Ведьмак: Сезон гроз. Дорога без возврата (страница 21)
Он не мог и не хотел сказать это Торкилу. Не мог и не хотел говорить ему того, что сказал чародеям в Риссберге. Того, на что они отреагировали пренебрежением. Которым и полагается встречать банальность.
* * *
– Вы все еще это делаете. Все еще играете этой гоэцией, как вы ее называете. Вызываете эти существа, вытягиваете из их плоскостей, из-за запертых дверей. С тем же самым вечным припевом: мы будем их контролировать, иметь над ними власть, заставим подчиняться, запряжем в работу. С тем же самым вечным оправданием: мы узнаем их секреты, заставим раскрыть тайны и арканы, благодаря чему многократно усилим собственную магию, будем лечить и оздоровлять, уничтожим болезни и стихийные бедствия, сделаем мир лучше, а человека счастливее. И каждый раз без исключения оказывается, что это ложь, и что вам нужны лишь собственные сила и власть.
Тцара, было видно, рвался ответить, но Пинетти удержал его.
– А с точки зрения существ из-за закрытых дверей, – продолжал Геральт, – тех, что мы для удобства называем демонами, то вы наверняка знаете то же самое, что и мы, ведьмаки. Что мы выяснили уже давным-давно, что записано в ведьмачьих протоколах и хрониках. Демоны никогда, абсолютно никогда не выдадут вам никаких секретов или арканов. Никогда не дадут запрячь себя в работу. Они позволяют вызывать себя и приводить в наш мир с одной-единственной целью: хотят убивать. Ибо любят это делать. И вы об этом знаете. Но даете им эту возможность.
– От теории, – сказал Пинетти после очень долгой паузы, – может быть, перейдем к практике? Думаю, что в ведьмачьих протоколах и хрониках кое-что и о ней написано. А мы от тебя ожидаем, ведьмак, никак не трактатов о морали, но именно практических решений.
* * *
– Рад был познакомиться. – Франс Торкил подал Геральту руку. – А теперь к работе, в объезд. Сторожить, людей охранять. Для того мы и есть.
– Да, для того.
Уже сев в седло, констебль наклонился.
– Спорить могу, – сказал он тихо, – то, о чем сейчас скажу, ты и сам отлично знаешь. Но я все равно скажу. Берегись, ведьмак. Будь настороже. Ты говорить не хочешь, но я и так понимаю. Колдуны, верняк, наняли тебя, чтоб ты исправил то, что они сами натворили, чтобы подтер за ними их собственную мерзость. Но если пойдет что не так, то будут искать козла отпущения. И у тебя для этой роли все задатки есть.
* * *
Небо над лесом начало темнеть, резкий ветер зашумел в кронах деревьев. Заурчал далекий гром.
* * *
– Не гроза, так потоп, – заметил Франс Торкил при их второй встрече. – Через день то грохочет, то льет. А в итоге выходит, что все следы, коль искать их начнешь, дождем смыты. Удобно, правда? Прям как на заказ. Тоже чернокнижниками пахнет, а конкретно Риссбергом. Говорят, колдуны умеют погодой управлять. Магический ветер вызвать, а природный зато заклясть, чтобы дул, когда они захотят. Тучи прогонять, дождь или град устроить, а то и грозу по заказу. Когда им это на руку. Чтобы, например, следы посмывать. Что скажешь на это, Геральт?
– Чародеи, факт, многое умеют, – ответил тот. – А уж погодой управляли всегда, с Первой Высадки, которая будто бы лишь благодаря чарам Яна Беккера не кончилась катастрофой. Но во всех неудачах и невезениях магов обвинять, это, пожалуй, перебор. Ты все же о природных явлениях говоришь, Франс. Просто сезон у нас такой. Сезон гроз.
* * *
Геральт подстегнул кобылу. Солнце уже клонилось к западу, до сумерек он планировал посетить еще несколько селений. Ближайшим из них была колония углежогов, расположенная на поляне с названием Роговизна. Когда он был там впервые, его сопровождал Пинетти.
