Цюй Юань был советником при дворе чуского вана, возглавлял канцелярию чуского двора и не мог не знать, какую расправу в свое время учинило царство Чу над лосцами. Что он почувствовал, когда скорбно поднялся на берег реки Ло и увидел знакомые лица, и услышал знакомую речь, и стал свидетелем знакомых обрядов, которые вершили потомки людей, волею случая уцелевших от чуских мечей? Дрогнуло ли его сердце, когда обездоленные, униженные лосцы молча вышли ему навстречу – навстречу опальному сановнику, служившему при дворе их злейшего врага, молча сжали рукояти своих кинжалов и так же молча вынесли ему короб риса и горлянку воды?

Вы не найдете этой сцены в исторических источниках.

Мне вдруг подумалось, что Цюй Юань не случайно выбрал для смерти воды реки Ло: возможно, у него были на то свои причины, о которых нам пока неизвестно. Земли лосцев послужили своего рода зеркалом, в котором он увидел всю абсурдность калейдоскопа из процветания и упадка, объединения и нового распада. Земли лосцев стали сильнодействующим снадобьем, которое исторгло из него подобающую придворному сдержанность. Холодный плеск волн плетью стегал его память, выбивая признания в обиде на царство Чу, в преданности царству Чу, в том, как высоко он ценил себя все это время, как упорно отстаивал свою честь. Он не впервые попадал в опалу, он умел справляться с лишениями и обладал достаточно крепким духом, чтобы выдержать новые испытания. Он много дней странствовал по землям южаков, успел привыкнуть к голоду, холоду и всем тяготам долгого пути. И в конце концов исчез, оставив позади лишь пустынный берег реки Ло, – наверняка Цюй Юань пережил сильнейшее душевное потрясение, если его так испугала жизнь, что раскинулась за пределами жизни, если его повергла в такое неодолимое смятение история, что раскинулась за пределами истории, если он не увидел иного выхода, кроме как шагнуть в пустоту.

Где еще он мог обрести столь пронзительное и беспощадное отрезвление?

Где еще он мог осознать суть трезвости, которой так дорожил?

Это всего лишь догадки.

В земли лосцев Цюй Юань пришел босым и растрепанным, облаченным в платье из цветов и трав, он пил росу и вкушал хризантемы, взывал к бурям и ветрам, беседовал с солнцем и луной, спал в одной постели с птицами и сверчками – скорее всего, к тому времени он уже повредился рассудком. Он протрезвел (как понимал это слово сам, как понимают его составители «Толкового словаря»), и сделался совершенно тверёзым (как понимают это слово в Мацяо).

Своим прыжком в реку он соединил два противоположных значения иероглифа син: невежество и мудрость, ад и рай, укорененное в материи мгновение и бестелесную вечность.

Едва ли лосцам была понятна беззаветная преданность опального сановника своему государю, но они нашли бывшего врага поверженным и сжалились над ним – с тех пор появилась традиция пятого числа пятого лунного месяца спускать на воду драконовы лодки^[32]. Люди бросали в воду цзунцзы, чтобы рыбы глотали рис и не трогали тело Цюй Юаня. Они стучали в гонги и били в барабаны, чтобы разбудить поэта, уснувшего на дне реки. Они кричали до хрипоты, призывая его душу, на их шеях вздувались жилы, глаза лезли из орбит, голоса срывались, по спинам струился пот. Их зов долетал до самого неба, заглушая вековечную вражду к чусцам, только ради того, чтобы спасти одного незнакомого поэта.

Первое упоминание об этом обычае встречается в трактате «Описания годового календаря празднеств и обрядов в Цзинчу», составленном лянским Цзун Линем^[33]. В более ранних источниках нет никаких упоминаний о связи Праздника начала лета с почитанием памяти Цюй Юаня. На самом деле в южных землях еще в глубокой древности была распространена традиция сплавляться по реке на драконовых лодках, чтобы принести жертву духам, и никакого отношения к Цюй Юаню эта традиция не имела. Очень может быть, что два сюжета соединились в один не без помощи книжников – они создали этот исторический вымысел и ради Цюй Юаня, и ради себя самих. Каждый год Праздник начала лета отмечается со всё большим размахом, суля ученым мученикам наградой вечную славу, даруя им надежду и утешение.

