Компания мистера Клокворка пока что была очень маленькой конторой, и сам он в ней являлся одновременно и управляющим, и простым клерком. По сути, он продавал вразнос шестеренки, которые добывал на механических свалках или на задворках мастерских, бродил со своим крошечным чемоданчиком по Тремпл-Толл, мерз и стаптывал туфли, терпел оскорбления и подчас спасался бегством, но неизменно подходил к делу с широким полумесяцем улыбки и оптимизмом.

Улыбка и оптимизм действовали не всегда – почтенные горожане шарахались от долговязого и худого, как жердь, скалящегося типа, тычущего им под нос нутро своего слегка тронутого плесенью чемоданчика. Ношеный кривобокий цилиндр, узкое коричневое пальтишко и клетчатые штаны, которые доходили Артуру Клокворку лишь до щиколоток, также не играли в его пользу – беда в том, что у него не было другого костюма.

И все же многие в Тремпл-Толл относились к мистеру Клокворку если не с уважением, то со снисхождением так точно. В родном квартале его любили за доброту и милую наивность. Он не побирался, не крал, а честно работал: просыпался затемно, собирался и выходил из дома, а возвращался в Странные Окна лишь поздним вечером – и так каждый день, без выходных и праздников. И хоть мистер Клокворк зарабатывал сущие гроши, он искренне верил в то, что однажды шестереночное дело приведет его к лучшей жизни.

– Добрый вечер, мадам По. – Артур Клокворк приподнял цилиндр. – Как ваши дела? Добрый вечер, Джордж.

– О, Артур! – приветливо улыбнулась кухарка, вынырнув из тучи пара, что толчками извергался из ее старенького громыхающего варителя.

– Как успехи, Артур? – спросил Джордж, пытаясь отвлечь тетушку от опасной банковской темы. – Удачный день? Сколько продали шестеренок?

– Довольно удачный, благодарю, – кивнул мистер Клокворк. – Продал дюжину, выручил целых полтора фунта!

Джордж обменялся с тетушкой преисполненным жалости к продавцу шестеренок взглядом, но тем не менее похвалил:

– Неплохо-неплохо. Главное, чтобы не заявился Бикни с очередной жалобной историей и маячащими за его спиной громилами, которым он задолжал.

Это была правда: мистеру Клокворку частенько приходилось решать затруднения своего закадычного друга, в которые тот раз за разом попадал. Порой бедный продавец шестеренок был вынужден отдавать все, что он заработал за неделю, только чтобы воришку-неудачника не избили до полусмерти. Он никак не мог накопить себе даже на новые штаны.

– Джордж! – укоризненно воскликнула мадам По, посчитавшая, что слова племянника могли оскорбить мистера Клокворка.

– Но ведь это правда! – возмутился Джордж. – Из-за Бикни Артур так никогда и не осуществит свою мечту: «Клокворк и К°. Почтовая рассылка шестеренок»!

Как бы ни хотелось с этим спорить, Джордж и тут был прав. Всякий раз, как Артур только-только начинал копить на новенькую пневмопочтовую капсулу, которая требовалась ему, чтобы организовать рассылку, являлся Бикни и опустошал его карманы. А ведь в какой-то момент ему почти даже удалось накопить нужную сумму. Однажды Бикни, убегая по крышам от разгневанных хозяев того, что он там пытался безуспешно украсть, провалился на какой-то чердак и сломал себе обе ноги. Целых два месяца к мистеру Клокворку не являлись никакие злобные здоровяки, держащие за шкирку болтающегося, как мешок с тряпьем, Бикни. Что ж, кости имеют свойство срастаться, а за Бикни водится привычка танцевать степ на граблях.

– Уверен, все скоро наладится! – невозмутимо улыбнулся Артур Клокворк. – Кажется, я понял, что мне делать…

– И что же?

– Мне нужно где-то раздобыть денег на капсулу, так? – спросил продавец шестеренок. Кухарка и ее племянник кивнули. – И идея с почтовой рассылкой шестеренок хорошая, верно? – Мадам По с Джорджем и сейчас ответили утвердительно. – А учитывая, что дело, скорее всего, выгорит, то и риск минимален! Я просто пойду в «Ригсберг-банк» и возьму у них ссуду!