* * *
Место резни, к удивлению ведьмака, вместо того, чтобы быть мрачным урочищем, которое люди обходят десятой дорогой, оказалось местом оживленной работы, полным народу.
Углежоги – сами себя зовущие дымарями – как раз работали над постройкой новой печи для получения древесного угля. Такая одноразовая печь представляла собой огромный сложенный шатром штабель дров, причем дрова были выложены заботливо и ровненько, а вовсе не как попало, беспорядочной кучей. Когда Геральт и Пинетти въехали на поляну, то застали углежогов на стадии обкладки штабеля мхом и старательного засыпания его землей. Вторая печь, выстроенная ранее, уже работала, то бишь коптила полным ходом. Вся поляна была затянута едким дымом, острый запах живицы бил по обонянию.
– Как давно… – ведьмак закашлялся. – Как давно тут все произошло?
– Ровно месяц назад.
– А люди здесь работают, как ни в чем не бывало?
– На древесный уголь, – объяснил Пинетти, – есть огромный спрос. Только древесный уголь позволяет при сжигании добиться температуры, позволяющей плавить металл. Металлургические печи под Дорианом и Горс Веленом без угля не могли бы работать, а металлургия есть важнейшая и наиболее прогрессивная отрасль промышленности. Благодаря этому спросу производством угля заниматься очень выгодно, а экономика, ведьмак, подобна природе, и пустоты не терпит. Убитых дымарей похоронили вон там, видишь курган? Свежий песок, желтый еще. А на их место пришли новые. Печь дымит, жизнь движется дальше.
Они сошли с коней. Дымари не обратили на них внимания, были слишком заняты. Если кто-то ими и заинтересовался, то лишь женщины и несколько ребятишек, бегавших между шалашами.
– А как же. – Пинетти угадал вопрос, который ведьмак не успел задать. – Среди похороненных под курганом тоже были дети. Трое. Три женщины. Девять мужчин и подростков. Пойдем-ка.
Они вошли между штабелей сохнущего дерева.
– Нескольких мужчин, – сказал чародей, – убили на месте, им разбили головы. Остальных обездвижили, чем-то острым перерезав сухожилия на ногах. У многих, в том числе у всех детей, были дополнительно сломаны руки. Обездвиженных убили. Разрывали горло, распарывали животы, раздирали грудные клетки. Снимали кожу со спины, скальпировали. Одной женщине…
– Хватит. – Ведьмак смотрел на темные потеки крови, все еще заметные на стволах берез. – Достаточно, Пинетти.
– Тебе следует знать, с кем… с чем мы имеем дело.
– Уже знаю.
– Ну тогда последние подробности. Тел мы недосчитались. У всех убитых были отрезаны головы. И сложены в пирамиду, вот тут, на этом самом месте. Голов было пятнадцать, тел тринадцать. Два тела исчезли.
– Практически по такой же схеме, – продолжил чародей, чуть помолчав, – расправились и с жителями двух других селений, Тисов и Каблуков. В Тисах убили девять человек, в Каблуках двенадцать. Мы с тобой побываем там завтра. Сегодня еще заглянем в Новую Смолярню, это недалеко. Увидишь, как производят древесную смолу и деготь. Когда в следующий раз будешь что-то смазывать дегтем, будешь знать, откуда он взялся.
– У меня вопрос.
– Слушаю.
– Вам в самом деле было не обойтись без шантажа? Вы не верили, что я по собственной воле приеду в Риссберг?
– Мнения на этот счет разошлись.
– Засадить меня в тюрьму в Кераке, потом освободить, но все еще угрожать судом, чья это была идея? Кто это состряпал? Коралл, правда?
Пинетти посмотрел на него. И смотрел долго.