Цюй Юань не дожил до своей славы, и не всякому Цюй Юаню суждено до нее дожить. Напротив, употребление мацяоского слова «тверёзый» открывает нам иной взгляд на ту же самую смерть, показывает, с какой неприязнью предки местных жителей смотрели на чужую культуру, на политику сильного соседа, скрывает в себе противоположный взгляд на известные нам события, столь свойственный побежденным. «Тверёзый» в значении «глупый» или «бестолковый», словно окаменелость, свидетельствует об особом историческом и мыслительном пути, которому все это время следовали лосцы.

△ Спя́щий
△ 觉

В Мацяо этот иероглиф произносится цё в восходящем тоне и имеет значение «умный» (антоним прилагательному «тверёзый»).

Однако в нормативном китайском языке иероглиф «спящий» во втором значении служит синонимом прилагательным «вялый», «медлительный» и «тугодумный» (см., например, выражение «спящая головушка»).

«Трезвый» и «спящий» – антонимы. Но в Мацяо их значения прямо противоположны тем, что зафиксированы в словарях нормативного языка. Пока антонимы из этой пары обрастали дополнительными смыслами, основные их значения успели поменяться местами: в понимании мацяосцев трезвость равнозначна глупости, а сонность – уму. Поначалу привыкнуть к такому перевертышу бывает непросто.

Следует признать, что наши взгляды на то, что считать умом, а что – глупостью, зачастую разнятся. Стало быть, придется допустить, что у мацяосцев есть полное право исходить в этом вопросе из собственного опыта и совершенно по-своему толковать иероглифы «трезвый» и «спящий». Взять, к примеру, Ма Мина: можно сокрушаться, как сильно он опустился, смеяться над его собачьей жизнью, над его глупостью, косностью, несуразностью и упрямством. Но сам Ма Мин скажет, что дни его полны радости, свободы и простоты, что временами ему завидуют сами небожители. А череда горьких спектаклей под названиями «большой скачок», «борьба с правыми» и «культурная революция» только подтвердила его правоту. Пока ум был предметом насмешек, пока рвение и пылкость порождали новые и новые преступления, Ма Мин наблюдал за всем со стороны и, по крайней мере, остался чист, на его руках нет крови. Он спит под открытым небом и питается росой, но по крепости здоровья многим из нас даст сто очков вперед.

Так глуп он или умен?

«Тверёзый» он или «спящий»?

В действительности, каждое слово, обладающее двумя противоположными значениями, есть соединение разных пониманий, пересечение разных жизненных траекторий, направленных к противоположным полюсам одной антиномии. И точка их пересечения, скрытая в густой чаще языка, нередко оставляет случайных путников в некоторой растерянности.

△ По́дступы
△ 发歌

Если деревенские работяги собираются небольшой компанией на краю поля, у стены или у очага, привычно подпирая ладонями щеки или прикрывая рты, значит, сейчас они будут петь. В Мацяо исполнители песен напоминают заговорщиков: поют всегда тихими голосами, спрятавшись от чужих глаз в каком-нибудь укромном углу. Исполнение песен здесь больше похоже на игру, которую разыгрывают в тесном кругу, чем на публичное представление. Поначалу я думал, что во всем виноваты политические кампании, которые внушили людям страх перед традиционным искусством, но потом понял, что мацяосцы исполняли свои песни исподтишка задолго до «культурной революции». Неизвестно, что на это повлияло.

В Мацяо песни «поются», «тянутся», а еще «подступают», как вода или слезы. У ханьского поэта Мэй Шэна есть известное произведение «Семь подступов»^[34] – «подступом» тогда называли особую оду, написанную в форме вопросов и ответов. И в Мацяо все подступы тоже представляют собой противостояние, где один спрашивает, а второй отбивается от его вопросов, однако не знаю, можно ли считать мацяоские подступы наследниками ханьского жанра.