– Нет! – в одних голос воскликнули мадам По и Джордж.

– Почему? – удивленно спросил мистер Клокворк.

– Банк Ригсбергов – это дурное место, – хмуро сказала кухарка.

– Да, мышеловка, – подтвердил Джордж.

– Они отлавливают отчаявшихся и обвивают их своими щупальцами, – продолжила мадам По. – Ходят слухи, что у всех служащих черного здания на площади Неми-Дре вырезали сердца. Полковник Сэдвиш рассказывал, что там в подвалах стоят жуткие машины, на которых к каждому, кто берет ссуду, пришивают чернильную банковскую тень – и она всегда сопровождает этих горемычных. А еще поговаривают, что «Ригсберг-банк» связан с… – Она понизила голос до шепота: – Ворбургом.

– Ну, это просто страшилки, – покачал головой Джордж. – Швейных машин с тенями бояться не стоит. Стоит бояться угодить в трясину бюрократии и паутину займов. У них там все продумано – отделаться от Ригсбергов невозможно.

– Но я ведь открою свое дело… – огорченно проговорил мистер Клокворк. – Оно станет успешным, и я все возмещу! Что может пойти не так?

– С этого вопроса все беды обычно и начинаются, Артур, – авторитетно заявила кухарка. – Ты разве забыл, что произошло с семьей Беррике?

Мистер Клокворк поджал губы – он не забыл. Семейство Беррике, которое жило в доме № 11, однажды связалось с банком, и в итоге их квартиру конфисковали, а сами они переселились в долговую тюрьму Браммл – туда забрали даже их песика Быдля. Из всех Беррике в Странных Окнах осталась лишь маленькая Тилли, которая была вынуждена жить при башмачной мастерской мистера Тумнуса.

Мадам По вздохнула.

– Бедные-бедные Беррике. Но говорят, что далеко не все должники банка отсиживаются в Браммл – я слышала, их судьба куда менее… приятна.

– И какая же у них судьба?

– Этого никто не знает, – зловещим шепотом проговорила мадам По и, спохватившись, вернулась к своим казанкам – она и не заметила, как заболталась, и суп вовсю выкипал.

– Никогда и ни за что не берите в этом банке ссуду, Артур, – заключил Джордж.

– Ладно-ладно, не буду я брать никакую ссуду, – печально сказал мистер Клокворк и, почувствовав, что его начинает поглощать опасная тоска, попытался сменить тему: – А какие новости в Окнах? Что здесь было сегодня?

Мадам По пропыхтела из облака пара:

– Ой, да много чего! Миссис Торн вернула миссис Гейл клок ее волос, вырванный в памятной драке, и они помирились. Приходил дворник мистер Тоббс. Он сказал, что ему удалось увидеть краешком глаза внука, пока его дочь Мэри не задернула занавески. Что еще было? Ах да, Рыжий нашелся! Представляешь, Артур?!

– И где он был? – поразился продавец шестеренок. Любимый кот мадам По потерялся три дня назад, из-за чего она сильно горевала, опасаясь, что кто-то (вероятно, мистер Криперт: уже были подобные случаи) его изловил и съел.

– Он был здесь! Все это время! Негодник извозился в угольном сарае и ходил сплошь черный – ничего удивительного, что я его не узнала. Что еще было? Ну конечно! Малышка Молли подняла целую бурю слез и топанья ножками. Кто-то разбил ее новую фарфоровую куклу – залез к ним, швырнул куклу об пол и скрылся. Малышке никто не поверил, потому что дверь была заперта, а окна у них заколочены. Ее мама считает, что она сама разбила куклу и боится признаться. И в самом деле: ведь не через кошачью же дверку кто-то к ним проник. Но Молли твердит, что она не разбивала куклу и еще – что слышала чей-то злобный смех. Бедняжка так разнервничалась, что господину доктору пришлось дать ей успокоительные капли и… Ой! – Мадам По вдруг встрепенулась и поглядела на племянника.

– Да-да. – Джордж кивнул. – Из-за всех этих разговоров о банке мы совсем забыли! Артур, доктор Доу из переулка Трокар приходил именно к вам. Он сказал, что подождет вас возле вашего дома. Наверное, он и до сих пор там. А ведь уже прошел целый час!

Мистер Клокворк перепугался не на шутку.

– Доктор Доу?! – воскликнул он. – Именно ко мне?! Только не это! Что-то стряслось! Стряслось с Бикни!

И он ринулся в сторону дома. Джордж воскликнул ему вслед:

– Сообщите нам все, как узнаете! Непременно сообщите!

Но мистер Клокворк не слышал – он несся по лужам, ловко проскальзывая между висящими на веревках полосатыми простынями и перепрыгивая через гнилые дощатые крышки люков канализационных колодцев.

Вскоре мистер Клокворк уже был у своего дома – небольшого горбатого строения, прислонившегося к двухэтажному сараю-птичнику. В темноте у дверей он различил две фигуры: высокую неподвижную и низкую непоседливую. От одного взгляда на них сердце продавца шестеренок дрогнуло…

Доктор Доу. Таинственный и мрачный джентльмен, о котором мало что на самом деле известно. Его приход предвосхищают слухи и сплетни шепотом, он никогда не улыбается, мысли выражает лаконично, словно заведенный автоматон, всегда появляется в угольно-черном костюме и с черным саквояжем. Говорят, доктор Доу из переулка Трокар способен излечить все что угодно – никто, по крайней мере, не жаловался. И то верно: жертвы неудачных операций, должно быть, и двух слов связать не могут – по причине окоченения языка в ротовой полости.

На деле Натаниэль Френсис Доу действительно был способен излечить многое, но только не больную фантазию жителей Саквояжного района. Слухи о нем ходили один чуднее другого: «И как это он так быстро добирается к пациентам? Как будто у него есть секретная, специально предназначенная для переправки людей труба пневмопочты!», «Почему он живет в Тремпл-Толл, ведь всем очевидно, что это отвратное место ему подходит так же, как железная стружка в качестве приправы к супу! Как будто он здесь скрывается от кого-то!», «Правда ли то, что доктор частенько пользует различных жутких и зловещих личностей вроде Бэккера Души-душителя Брина или шута Талли Брекенбока?», «Что именно находится в его саквояже? Уж не живые ли щупальца из Ворбурга? Ведь как иначе объяснить то, что доктор Доу словно бы оплел весь восток Саквояжного района, появляясь тут и там и предоставляя всем свои медицинские услуги?!»

Большинство сплетен не имели под собой никакого основания и произрастали исключительно из невежества местных жителей, с детства боящихся докторов, ведь доктора, мало того что носили с собой множество жутких острых штуковин и кошмарных ядов, еще и приносили сугубо плохие вести. Ни один доктор не заявится к вам и не постучит в дверь, чтобы сообщить с улыбкой: «Вы совершенно здоровы! Поздравляю вас!»

Доктор Доу к слухам о своей персоне относился с легким раздражением, что выражалось в его поджатых губах и утомленности во взгляде. Он искренне не понимал, чем заслужил подобное внимание, – и это неудивительно, ведь он не видел себя со стороны – блуждающую по Тремпл-Толл черную тень с бледным лицом, которая прописывает людям горечь, шипение, жжение, резню и, разумеется, постельный режим.

Артур Клокворк, хоть и знал о печальной славе доктора Доу, все же был одним из тех немногих, кто не считал его каким-то маньяком с потаенным и неукротимым желанием вскрывать людей, как консервные банки. Да если бы не доктор, Бикни уже несколько раз отправился бы на тот свет. Но, несмотря на это, во время нечастых встреч продавец шестеренок, как и все, ощущал скальпельную холодность докторского взгляда и очень боялся услышать совет избегать соленых сладостей, нервного отдыха, честных полицейских, безутешного веселья и прочих пугающе-абсурдных вещей…

И вот сейчас, подбежав к своей двери, он уже намеревался засыпать доктора и мальчика, стоявшего рядом с ним, целым ворохом вопросов, но так запыхался, что выдавил лишь:

– До-о-октор?

– Отдышитесь, мистер Клокворк, – сказал Натаниэль Доу. – И я бы советовал вам не бегать в потемках – здесь, как вам, должно быть, известно, множество старых люков с трухлявыми крышками. Вы знакомы с моим племянником?

– Добрый вечер, мистер Клокворк, – сказал мальчик. – Меня зовут Джаспер.