– Правда, – признал он наконец. – Это была ее идея. И ее план. Засадить, освободить, угрожать. А в конце устроить так, чтобы дело было закрыто. Она это устроила сразу после твоего отъезда, твое досье в Кераке чистое как слеза. Есть еще вопросы? Нет? Тогда поехали в Новую Смолярню, посмотрим на деготь. Потом я открою телепорт и вернемся в Риссберг. Вечером еще хочу успеть с удочкой на мою речку. Подёнка роится, форель кормится… Ты когда-нибудь удил рыбу, ведьмак? Тебя привлекает рыбная ловля?
– Я ловлю рыбу, когда есть на нее аппетит. У меня всегда с собой шнур.
Пинетти долго молчал.
– Шнур, – сказал он наконец странным голосом. – Леска, утяжеленная кусочками свинца. С несколькими крючками. На которые ты надеваешь червей.
– Да. А что?
– Нет, ничего. Зря я спросил.
* * *
Он ехал в Сосновку, очередное селение углежогов, когда лес вдруг смолк. Онемели сойки, как ножом отрезало крики сорок, внезапно оборвался стук дятла. Лес замер в ужасе.
Геральт поднял кобылу в галоп.
Глава одиннадцатая
Смерть – наш вечный попутчик. Она всегда находится слева от нас на расстоянии вытянутой руки, и смерть – единственный мудрый советчик, который всегда есть у воина. Каждый раз, когда воин чувствует, что все складывается из рук вон плохо и он на грани полного краха, он оборачивается налево и спрашивает у своей смерти, так ли это. И его смерть отвечает, что он ошибается и что кроме ее прикосновения нет ничего, что действительно имело бы значение. Его смерть говорит: «Но я же еще не коснулась тебя!»
Карлос Кастанеда. «Путешествие в Икстлан»
Печь в Сосновке сложили поближе к раскорчеванному участку, углежоги использовали древесные отходы, что остались после вырубки. Задута печь была недавно, из верха куполообразного строения, словно из кратера вулкана, бил столб желтоватого и очень вонючего дыма. Запах дыма не глушил поднимающегося над поляной смрада смерти.
Геральт соскочил с лошади. И обнажил меч.
Первый труп, лишенный головы и обеих ступней, попался ему прямо рядом с печью, кровь забрызгала землю, которой был обложен штабель дров. Чуть дальше лежали еще три тела, изуродованные до неузнаваемости. Кровь уже впиталась в жадный лесной песок, оставив чернеющие пятна.
Ближе к центру поляны и обложенному камнями кострищу лежали еще два трупа – мужчины и женщины. У мужчины было разорвано горло, разодрано так, что видны были шейные позвонки. Женщина верхней частью тела лежала в кострище, в пепле, облепленная кашей из перевернутого котелка.
Чуть дальше, у штабеля бревен, лежал ребенок, мальчик лет пяти. Был разорван пополам.
Кто-то – а скорее, что-то – схватило его за обе ножки и разорвало.
Геральт заметил следующий труп, у этого был вспорот живот и вытащены кишки. На всю длину, то есть на сажень толстого кишечника и на три с лишним тонкого. Кишки прямой блестящей сине-розовой линией тянулись от трупа к шалашу из хвойных веток, исчезали в нем.
А внутри шалаша, на примитивной лежанке, лежал навзничь худощавый мужчина. Сразу бросалось в глаза, что он выглядел тут совершенно неуместно. Богатая его одежда была вся в крови, насквозь ею пропиталась. Но ведьмак не заметил у мужчины кровотечения – обильного или нет – из любого крупного кровеносного сосуда.
Геральт узнал мужчину, несмотря на покрытое засохшей кровью лицо. Это был длинноволосый, стройный и несколько женственный красавчик, Сорель Дегерлунд, представленный ему на аудиенции у Ортолана. Тогда на нем тоже, как и на других чародеях, был расшитый плащ, а под ним вышитый дублет: он сидел за столом среди других и так же, как другие, смотрел на ведьмака с плохо скрываемой неприязнью. А сейчас лежал без сознания в шалаше углежогов, весь в крови, а запястье правой руки у него было обмотано человеческими кишками. Вытащенными из живота трупа, лежащего в неполных десяти шагах.