Молодые парни любят слушать подступы, каждую новую реплику они сопровождают критическими комментариями, а некоторые – возгласами горячего одобрения. Особенно щедрые слушатели бегут в лавку и покупают исполнителю чашку вина, а если денег не хватает, просят лавочника о ссуде. Во время передышки исполнитель успевает хлебнуть вина, и следующий его подступ становится еще хитрее и заковыристей, и сопротивнику теперь еще труднее на него ответить, новый подступ загоняет сопротивника в угол, и дальше битва идет не на жизнь, а насмерть, и никто так просто не сдается, никто не спешит опускать руку, что подпирала щеку, что прикрывала рот.

Подступы всегда начинаются с вопросов государственной важности. К примеру, первый сопротивник спрашивает второго, знает ли он, кто нынче занимает пост премьера Госсовета? А председателя Китайской Народной Республики? А председателя Военного совета? А зампредседателя Военного совета? А знает ли он, как зовут старшего брата зампредседателя Военного совета? А знает ли он, чем давеча заболел этот самый старший брат зампредседателя Военного совета, а чем его лечили? И все в таком духе. Я очень удивился, впервые услышав, как сопротивники подступают друг к другу с подобными вопросами. Сам я никогда не смогу похвастаться такой осведомленностью в делах государственных деятелей, даже если целыми днями буду читать газеты, а мацяосцы назубок помнят, кто из них болен раком легких, а кто – сахарным диабетом. Подозреваю, удивительно цепкая память у этих людей, от которых за версту разит коровьим навозом, объясняется особой подготовкой. В горной глуши они радеют о государе^[35] – и предки современных мацяосцев наверняка столь же внимательно следили за всеми переменами придворных декораций.

Допев про дела государственные, мацяосцы переходят к делам семейным, и тогда наступает черед сыновних песен. Сопротивники стараются задеть друг друга за живое, например, первый уличает второго, что тот не пошил родителям ватного одеяла, или до сих пор не купил гроба своему порожному отцу, или не поднес старшему дядюшке вяленого мяса на Праздник фонарей^[36], или же кусок, который он поднес, был не больше двух цуней толщиной, а в самом мясе давно завелись опарыши. Упреки их строги, но справедливы, первый сопротивник допытывается у второго: может, ты просто чураешься бедности своей родни? Позабыл о сыновнем долге, о благодарности? Или объелся свининой да собачатиной и превратился в скотину? Само собой, второй должен проявить смекалку, оправдать свои промахи дурной погодой или слабым здоровьем и немедленно идти в наступление, припомнить первому его собственную непочтительность, иногда в этом деле приходится немного приврать. Чтобы перейти к следующим подступам, сопротивники должны во что бы то ни стало выдержать этот песенный допрос, этот строгий экзамен на соответствие нормам деревенской этики.

Без начальных подступов не обходится ни один поединок – они нужны, чтобы прояснить позицию сопротивников по вопросам верности государю и почтения к старшим.

После них можно со спокойной душой затягивать «спяшные подступы». Слово «спяшный» в Мацяо имеет значение «шуточный», например, «спяшки» – то же самое, что шутки или прибаутки. И производное значение прилагательного «спяшный» – «несерьезный», поэтому «спяшными подступами» в Мацяо называют игривые песенки. Спяшные подступы тревожат плоть, и этот пункт программы вызывает больше всего энтузиазма у деревенских парней; в таких подступах может сохраняться форма диалога, но один исполнитель поет за мужчину, а второй за женщину, один признается в любви, второй отвергает его ухаживания.

Несколько таких песен я записал:

Худо без милой, как ни крути,
Хожу не разбирая пути,
Палочки не помню, как держать,
Сяду и забываю встать.

Герой другой песни еще сильнее помешался на любимой:

Мне без сестрицы дни не милы,
Весь исхудал – глаза да мослы,
Коли не веришь – рубаху сниму,
Страшно глядеть на себя самому!

А в этой жутковатой песне полоумная женщина замышляет убить своего мужа: