А вот люди изменились навсегда. Раньше никто не посмел бы смотреть на чаросветов с вызовом и неприязнью, теперь же ненависть не скрыть, как ни пытайся. Сумерки получили свою первую победу, научились защищаться, и кто знает – может, вскоре решатся сами напасть? Вдруг прямо сейчас? По Порожкам словно прокатилась эпидемия хромоты, и многие мужики опирались на крепкие палки. Позади голов мелькнули острые зубцы вил.

– Давай, не затягивай, – бросила Элма, настороженно оглядывая народ. – Что ты тут хотела?

– Надо узнать, где похоронили твою тетю, – предложил Бастиан, легонько сжав мою руку.

– У нас редко хоронят в земле, – ответила я. – Тени место во мраке. Река уносит умерших во тьму.

– А у нас относят в пустыню, – сказал Бас. – К свету.

Итог один. Тьма обгладывает кости ничуть не хуже палящего солнца, а может, даже быстрее.

Я переступила обгоревшую балку, прошлась по обугленному крыльцу. Таверна была слишком большой, и в свое время ее не удалось поднять на сваи. Когда пришли твари, у тети Рут не было шансов.

Бастиан ходил за мной по пятам, не обращая внимания на людей, которые подходили все ближе и вскоре нас окружили. А вот Элма взмахнула руками, раскрывая сияющие щиты.

– Что? – невозмутимо спросила она, поймав мой взгляд. – Воздух ножом можно резать, чуть не искрит.

Крон быстро вскинул щит выше, и в него ударил комок грязи, стек по сверкающему заслону жирной кляксой. Выдохнув, я высвободила ладонь из руки Баса и направилась к толпе. Охрана не дала мне пройти до конца, и моя душа словно рвалась пополам: я больше не сумеречная сиротка, но и не одна из чаров. Черная ворона с белым пухом. Лишняя – как ни посмотри, со всех сторон.

– Это он вас спас! – громко сказала я, вглядываясь в хмурые и такие знакомые лица. – Та вспышка света, что дала нам передышку, помните? Это он, – я указала на Баса рукой. – А вы швыряете в него грязью?

– Он спасал тебя, – едко заметила тетка в пушистом платке, и сердце сжалось от тоски – такой же носила и Рут. – Нас он имел в виду.

По толпе прокатилось одобрительное гудение.

– А хоть бы и так! – подбоченившись, ответила я. – Это что-то меняет? Если бы не он, Порожки скормили бы тварям!

– А кто бы скормил? – уточнила она. – Вот эти сиятельные господа и отдали команду.

Толпа сдвинулась плотнее, ощетинилась вилами. О, нет! Я что, приехала в Сумерки на новую бойню?

– Шрам! – воскликнула я с отчаяньем, заметив знакомую лысину, перечеркнутую багровыми рубцами.

Он прошел ко мне, раздвигая широкими плечами народ, а я проскользнула между щитами чаров и шагнула навстречу другу. Он обнял меня так крепко, что дыхание сбилось.

– Привет, – сказал Шрам и окинул цепким взглядом чаров. – Привезла дружков?

– Вообще-то да, – сердито ответила я, покосившись на Баса, который оказался рядом. – Это Себастиан. Мой друг и вообще… Если с ним что-то случится, то и мой свет погаснет. Понятно?

– Понятно, – кивнул Шрам, мельком глянув на Баса. – Пойду скажу, кому надо. Не бойся, Мэди, тут ты дома.

Он погладил меня своей лапищей по голове точно ребенка и пошел назад к сумеречным, и я с облегчением увидела, как вилы и пики втянулись назад в толпу. Точно рассерженный кот спрятал до поры свои когти.

Элма тоже опустила руки, погасив щиты. А Бастиан вернулся к руинам таверны, наклонился и вытащил черную от сажи кастрюлю.

– Дай сюда, – потребовал знакомый голос, и, обернувшись, я решила, что сошла с ума: призрак тети Рут шустро подошел к Басу и попытался отобрать кастрюлю. – Тебе она все равно без надобности!

Бастиан посмотрел на меня, и в его глазах читалась та же растерянность. Он разжал пальцы, и тетя Рут деловито потерла кастрюлю рукавом затрапезного пальтишка и полюбовалась заблестевшим боком. Так-то Басу и правда кастрюля не нужна. Но зачем она призраку?

Мне понадобилось еще несколько мгновений, чтобы сложить одно к одному. Но все еще не веря, я подошла ближе и потрогала кончик платка, которым тетя Рут укрыла голову – колючий.

– Все сгорело, – скорбно пожаловалась она, разглядывая кастрюлю. – Хожу в обносках как побирушка. Но это ничего. Первый сказал, отстроит новую таверну. Уж сваи поставили в начале дороги, видела?

Я сдавленно всхлипнула и кинулась тете Рут на шею, сдавив ее в объятиях.

– Ты что это? – ахнула она. – Мэди, еще испачкаешься!

– Я думала, ты умерла! – воскликнула я, заглядывая в родное лицо.

– А я в подполе спряталась, с огурцами, – ответила тетя. – Так бы и угорела, если б кое-кто, – она глянула в сторону мужиков, – не сообразил, что в подвале могут быть и другие бочонки.

– Пожар потушили, полезли за настойкой, – подхватил старик Пайк, – а там Рут, как выскочит! Мы сперва думали, тварь какая недобитая…

– Я тебе дам тварь! – оскорбилась она.

– Черная вся, взъерошенная… – продолжил Пайк. – Ну, как стала ругаться, так сразу понятно – Рут. Таких слов твари небось не знают…

Я и плакала, и смеялась, все не веря своим глазам.

– Ну все, все, было б из-за чего сырость разводить, – ворчала тетя Рут, вытирая мои щеки. – Не плачь. Сейчас нос покраснеет. А у тебя вон какой парень видный. Зачем ему девка с красным носом?

– Уверяю, она нужна мне всякой, – невозмутимо ответил Бастиан. – Рад видеть вас в здравии, Рут.

Тетя лишь отмахнулась и запахнула на мне куртку академии поплотнее.

– Да еще оделась как легко, – окончательно рассердилась она. – Что за одежка – на рыбьем меху? Так, пошли. Я неподалеку живу. Места маловато, но мне много и не надо. Чаю хочешь?

Я кивнула и пошла за ней следом, сжимая теплую ладонь тети.

– Спасибо за огурцы, – подал голос Бастиан, шагая за нами. – Отличные были. Такие… ароматные.

– Были? – уловила тетя Рут. – Все съели уже? А я еще дам! У меня и огурчики сохранились, и грибочки, и варенье из тьмошника…

Фелиция оказалась права: мне надо было съездить в Сумерки, очень надо.

***

Чужой дом встретил нас сверкающими новенькими окнами и чистыми, вымытыми до блеска полами. Посреди комнаты осталось светлое прямоугольное пятно, словно тут долгое время лежал ковер, который потом отчего-то решили убрать. А на узкой кухоньке хлопотала тетя Рут, и я, все не веря, что она жива, топталась рядом, больше мешая, чем помогая.

– Ничей теперь дом, – скупо пояснила тетя. – Тени вернулись во мрак.

Я словно почувствовала мимолетную вонь тварей ночи и поежилась, обхватив себя руками.

– Может, пирожка? – предложила тетя как ни в чем не бывало, но я отказалась, мотнув головой.

А вот Бас взял один и одобрительно покивал, откусив чуть не половину.

– Шрам сказал, ты погибла, – вспомнила я, невзначай погладив тетю Рут по плечу. – И те чаросветы тоже.

– Спутали с подавальщицей, что работала вместо тебя. От нее мало что осталось. – Вздохнув, тетя собрала пальцы щепоткой и тайком махнула в темный угол, отправляя мрачные мысли теням. – А я успела спрятаться. Твари бы меня, конечно, учуяли. Шастали там, когтями стучали. Веришь – если б не огурцы, то конец бы мне пришел! Но один бочонок подтекал, а рассол ядреный – все запахи перебьет.

Повезло, что те твари не такие лакомки, как Веник. А может, им нельзя было отвлекаться на огурцы…

Я выглянула в окно, разглядывая улицу, накрытую отраженным светом из башни, которая теперь работала как и прежде: зеркала сияли, принимая лучи и дробя их над городом. Охрана осталась снаружи, а жители Порожков разошлись по своим делам. Видно, Шрам оказался убедителен. Но я приметила парочку оборванцев, слоняющихся туда-сюда. Первому, конечно, доложат о моем приезде, и он явится поговорить. Может, попытается выдать очередное задание. Но я не хотела сражаться с чаросветами. Я хотела мира для всех, но пока не понимала, как его достичь.

Бастиан доел пирожок, вытер руки салфеткой и, облизнув губы, торжественно произнес:

– Госпожа Рут, я прошу у вас разрешения жениться на Мэдерли.

