Я чуть улыбаюсь.

Какие измены?

Глупости.

Такси подъезжает к дому, я достаю кошелёк, расплачиваюсь, выхожу. Небо ясное, воздух свежий. Всё хорошо.

Я захожу в дом, и первое, что слышу, – женский смех. Приторный такой, с повизгиваниями, с заигрыванием. А потом звук шлепка по коже. И стон.

Я замираю в прихожей.

Голос Максима, ленивый, довольный:

– А тебе нравится.

А потом её, с хрипотцой:

– Ты псих, но да, нравится.

Воздуха не хватает. Я стою, вцепившись в ручку двери, сердце колотится так, что вот-вот вырвется.

– Кто бы мог подумать, что ты такой грязный ублюдок, – мурлычет она.

– А что, – он смеётся. – Где ещё трахать любовницу, если не в супружеской постели?

Я хватаюсь за стену.

– Ты сумасшедший, – она хихикает, а потом вдруг: – Блин, тут так воняет её духами!

– В этом же и кайф, зайка, – шепчет он. – Мне нравится, что здесь пахнет ею.

Меня выворачивает.

– Господи, – она ржёт. – Ты реально больной.

– Нет, просто знаю, чего хочу.

– И чего же?

– Ну точно не её.

Я судорожно вдыхаю, но воздух как будто не доходит до лёгких.

– Даже представить не можешь, как это скучно – когда баба фригидная.

Меня бросает в жар.

Фригидная?

Я?!

Я, которая всегда пыталась ему угодить, делала так, как он хочет, терпела, когда мне было некомфортно, когда хотелось спать, когда сил не было, потому что мужу, видите ли, захотелось?

– Да ладно, – любовница похабно хихикает.

– Абсолютно. Ты бы видела, как она старается – так потешно. Прям “ой, Максим, любимый, давай сегодня, а то давно не было” – и делает вид, что страсть кипит.

К горлу подкатывает тошнота.

– Ужас, – фыркает любовница.

– Представляешь, этой дурочке сказал, что бесплоден, и она поверила.

Я не дышу.

– Чё, серьёзно?

– Конечно, – он смеётся. – А я просто себе семяпровод перекрыл, чтоб она мне мозг не ебала этой детской темой.

Перед глазами темнеет.

Я хочу завизжать, хочу вцепиться ногтями в его лицо, хочу разорвать его на куски.

Меня всю колотит.

И вдруг я резко понимаю, что делать.

Я врываюсь в спальню.

Они замирают.

Я вижу их.

Максим, голый, нависает над ней.

Она под ним, ноги раздвинуты, губы опухшие.

Я хватаю вазу с розами, которые он мне подарил вчера, и с размаху швыряю в них.

Ваза влетает в стену, разлетаются осколки, вода льётся на простынь.

Любовница визжит, заворачивается в одеяло, отскакивает к стене.

Максим орёт:

– Варя, ты с ума сошла?!

Я не слышу.

Я подхожу к его тумбочке, беру телефон.

Они на меня глазеют.

Я смотрю на экран – убираю блок, открываю диалог с этой сучкой.

Голые фотки.

Я не думаю, я швыряю телефон в стену, он разлетается.

Максим дёргается:

– Ты, блядь, совсем охренела?!

Дальше снимаю кольцо с пальца, швыряю ему в лицо.

Он злится, губы сжаты.

– Варя, давай без истерик!

– Без истерик?! – я почти смеюсь. – Ты сейчас серьёзно?!

Любовница потягивается, не стесняясь.

– Ну чего ты, Варь, бабы, конечно, разные бывают, но твой муженёк любит, когда женщина горячая в постели. А не как бревно.

Я так резко двигаюсь, что она даже дёргается.

– Тебя, сука, забыли спросить.

– Ой, всё, – она скалится, не переставая натягивать на себя простынь. – Ты ж всё равно его уже не удержишь, раз он сюда меня привёл.

Я медленно киваю.

Поворачиваюсь к Максиму, и смотрю прямо в глаза.

– Ты меня трахал и говорил, что любишь. Ты целовал меня и говорил, что я самая красивая. А сам?

Максим дёргается, но мне плевать.

– Ты говорил, что я твоя. Что я лучшая. И что теперь? Я, оказывается, скучная? Фригидная?

Он раскрывает рот, но я не даю ему вставить слово.

– Так вот, Макс. Ты – просто жалкий мужик, который даже на измену не способен без подлянки.

Он моргает, пытается ухмыльнуться, но я вижу, что его бесит, что я не кричу, не плачу.

– Да ладно тебе, Варь, – он машет рукой, будто это какая-то мелочь. – Ты думаешь, другие мужики верные? Все изменяют. Это просто секс, расслабься.

У меня внутри всё леденеет.

– Просто секс?

Он пожимает плечами, поджимает губы, явно не понимая, почему я не устраиваю истерику.

– Ну да.

Я киваю.

Разворачиваюсь и ухожу.

Не бегу.

Не оглядываюсь.

Просто иду к воротам, открываю калитку и выхожу за пределы двора.

Я не знаю, куда мне идти, что делать.

Не чувствую ничего.Просто поднимаю руку, останавливаю такси.Сажусь на заднее сиденье, закрываю глаза.

– Куда? – спрашивает водитель.

Я не знаю.

Но точно подальше отсюда.

Глава 3

Такси подъезжает к бизнес-центру. Я долго смотрю на здание, пытаясь собраться с мыслями. Катя работает здесь. Максим тоже должен был бы быть на месте. Но он сегодня, видимо, решил прогулять, устроив себе праздник с любовницей.

Усмешка сама собой появляется на губах. Горькая, безрадостная. Дождь, как по заказу, льёт стеной, будто природа решила подчеркнуть всё то дерьмо, что творится у меня внутри. Я плачу за поездку, открываю дверь, и тут же оказываюсь под ледяными струями. Вода мгновенно пропитывает волосы, стекает по щекам и шее, и мне почему-то даже становится легче. Этот холодный дождь чуть притупляет боль.

Слова Максима снова и снова звучат в голове. “Фригидная. Кто бы её ещё терпел, кроме меня?” Сжимаю кулаки, ногти впиваются в ладони, но это не помогает. Я ускоряю шаг, стараясь отмахнуться от воспоминаний, направляюсь к входу.

И тут я врезаюсь. Во что-то твердое, словно бетонная стена. Или, точнее, в кого-то. Так сильно, что меня отбрасывает назад, но он хватает меня за руку, не давая упасть, а сам чуть не теряет равновесие. Его широкие плечи качаются, капли дождя бегут по мокрой рубашке, облепляя мощную фигуру.

– Чёрт… – выдыхает он, сбивая с лица прядь тёмных, влажных волос. Его голос низкий, глубокий, будто катится где-то в груди.

Я смотрю на него. Высокий. Широкоплечий. Настоящий громила. Дождь струится по его лицу, капли скатываются с резкого изгиба носа и попадают на губы. А глаза – чёрные, глубокие, с такой тяжёлой, почти гипнотической энергетикой, что от него буквально искры по коже бегут.

– Вы в порядке? – спрашивает он, и его взгляд цепляется за меня, будто никуда больше не собирается уходить.

Я пытаюсь что-то ответить, но дыхание перехватывает. От неожиданности. От злости. От того, как этот мужчина смотрит на меня.

– Вы молчите, – говорит он, чуть прищурившись. – Значит, либо кого-то убивать собрались, либо сами вешаться идёте.

Я отшатываюсь, пытаюсь отвести взгляд, но не могу. Он стоит слишком близко, слишком большой, будто занимает всё пространство вокруг. Рука, всё ещё держащая меня за локоть, сильная, тёплая, как якорь.

– Вас это не касается, – резко бросаю я, высвобождаясь, хотя моё сердце бьётся так, что гул отдаётся в ушах.

Его губы кривятся в ленивой усмешке, в глазах мелькает интерес. Он отступает на шаг, поднимает руки, будто сдаётся.

– Не касается, так не касается. Только не утоните в этом ливне. – Его взгляд цепляется за меня ещё раз, медленно скользит сверху вниз, задерживаясь на глазах, на губах.

И я не знаю, что раздражает меня больше – его слова, его взгляд или то, как моя кожа горит, будто на неё только что сыпанули угли.

Я как могу пытаюсь не смотреть на этого человека, что почему- то дается мне с трудом. Вода капает с моих волос, спина уже полностью промокла, но меня почему-то больше трясёт от взгляда, который он не отводит, чем от ледяного дождя.

– Вы всегда так людей сбиваете? – спрашиваю я. Голос звучит ровно, хотя внутри всё дрожит.

Он только усмехается, легко проводя рукой по мокрым волосам, приглаживая их назад. Рубашка облепила его плечи, подчеркивая рельеф. А улыбка – чуть насмешливая, чуть вызывающая. Улыбка человека, который явно привык держать всё под контролем.

– Это вы меня сбили, – спокойно отвечает он, прищурившись. – Но если хотите, можем притвориться, что это я виноват.

Я закатываю глаза. Ну ещё один. Армия самоуверенных мужчин, которые всегда правы. Отлично.

– Простите за вторжение в ваше личное пространство, – говорю я с явным сарказмом. – Надеюсь, вы это переживёте.

Он смотрит на меня внимательно, изучающе, и его насмешка вдруг сменяется чем-то другим. Глаза становятся мягче, но не теряют этой глубины, из-за которой у меня внутри всё ещё кружится.

– Вы вся дрожите, – говорит он, нахмурившись, и делает шаг ближе. – Может, хватит изображать из себя железную леди и зайдёте куда-нибудь в тепло?

– Спасибо за заботу, но я справлюсь, – отрезаю я, делая шаг назад. Но он слишком большой, слишком близко, и этот его взгляд… Чёрт, он будто видит меня насквозь.

– Уверены? – спрашивает он. – Потому что, если честно, вы сейчас выглядите так, будто или заплачете, или кого-то ударите.

Я резко вскидываю голову, поражённая его словами. Смотрю ему в глаза и вижу, что он абсолютно серьёзен.

– Я не собираюсь с вами ничего обсуждать, – бросаю я, чувствуя, как пульс бьёт в висках.

– И не нужно, – отвечает он спокойно. – Просто подумал, что, может, вам стоит взять паузу. Иногда это помогает, знаете ли.

– Спасибо за совет, доктор… кто вы там, – бросаю я и разворачиваюсь, направляясь к входу в здание.

– Кирил, – слышу я за спиной.

Я останавливаюсь, сжимаю зубы, но не оборачиваюсь. Что-то в его голосе, в тоне – спокойном, но уверенном, цепляет сильнее, чем хотелось бы. Но я не даю себе слабину. Просто поднимаюсь по ступеням, а дождь продолжает лить, стирая всё лишнее.

***

Я захожу в здание, стряхивая капли дождя с волос. В голове пустота. Гудит. Всё ещё слышу его голос. Всё ещё вижу эту постель. Эти руки на чужом теле.

Лифт открывается, я захожу и нажимаю на кнопку. Катя. Только к ней.

Телефон в руке. Она берёт после второго гудка.

– Варь? Что-то случилось? – в голосе тревога, как будто уже почувствовала, что я не просто так.

– Я у тебя внизу. В кафетерии встретимся? – голос предательски слабый.

– Уже иду, – без лишних вопросов говорит она.

Лифт поднимает меня вверх, а я словно в вакууме. Дыхание неглубокое, руки будто не мои. Я выхожу в коридор, прохожу в кафетерий и сажусь за стол в углу.

Катя появляется через минуту. Быстрая, резкая, взгляд напряжённый. Смотрит на меня и сразу понимает.

– Варя… – тянет она, опускаясь на стул напротив.

Я смотрю на неё и просто говорю:

– Я ушла.

Катя моргает.

– В смысле ушла?

– В смысле всё. Закончилось.

Она вскидывает брови, губы сжаты в тонкую линию.

– Он…?

Я киваю, и тут у неё меняется выражение лица. Брови хмурятся, глаза вспыхивают, пальцы сжимаются в кулак.

– Сука, – резко говорит она, и я вздрагиваю.

Она роняет папку на стол и буквально вгрызается в меня взглядом.

– Варя, ты что, правда его застала? Прям вот… своими глазами?

Я киваю.

Катя мотает головой, вдыхает, морщит лоб, потом резко выдыхает.

– Господи, я знала! Я, блядь, знала, что он мразь! Говорила тебе!

Я закрываю лицо руками.

– Не сейчас, Катя, пожалуйста.

Она тут же скисает, наклоняется ко мне ближе, хватает за руку.

– Варь, прости. Я просто… Я зла. На него. На всю эту ситуацию.

Она молчит, будто даёт мне время прийти в себя.

– Мне надо где-то переночевать, – тихо говорю я.

– У меня однушка, Варь, ты же знаешь…

– Я в курсе.

– Мы что-нибудь придумаем, – быстро добавляет она. – Поехали ко мне, а там решим.

Я киваю, и она сжимает мою руку.

– Варь, ты сильная. Ты справишься.

А у меня внутри только пустота.