– Можно попробовать спровоцировать котов друг на друга ментальными командами, но это мы будем изучать на последних курсах, – добавил Дунгер. – Главное, что вам надо запомнить сейчас, – ночь не прощает слабости. А теперь давайте определим, к какому классу относятся кошки ночи…

После урока я подошла к кафедре, задержалась. Рано записывать Дунгера в друзья, но кое-чем он точно может быть полезен.

– Могу я задать вопрос?

– Разумеется, Мэди, – ответил профессор, вытерев доску и обернувшись ко мне. – За этим я здесь и торчу.

Он тяжело опустился на стул и подтянул руками хромую ногу, устраивая ее удобнее. На изуродованном лице на миг проступила мука, но тут же исчезла, сменившись обычной непроницаемой маской.

– Вас… покусали, – неуверенно начала я. – Однако вы по-прежнему работаете с тварями ночи. Как вам это удается?

– Не понял вопроса, – ответил Дунгер.

– Вам не страшно? – прямо спросила я.

Дунгер посмотрел на меня внимательно, и в глубине его глаз замерцал чаросвет – чистый, точно луч солнца на снегу.

– Теперь понял, – кивнул он. – Был момент, когда меня бросало в пот от одной только мысли – зайти в клетку с тварью. Руки дрожали, сердце билось как у припадочного… Да, было такое… Даже неловко вспоминать. Но видишь ли, Мэди, твари, они как люди – разные. Какие-то почти безобидные, другие даже полезные, а от третьих лучше держаться подальше. Но ты ведь это и сама уже поняла, верно?

Я покусала губы и кивнула.

– Я получил ранение во время одной из ночных вылазок к остаточным световым аномалиям, – одарил меня Дунгер внезапной откровенностью. – Осколки погибшей цивилизации. Седьмой дом, если угодно.

– Значит, он светится? – прошептала я.

– До сих пор, – подтвердил Дунгер. – Не слишком сильно, увы. Поэтому в округе полно тварей. Я возомнил себя непобедимым чаром, отошел от группы и чуть не стал едой. Вот тебе первый совет: найди себе стаю и держись ее.

Кажется, я уже нашла.

– Дальше, – Дунгер поморщился и потер больное колено. – Никогда не теряй бдительности и не считай себя умней остальных. Других ты, может, и провела, но я знаю, что ты скрываешь свои темные способности.

Я набрала в грудь воздуха, чтобы опровергнуть его слова, но, поймав насмешливый взгляд Дунгера, сдулась как шарик.

– Какой бы особенной ты ни была, Мэди, у тебя есть слабое место. Да у тебя их полно на самом деле. Не зазнавайся.

– Я и не собиралась, – оскорбилась я. – Я обычная тень.

– Хорошо, – одобрил Дунгер. – Но и прибедняться тоже не стоит. Ты не обычная. Так что используй свои сильные стороны и развивай их по максимуму. А что до тварей… – профессор почесал шрамы на щеке и спросил: – Ты их боишься?

– Очень, – вздохнув, призналась я.

Дунгер задумчиво поднял глаза к потолку, и я тоже быстро глянула наверх, но там не было ничего, кроме побелки.

– Так вот, после того, как меня слегка пожевали, я боялся зайти в клетку с тварью ночи. Но знаешь, что я сделал? – спросил Дунгер, вновь посмотрев на меня.

Я покачала головой.

– Взял и зашел, – сказал он. – Нет каких-то хитрых способов победить свои страхи, Мэди. Самый надежный – встретиться с ним лицом к лицу. Посмотреть в его маленькие злобные глазки.

Сердце подскочило и забилось о ребра, стоило лишь вспомнить, как из темноты проступили блестящие глаза, влажный нос, клыки… А следом и весь черный пес.

– Загляни как-нибудь ко мне в питомник, – предложил Дунгер. – Бас знает, где это. Попробуем решить твою проблему. А то не пристало королеве ночи бояться своих же подданных, – ухмыльнулся он.

Улыбка получилась кривой, но я улыбнулась в ответ.

– Надеюсь, ты не слишком оскорбилась в логове нашей ректорши? – деловито уточнил Дунгер.

– Нет, – ответила я. – Атака и провокация. Вы позволили мне уйти.

– Не позволяй брать себя в кольцо, Мэди. А если уж так вышло – атакуй, – посоветовал Дунгер. – Мы все видели хорошую девочку из Сумерек. Покажи, что еще ты из себя представляешь.

***

После уроков, оставив сумку с учебниками в комнате, я спустилась на этаж ниже, в тренировочный зал. Записи Расмуса я изучила вдоль и поперек, блокнот распух и пополнился закладками, которыми я отметила особо интересные места с чарами ночи. Вчера я научилась швыряться тьмой, и мне хотелось отточить этот навык. Так что когда Бастиан заглянул в зал, черный кинжал тьмы воткнулся точно в середину мишени.

– Отлично, Мэди, – одобрительно кивнул Бас, подходя ко мне. – Но можно поэкспериментировать с оружием. Девчонки часто предпочитают лук или что-то изящное вроде чаросетки.

– Я люблю ножи, – призналась я. – Привычка. Годы работы в таверне.

Сейчас от нее осталось лишь пепелище. Потому я и не хотела возвращаться в Сумерки – мне больше не к кому было ехать, у меня не осталось там ни уголка, который я могла бы назвать своим домом, ни родных. Но Фелиция права: я должна съездить. Хотя бы для того, чтобы попрощаться с тетей.

– А ты? – спросила я, стряхнув тягостные мысли. – Какое оружие предпочитаешь?

– Ну-у-у, – протянул Бас. – Вообще-то я отлично управляюсь с любым.

Я улыбнулась, а он обнял меня со спины, разглядывая наше отражение в зеркале.

– Хвастун, – пожурила я его. – Вот скажи, зачем тебе тут столько зеркал? Любоваться собственным совершенством?

– А ты считаешь меня совершенством? – промурлыкал Бас, довольно улыбнувшись.

Он поцеловал меня в висок, потерся носом о мои волосы, легонько лизнул мочку уха и прикусил, и у меня мурашки побежали по коже.

– Ты красивый, – выдохнула я, откинувшись назад чуть сильнее и опершись ему на грудь.

– Спасибо, – скромно поблагодарил он. – Но вообще-то зеркала для того, чтобы лучше видеть свои движения. Контролировать правильность выполнения упражнений. Ну и для светочар тоже. Для работы с отражениями.

– Довольно странно, что наши свет и тьма не разрушают друг друга, – вспомнила я.

– Ничего странного, как по мне, – пожал Бас плечами, а его руки погладили мою талию и тихонько потянули блузку, высвобождая ее из-под пояса юбки. – Если твой свет – отражение моего, то и тьма, выходит, тоже. Они не конфликтуют, потому что по сути одно.

– А что, если тебя тянет не ко мне, а к самому себе? – предположила я, и руки Бастиана замерли на моей коже. – Раз уж я – твое отражение.

– Ну ты вообще уже, Мэди, – возмутился он и, обхватив мою талию, прижал к себе крепче. – Чаросвет отражается, да, но ты – совсем другое дело. У меня нет такой нежной белой кожи, и таких сладких ягодных губ, и вот этого вот всего тоже…

Его ладони под моей блузкой уверенно скользнули выше и легонько сжали грудь. Горячие искры тут же вспыхнули под кожей, отзываясь на его прикосновения.

– Это даже оскорбительно, – проворчал Бастиан, не прекращая меня ласкать. – Как будто я такой самовлюбленный индюк, что могу влюбиться лишь в самого себя. Нет, Мэди, мне нужна именно ты, вредная девчонка из Сумерек.

Он принялся расстегивать пуговки на моей блузке, а я закинула руки вверх, обняв его за шею и позволяя делать, что вздумается.

– А когда я послушная, тебе, выходит, не нравится? – невинно поинтересовалась я, слегка потершись попой о его бедра.

– Так еще лучше, – заверил Бастиан, и его голос прозвучал хрипло.

Парочка в отражении вела себя совершенно бесстыдно. Я наблюдала за нами словно со стороны, и это завораживало. Я следила за уверенными руками, что ловко меня раздевали, за губами, что скользили по шее, за тем, как вспыхивал под кожей чаросвет, откликаясь на ласки Бастиана.

Юбка с шуршанием упала к моим ногам, следом отправилось и белье. Вскоре я осталась полностью обнаженной и поборола порыв прикрыться руками или спрятаться за покрывалом ночи. Потому что Бастиану явно нравилось все то, что он видел. А моя нагота казалась еще откровеннее от того, что он по-прежнему был в форме академии чаросвет.

– Хотя я тоже иногда думаю о подобном, – признался Бастиан, неспешно расплетая мою косу и как будто специально растягивая момент.

– О чем же? – полюбопытствовала я, откинув голову ему на плечо и легонько лизнув чуть колючий подбородок.

– Быть может, твои чувства – отражение моей любви, – сказал Бас. – Как и чаросвет.

– Что? – возмутилась я и развернулась к нему.

Бастиан тут же закрыл мне рот поцелуем, и это отлично сработало, погасив зарождающуюся ссору.

– Даже если так, – пробормотал он, нетерпеливо расстегивая свою рубашку, стягивая брюки. – Все равно. Ох, Мэди, если ты любишь меня хоть вполовину так сильно, то ты просто без ума от меня, детка!

Я невольно рассмеялась, а потом едва вспомнила о том, чтобы закрыть оконный проем тенями. Чаросвет вспыхивал между нами, отражался в зеркалах, расплескивался по залу и стекал со стен чистым золотом.

– Моя любовь не отражение, – все же шепнула я, поймав взгляд Бастиана в зеркале, к которому он меня развернул.

Это было так возбуждающе – видеть наши тела в зеркалах: как напрягаются мышцы под смуглой кожей, как сильные ладони скользят по моему телу, оставляя шлейф чаросвета, как жарко горят глаза Бастиана, когда он смотрит на меня. А он наблюдал за каждой моей реакцией, и делал именно то, чего мне хотелось. Хотя мне нравилось все: и нежные поцелуи, и неспешные дразнящие ласки, и крепкие пальцы, впивающиеся в мои бедра, и быстрые жадные движения, от которых в моем теле разгорался настоящий пожар…

– Как-то быстро вышло, – чуть виновато сказал Бас немногим позже, сжимая меня в объятиях и не позволяя упасть на пол.

– Отлично вышло, – выдохнула я, обнимая его. – Я люблю тебя, Бас. Правда, люблю.

– Я тоже люблю тебя, Мэди, – ответил он, убрав прядь волос мне за ухо. – А все эти детали: отражение, не отражение… Это не так уж важно. Главное – то, что происходит между нами, верно?

Но он как будто убеждал самого себя.

– Ты хотела в Сумерки съездить, – напомнил Бас. – Сегодня?

Я кивнула. Чем раньше это сделаю, тем лучше.

– Моя любовь – не отражение, – упрямо повторила я.

– Как скажешь, – кивнул Бастиан.

Но поверил ли он?

Глава 5. Сопротивление

В Сумерки я ехала с тяжелым сердцем, как на кладбище, но в Порожках кипела жизнь. С самого въезда в город шла активная стройка: вытянулись к хмурому небу сваи из темных стволов ночных сосен, распахнулись крепкие ставни на окнах, и я не заметила ни одного выбитого стекла. Порожки зализывали раны, полученные внезапной Ночью, и обзаводились новой броней.

– Мэди! – выкрикнула маленькая девочка, выглянув из-за хмурой женщины. – Это же наша Мэди!

Она помахала мне маленькой ладошкой, второй ручкой прижимая к себе черного щенка с глазками-пуговками. Я помахала девочке в ответ, улыбнувшись через силу. Радость ребенка казалась незаслуженной наградой. Это из-за меня на Порожки напали. Чары со страшными тварями ночи приходили за мной.

Бастиан тем временем уверенно ехал вперед, поглядывая по сторонам. За нами следовала охрана: Элма, Крон и еще один мобиль, набитый боевыми чарами Альваро. Я не стала спорить. Раз уж Бастиан уперся и поехал со мной, то пусть будет под защитой. Мне хотелось уберечь Сумерки, но и Баса я не собиралась давать в обиду.

Чаромобиль подкатил к обгоревшим развалинам и тихо остановился. Позади хлопнули дверцы, и охрана Альваро быстро рассредоточилась по периметру.

– Место, где мы познакомились, – напряженно произнес Бас, сжимая руль.

Теперь от таверны осталось лишь пепелище. Но город выжил, и народ постепенно подтягивался за нами. Мы с Басом вышли из чаромобиля, и ветер взметнул мои волосы, принеся с собой пепел и запах гари.

Стены таверны больше не загораживали вид на реку, и она неспешно несла свои черные воды, припорошенные перхотью льда. На левом берегу скалил гнилые зубы руин мертвый город. Правым Порожкам повезло куда больше. Еще месяц-два – и от недавнего побоища не будет следа.