Домой я вернулась несоло нахлебавши, упала, не раздеваясь, без ужина на постель – и провалилась в сон. Перед этим только и успела выяснить, что кайтиш в башню не возвращался. Даже обсуждать ничего со змейсом не было сил.

Не знаю, не помню, что мне снилось, но подскочила я под утро от острого приступа подступающей паники.

Возникло безумное ощущение, что я опаздываю. Ещё немного – и случится нечто ужасное. Ещё чуть-чуть – и самое важное, что я могла бы сделать, окажется бесполезным.

Я не умылась и толком даже не расчесалась. С трудом негнущимися пальцами надела паофу – свободного кроя платье из плотной утеплённой ткани, в местных традициях – вполне подходящее для выхода на улицу, да две положенных мне верхних накидки.  Есть не хотелось, поэтому я только отпила поспешно на кухне башни теплой воды из кувшина.

Кайтиша Амарлео всё ещё не было, и на мои призывы он не отзывался.

Времени на размышления не оставалось, я накинула верхний платок на голову – и побежала на работу.

Под тёплыми ватными ботинками скрипел снег – за ночь его нападало ещё больше. Я потерла нос, улыбнулась ещё не взошедшему солнцу – и быстро добежала до кухни.

И только в дверях вспомнила – отрава должна была настаиваться три дня. Но… Нет, не зря все же вчера тратила последние силы. Мало ли что, мало ли как всё устроилось на самом деле.

Укусила себя за щеку. Не плакать, Лиска! Даже если сил совсем нет. Боевой настрой, улыбка, выплываем из входного проема.

– О, наша госпожа явилася, – грубый хохот тира Льдуша, второго полутролля и помощника повара, я бы ни с чем не спутала.

Огромная зелёная лапища опустилась на мою ягодицу со звучным шлепком.

– Ай! – Меня шатнуло в сторону.

Ещё бы, такая силища!

– Она совсем зелёная шо-то, как бы заразу не занесла, – недовольная пробормотала одна из поварих-помощниц, мощная бабища в три меня охватом.

– Работа из бабы всю дурь выбьет! И заразу тоже, – с громким хохотом сообщил этот "народный" лекарь. И добавил мне басистым шепотом на ушко, – но если кто ломаться перестанет, могу и отпустить пораньше!

И подмигнул так, со значением. Тьфу. Плюнуть тебе в кастрюлю!

– Благодарю, господин, я справлюсь, – ответила тихо и опустила глаза – иначе был велик шанс, что меня радостно стошнило бы прямо на эту зелёную морду.

– Посмотрим, – как-то совсем недобро протянул этот страхолюдина.

В груди захолодило, но верного женского заклинания в виде сковородки и коронного удара коленом в известное место у меня не имелось, увы.

Если день начался с покуса и головной боли – продолжится он, вероятно, пожевыванием и надкусыванием. Меня, разумеется.

К обеду работой меня завалило настолько, что, когда столовая начала заполняться адептами, я даже не сразу сообразила, отчего в голове так тонко звенит колокольчик тревоги.

Даже когда одна из местных служанок – пышная круглолицая Минко с неприятным крысиным носиком – подбежала ко мне и протараторила:

– Скидывай скорей верхний халат, такко! Беги давай, разносить будешь, рук не хватает, – сообразила не сразу.

Хотя стоило бы, но разум плавал в отупляющем мареве. Мне бы куда-нибудь на южные острова, и личного помощника с подносом с мороженкой и вентилятором, а?

Меня никогда не выпускали в зал – это было обязанностью других служанок. Кайтиш Амарлео позаботился о том, чтобы перед студентами я мелькала как можно меньше. И все слуги прекрасно знали, кто негласно за мной стоит. Оттого и исходили ядом, но на что-то кроме мелких пакостей не решались.

На более серьезное никто бы не пошёл. Никогда. Я была в этом уверена так же, как в том, что за зимой идёт весна. И забыла о том, что некоторым из-за жадности может отказать инстинкт самосохранения. Как Минко, которая буквально выпихнула меня вместо заболевшей служанки.

– Давай живее! – Завопила недовольно, пронзительно, узкие щелочки глаз буравили меня с яростью.

Меня обожгло. С подносом. В зал. Именно сейчас, когда где-то поблизости отравитель… Только и отказаться сейчас – я не могла. Любой скандал бы привлёк в тысячу раз больше внимания и ещё более нежеланные последствия на мою голову.

Я сглотнула. Коротко кивнула.

Сложила верхнее платье в дальнем углу кухни на скамье, убрала широкие рукава халатов лентой  – и началось. Даже несмотря на нарисованные на лице пятна и рытвины "как от ветрянки", грубую одежду и походку утки – меня замечали. Как не замечать оголодавшим за неделю (перед очередным отгулом) до женского внимания адептам, когда все остальные служанки уже примелькались!

– Мм, низшая, согреешь меня сегодня вечером?

– Интересно, если ей на голову мешок нацепить, ночью не напугает?

– Пять серебром, если пойдешь за мой столик, такка!

– А фигурка хорошенькая, где пряталась?

Лицо пылало, кулаки тоже пылали, тьфу, чесались, – от желания врезать по чьим-то излишне болтливым физиономиям.

И я не сразу сообразила, что почему-то вокруг воцарилась блаженная тишина.

Я сгрузила тяжёлый поднос, уставленный тарелками, заученно пробормотала:

– Мирной трапезы вам, Снегосиятельные, – и застыла, подняв голову.

Иногда, как сейчас, мне хотелось бы ошибиться в своих предположениях. Я  стояла у того самого треклятого стола слева от колонны с гербом академии.

Только сейчас он был занят двумя учениками.

Один адепт – невысокий, с юношески изящным телосложением, был одет в светлую форму с нашивкой незнакомого мне факультета. Одежда с традиционным запахом на правую сторону и завязками ему очень шла. Рукава были узкими, застегнуты на пуговицы в виде каких-то символов.

Волосы забраны в короткий хвост, челка небрежно прикрывала глаза. И глаза эти – темные, холодные, с золотым огоньком зрачка пробирали до дрожи. Как и едва заметные небольшие костяные наросты на его предплечьях. Они выглядывали через специальные прорези в одежде.

Но куда сильнее я испугалась, когда повернула голову – и встретилась взглядом со знакомым незнакомцем. Тем, кто спас меня, пусть и не по доброте душевной, несколько дней назад. С тем, кого…

В ушах загудело. Повара не было, по слухам, второй день. Столик тот же, время обеденное. Поднос жалко звякнул. Всё сошлось. Я не ошиблась. Увы.

Это был он. Тот, кого должны были отравить. Нет, изначально не моими руками. Нести поднос должна была вторая невезучая – полукровка Ти-ми, но она по счастливой (для неё) случайности буквально десять минут назад с грохотом поскользнулась на кухне и сломала ногу. И всё счастье  досталось мне. Судьба, не иначе.

Конечно, могло быть и так, что отрава пока не готова, что я ошиблась, но уж больно все одно к одному приходилось.

Мой взгляд птицей заметался по огромному залу. Лица. Лица. Лица. Они же меня сожрут. Что делать? Что?!

Почему-то мелькнуло глупое старое воспоминание перед глазами.

Холодный осенний вечер. Я приехала в деревню на выходные. У бабушки (не той, у которой личная коллекция духов), жарко натоплено, трещит весело печка. Я возмущенная, раскрасневшаяся, машу руками и жалуюсь на вредную училку, на школу, где все-просто-ужас, на то, что Жози из восьмого класса – совсем взрослая – ездила с родителями на юга, а я тоже хочу, а Ваньку обижают, а я не могу его от хулиганов защитить, я мелкая, да и он не даёт, и…

– О, ещё и Женька со мной разругалась, когда я пыталась за нее всю домашку по этой жуткой математике сделать! Но я же как лучше хотела!

Бабушка тогда улыбнулась светло, ясно, потрепала по голове меня и сказала:

– Солнышко мое, за всеми не ускачешь, всем не поможешь. А бывает и так, что и помощь твоя навязанная будет, ненужная. Не хотят некоторые, чтобы им помогали, Лисонька. Ты с себя начни. Не можешь другим помочь – с себя начни.

Я вдруг только сейчас осознала, что так и не выросла. Так и лезу туда, куда меня не просят. Пытаюсь стать нужной, чтобы меня перестали грызть собственные никчемность и одиночество. А ведь всегда надо начинать с себя…

Спасибо, бабушка!