Тетя едва не выронила чайник, загремевший о печь, и вытаращила на Баса и без того большие глаза.

– Мы выяснили, что у Мэди есть отец, – невозмутимо продолжил он. – Но, во-первых, он не принимал участия в ее жизни и вряд ли имеет право на судьбоносные решения, а во-вторых, он в цитадели, подозревается в организации мятежа. В-третьих же, вы – единственный человек, которого Мэди считает родным, и ваше мнение важно для нее. И для меня, конечно. Так вот, госпожа Рут, вы не будете возражать, если мы с Мэдерли свяжем наши судьбы в одну?

Я с укоризной посмотрела на Баса. Если это очередной подкат к тете, то он определенно удался. Теперь она насует ему столько огурцов в чаромобиль, что багажник не закроется. Тетя Рут всхлипнула, всплеснула руками, а ее глаза влажно заблестели.

– Девочка моя, – шмыгнула она носом. – Прямо замуж? За Альваро? Ох! Надо же… Кто бы мог подумать… – спохватившись, зачастила: – Да! Я – да! Я говорю да!

Бастиан вежливо склонил голову.

– Благодарю. Мы поженимся как можно скорее.

– Нет, – вырвалось у меня, и взгляд Баса полыхнул чаросветом.

– Мы можем поговорить наедине с моей невестой? – чинно спросил он, выделив последнее слово.

– А я вот двери закрою, – торопливо пробормотала тетя, растягивая ширму-гармошку. – И ничегошеньки не услышу.

Конечно, она будет подслушивать, но какая разница?

– Что еще? – с раздражением спросил Бас, повернувшись ко мне. – Ты не хочешь выходить за меня, Мэди? Собираешься и дальше представлять своим другом? Я решил, тебе неловко, потому что в Сумерках строже традиции. А ты попросту не хочешь за меня замуж?

На кухне что-то упало и разбилось. На счастье.

– Хочу, – призналась я. Подошла к Бастиану и, обняв его, погладила напряженную спину. – Очень хочу.

Он вздохнул и обнял меня в ответ, а его мышцы расслабились.

– Но как это будет, Бастиан? – прошептала я, легонько поцеловав его в губы. – Я стану одной из Альваро, получу заветную прибавку к баллам, закончу академию. Потом нарожаю тебе детей…

– Пока что все звучит замечательно, – улыбнулся он.

– А Сумерки? – спросила я. – Что будет с ними? Ничего не изменится? Люди так и будут жить в страхе, что зеркала погаснут? Их переселят еще дальше в Ночь?

– Я не знаю, Мэди, – ответил Бастиан, хмурясь. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Если бы я сама знала.

– Я думала про седьмой дом, – призналась я. – Отдельный. Для всех, кто захочет. Он был на темной половине, но как ее осветить? Ты говорил, что уже ходил в Ночь. Ты видел, что осталось от седьмого дома?

Бастиан покачал головой.

– Студентов не пускают так далеко, – сказал он. – Быть может, потом, после окончания академии, я сумею организовать экспедицию. Да, я точно смогу.

– Я пойду с тобой, – вырвалось у меня.

Я сама испугалась того, что сказала, и сердце подпрыгнуло и забилось быстрее.

– Нет, – мягко возразил Бас, погладив меня по щеке.

– Мы вместе. Помнишь? – требовательно спросила я.

– Я все-все тебе расскажу, – пообещал Бастиан, обхватив мои плечи. – Ты как будто увидишь все собственными глазами. Но там слишком опасно, Мэди.

– Куда она собралась? – сердито буркнула тетя Рут, выглянув из-за ширмы.

– В Ночь, – наябедничал Бастиан. – Но не волнуйтесь, – поспешил он заверить. – Я ее не пущу.

Тетя поджала губы и кивнула, укоризненно на меня посмотрев. Спорить с ними обоими я не собиралась – толку-то? Но ощущение правильности решения лишь крепло в моей душе. Как будто я наконец ступила на верную дорогу.

***

Мэди крутилась возле вновь приобретенной тетушки, иногда касаясь ее плеча, словно чтобы убедиться, что та и правда тут, живая. А над Порожками витал явственный дух смерти. Отец показывал отчеты. Семнадцать погибших. Это подавалось как мизер, но их вообще не должно было быть. Зеркало разбили специально. Каким будет следующий удар? Вроде бы Тибальд из дома белых котов готовил соглашение, которое, якобы, устроит всех, но Бас не верил словам. Дела куда важнее.