах среди этих высокопоставленных магов не было, то весть о том, что в замке ведьмак, должна была разойтись. Ваш преступник, если вообще существует, мгновенно поймет в чем дело, а значит, затаится, прекратит свою деятельность. Полностью. Или подождет, пока я уеду, и тогда ее возобновит.

– Мы инсценируем твой отъезд, – ответил Пинетти. – Твое дальнейшее пребывание в замке будет тайным. Не сомневайся, существует магия, гарантирующая секретность того, что должно остаться в секрете. И мы, поверь, сумеем такой магией воспользоваться.

– Так значит, по вашему мнению, ежедневное патрулирование имеет смысл?

– Так значит. Делай свое дело, ведьмак. За остальное не беспокойся.

Геральт от всей души пообещал себе не беспокоиться. Но сомнения все же имел. И не до конца доверял чародеям. Были у него свои подозрения.

Но открывать их он не собирался.

* * *

На Плохачёвой Вырубке бодро стучали топоры и звенели пилы, пахло свежим деревом и живицей. Безжалостным истреблением леса занимался тут лесоруб Плохач ^[16] с многочисленной семьей. Старшие члены семьи рубили и пилили, младшие очищали поваленные стволы от ветвей, самые младшие носили хворост. Плохач заметил Геральта, всадил топор в ствол, вытер лоб.

– Привет. – Ведьмак подъехал ближе. – Что у вас? Все в порядке?

Плохач смотрел на него долго и сумрачно.

– Нехорошо, – сказал он наконец.

– Что такое?

Плохач долго молчал.

– Пилу украли, – рявкнул он наконец. – Украли пилу! Как вот так-то, а? Вот чего вы по вырубкам ездите, милсдарь, а? И Торкил со своими чего по лесам шляется, а? Вроде как сторожите, а? А пилы крадут!

– Займусь этим, – легко солгал Геральт. – Займусь этим делом. Бывайте.

Плохач сплюнул.

* * *

На следующей Вырубке, на этот раз Дудековой, все было в порядке, никто Дудеку не угрожал и, видимо, ничего не украл. Геральт даже не остановил кобылу. Ехал в соседнее поселение. Под названием Варница.

* * *

Перемещение между поселками облегчали лесные дороги, разрытые колесами возов. Геральт часто натыкался на упряжки, как загруженные лесопродукцией, так и пустые, лишь едущие на загрузку. Встречались также и группы куда-то идущих пеших; движение было на удивление оживленным. Даже в глубине чащи редко бывало совсем уж безлюдно. Над папоротниками, словно хребет нарвала из вод морских, то и дело торчал зад бабы, собирающей на четвереньках ягоду или еще какое лесное добро. Меж деревьями иногда механической походкой двигалось нечто, на вид напоминавшее зомби, но в действительности бывшее всего лишь дедуганом-грибником. А порой что-то с ужасающими воплями ломало валежник – и это были дети, ребятишки лесорубов и углежогов, вооруженные луками из веток и шнурков. Поражало, сколько вреда они были способны причинить природе при помощи такого примитивного оснащения. Страшно было подумать, что когда-нибудь они подрастут и обзаведутся оснащением профессиональным.

* * *

Селение Варница, в котором также царил мир и ничто не мешало работе и не угрожало работникам, название свое, кто бы мог подумать, получило от варимого здесь поташа – вещества, необходимого в производстве стекла и мыла. Поташ, как объяснили Геральту чародеи, получался из пепла древесного угля, который как раз выжигали в окрестности. Геральт уже посещал – и намеревался посетить сегодня – соседние поселки углежогов. Ближайшее селение носило название Дубняк, и дорога туда действительно вела вдоль могучей рощи огромных многовековых дубов. Даже в полдень, даже при ясном небе и полном солнце, под дубами всегда лежала мрачная тень.

Именно близ дубов неполную неделю назад Геральт впервые встретил констебля Торкила и его отряд.

* * *

Когда они галопом выскочили из-за дубов и окружили его со всех сторон, в зеленых маскировочных костюмах, с длинными луками за спиной, Геральт сперва было принял их за Лесничих, членов печально известной добровольной полувоенной организации, называющих сами себя Стражами Пущи и занимающихся охотой на нелюдей, особенно эльфов и дриад, и убийством их разнообразными оригинальными способами. Бывало, что и путешествующих лесами Лесничие обвиняли в дружбе с нелюдьми или торговле с ними; за то и другое с их стороны полагалась смерть, а оправдаться бывало непросто. Так что встреча близ дубов могла оказаться весьма кровавой – и Геральт с облегчением выдохнул, когда зеленые всадники оказались исполняющими свои обязанности стражами порядка. Их командир, смуглый тип с проницательным взглядом, представившийся как констебль службы бейлифа из Горс Велена, довольно грубо и неласково потребовал от Геральта назвать себя, а когда это было исполнено, пожелал увидеть ведьмачий знак. Медальон с оскаленным волком, впрочем, не только был признан достаточным доказательством, но и вызвал явное восхищение со стороны правоохранителя. Уважение, похоже, распространялось и на самого Геральта. Констебль спустился с коня, попросил ведьмака поступить так же, и пригласил на короткий разговор.

– Я Франс Торкил. – Констебль сбросил маску грубого служаки, оказавшись человеком спокойным и конкретным. – А ты, значит, ведьмак Геральт из Ривии. Тот самый Геральт из Ривии, который месяц назад спас от смерти женщину с ребенком в Ансегисе, монстра-людоеда зарубив.

Геральт сжал губы. Он уже благополучно забыл про Ансегис, про монстра с табличкой и про человека, погибшего по его вине. Он долго терзался этим, но сумел в конце концов убедить сам себя в том, что сделал все возможное, что спас двоих, а монстр уже не убьет больше никого. Сейчас все вернулось.

Франс Торкил, видимо, не заметил тучи, которая при его словах опустилась на лицо ведьмака. А если и заметил, то виду не подал.

– Выходит, ведьмак, – продолжил он, – что мы с тобой оба по одной и той же причине по этим зарослям ездим. Дурные дела с весны стали твориться на Тукайском Пригорье, очень нехорошие тут вещи случились. И пора этому конец положить. После резни в Каблуках я советовал колдунам из Риссберга, чтоб ведьмака наняли. Видать, все же послушали меня, хотя ох и не любят они никого слушать.

Констебль снял шапку и отряхнул ее от иголок и листьев. Головной убор у него был того же фасона, что и у Лютика, разве что фетр был похуже качеством. И вместо пера цапли он был украшен маховым пером фазана.

– Давно я уже тут, в Пригорье, закон и порядок охраняю, – продолжил он, глядя Геральту в глаза. – Не хвастаясь скажу, не одного злодея поймал, не одним сухую ветку украсил. Но то, что тут творится в последнее время… Тут нужна помощь кого-то навроде тебя. Кого-то, кто и в чарах разбирается, и с монстрами знаком, кто ни чудища, ни духа, ни дракона не испугается. Ну и хорошо, будем на пару стражу нести и людей охранять. Я за свою паршивую зарплату, ты за деньги колдунов. Много ль, интересно, платят за такую работу?

Пятьсот новиградских крон, переведенных на банковский счет авансом, но Геральт не собирался этого сообщать. За столько они купили мои услуги и мое время, чародеи из Риссберга. Пятнадцать дней моего времени. А когда пройдет пятнадцать дней, вне зависимости от того, что случится, перевод еще на столько же. Щедро. Более чем удовлетворительно.

– Что ж, видать, платят немало. – Франс Торкил быстро понял, что ответа он не дождется. – Могут себе позволить. А тебе только вот что скажу: здесь сколько ни заплати, все мало. Очень уж поганые тут дела, ведьмак. Поганые, темные и неестественные. Зло, что здесь гуляло, из Риссберга пришло, голову на отсечение даю. Видать, колдуны что-то в своей магии накуролесили. Ибо эта их магия будто мешок змей: как ты туго его ни завязывай, все равно в конце концов что-то ядовитое вылезет.

Констебль зыркнул на Геральта и ему хватило одного этого взгляда, чтоб понять: ведьмак не выдаст ничего, никаких деталей договора с чародеями.

– Хоть ознакомили тебя с подробностями? Рассказали, что случилось в Тисах, Каблуках и Роговизне?

– В некоторой степени.

– В некоторой степени… – повторил Торкил. – Три дня после Беллетэйна, поселок Тисы, убито девять лесорубов. Середина мая, селение пильщиков в Каблуках, убитых двенадцать. Начало июня, Роговизна, колония дымарей. Жертв пятнадцать. Вот такое в некоторое степени состояние на сегодняшний день, ведьмак. Потому что это не конец. Головой клянусь, не конец.

Тисы, Каблуки, Роговизна. Три массовых убийства. А значит, это не несчастный случай на работе, не демон, который вырвался и сбежал, с которым неумелый адепт гоэции не смог совладать. Это умышленное преступление, запланированное злодеяние. Кто-то трижды заключил демона в носителе и трижды послал его убивать.

– Я многое уже повидал. – Констебль поиграл желваками на скулах. – Не одно поле битвы, не один труп и не два. Нападения, грабежи, бандитские налеты, кровную месть родовую и наезды, даже свадьбу одну, с которой шесть покойников вынесли, жениха в том числе. Но чтоб сухожилия подрезать, а потом хромых добивать? Чтобы скальпы снимать? Горла зубами перегрызать? Живьем разрывать, а из брюха кишки вытаскивать? А под конец из голов убитых пирамидки составлять? С чем, я спрашиваю, с чем мы здесь столкнулись? Этого колдуны тебе не сказали? Не объяснили, для чего им ведьмак?

Для чего нужен ведьмак чародеям из Риссберга? Так сильно, что на сотрудничество его надо было вынудить шантажом? С любым демоном и с любым носителем чародеи ведь могли справиться и сами, играючи, без особого труда. Fulmen sphaericus, Sagitta aurea ^[17], вот первое, что приходит в голову среди многих заклинаний, которыми можно было бы угостить энергумена с расстояния в сто шагов, и сомнительно, чтобы тот такое угощение пережил. Но нет, чародеи предпочли ведьмака. Почему? Ответ прост: энергуменом стал чародей, собрат, коллега. Кто-то из коллег по профессии вызывает демонов, позволяет им войти в себя и спешит убивать. И сделал это уже трижды. Но чародеи не могут долбануть коллегу шаровой молнией или продырявить золотой стрелой. На коллегу нужен ведьмак.