Я сжала зубы. Включила режим "Алиса Великолепная" и неловко пошатнулась, с грохотом опрокидывая поднос. Поднос полетел на пол, едва не одарив близсидящих вкусным мясным супом и аппетитными котлетами с подливой в волосах и на одежде. Приятного аппетита!

Я полетела в другую сторону. И ледяной снова не подвел. Поймал. И опрокинутый на пол обед его ни капли не смутил – породистое бледное лицо осталось все таким же невозмутимым.

– Там яд. Поговорить бы. Срочно, – успела шепнуть ему прямо в ухо.

К нам уже бежал, чернея лицом, Льдуш. Его огромные кулаки сжимались от ярости, на лбу выступили темные вены, а взгляд не обещал мне ничего хорошего.

Вот только было одно но. В его взгляде не было ни суетливости, ни страха. Значило ли это, что о яде заместитель повара не знал? Зато вдалеке маячило белое пухлое лицо Минко. Кажется, ее руки тряслись.

Я заметила, как быстро переглянулся ледяной со своим другом – словно мысленно беседовал, после чего драгхо с шипами сделал ещё одно едва уловимое движение – и я видела, точно видела, как горсти с каждого из блюд буквально исчезли с пола!

– Снегосиятельные! Сэ-аршар, помилуйте, это наша новая прислужница, совсем безголовая, прокляли ее ещё в колыбели, разума нет! – Взвыл толстяк – и собрался бухнуться на колени прямо посреди столовой.

Но замер от небрежного жеста напарника ледяного.

– Слуга, нам не нужны извинения, – "костяной" эль-драгхо, как я мысленно прозвала его, поднялся из-за стола.

Ледяной же молча продолжал держать меня в кольце своих рук. Мой нос уткнулся ему куда-то в шею. Мягкий запах снега и ветра пленил и закружил уставший разум. Пусть его кожа был холодной, но сейчас это был самый желанный холод на свете. Силы оставили меня окончательно – отпусти ледяной – и я упаду и не смогу больше пошевелиться.

– Господин, виновная она, – взвыл здоровенный тролль ещё громче, низко поклонился и застыл.

Так и знала, что всю вину переложат на меня. Конечно, на кого же ещё!

– Я сам разберусь, кто виновен, а кто нет, – дёрнул уголком губ костяной, – приберите здесь. Мы уходим. Девушка пойдет с нами. Надеюсь, возражений ни у кого нет? – В ровном звонком голосе прорезалась сталь.

– Что вы, Снегосиятельный, вручаю судьбу служанки вам, по праву вашему, – помотал головой довольный тролль.

Хорошо же, ради тебя слабительное раздобуду!

Взгляды, взгляды, взгляды.

Я должна дрожать от ужаса, быть в панике, биться в истерике. Должна. Вместо этого на сердце тишина впервые за долгие годы. Как сквозь сон я наблюдала за тем, как ледяной отпустил меня, поставив на ноги. Его глаза сейчас были темными сумерками. Такие же нечитаемые и спокойные. Гладкие воды озера во тьме, лишённой луча луны.

Мне показалось, что на холодном лице промелькнула тень недовольства. За все время ледяной не сказал ни слова – говорил только его напарник.

– Пошли, – нетерпеливо бросил костяной, подпихивая меня в спину.

Впереди шла несостоявшаяся жертва отравления. Я – ровно посередине, деваться было некуда.

Тело ныло и молило упасть где-нибудь в уголке и не шевелиться. Ох уж эти страстные мечты о любимой кроватке!

– Она сейчас упадет. Ещё не оправилась после нападения, – заметил костяной, даже не глядя на меня, – но моя репутация изрядно пострадает, если кто-то увидит, как я тащу эту малышку на своем горбу.

– Тогда сделай так, чтобы она дошла до наших комнат. Позже разберемся, – коротко ответил ледяной, даже не останавливаясь.

– Как скажешь, господин, – я почти увидела, как эль-драгхо за моей спиной пожал плечами, но была слишком сосредоточена на том, чтобы переставлять ноги.

Ладони легли на мои плечи, останавливая. И через мгновение в мое тело полилась энергия. Она не исцеляла, но давала сил и немного рассеяла марь в сознании.

– Так-то лучше, – меня снова подпихнули в спину.

Шаг. Другой. Третий. Я впервые была внутри академии – и поневоле начала вертеть головой, жадно оглядываясь по сторонам. Смысла думать сейчас о своей участи и трястись не было.