– Я думал, у меня все под контролем.

– Наивно думать так после того, как убил человека из-за галлюцинаций. Но сейчас ведь дело не в них. Из-за чего вдруг сработал переключатель?

– Я попросил у Авроры шанс создать семью. Хотел, чтобы она поверила в то, что я смогу обезопасить ее и ребенка. Черт! – Брайен взъерошил волосы и пнул ножку валяющегося стула. Деревяшка сломалась в эту же секунду с характерным треском. – Я и представить не мог, что можно так сильно за кого-то переживать!

– А что она тебе сказала?

– Она доверилась мне. Дала этот идиотский шанс! И если я что-нибудь сделаю не так, то подведу и ее, и ребенка. Но как я могу следовать четкому плану, если каждый день все больше чувствую свою светлую сторону? Это мне мешает.

– Погоди! – воскликнула Ребекка. – Светлую сторону?

– Глупо полагать, что на меня никак не повлияли отношения. Но у меня все не так явно, как было у Авроры.

– Дело-то не в этом.

Брайен остановился и хмуро оглядел Ребекку, всю напрягшуюся и погрузившуюся в мысли.

– Если после лечения ты жаждал мести, ненавидел светлых, значит, сейчас так до сих пор и происходит, – начала рассуждать она.

– И? Это прошло, когда мы с Авророй снова встретились.

– Она снова, можно сказать, на грани смерти. Признайся, ты же представлял ее на месте Эйми? – Брайен кивнул. – Вот тебе и ответ: все вернулось, потому что ты представил смерть Авроры. И это не закончится, пока ты не будешь уверен, что Аврора в безопасности, а вместе с ней и ребенок. Ситуация усугубляется тем, что в тебе есть светлая часть и пока что она не в полной гармонии с темной, как у Авроры.

– Тогда получается, что я ненавижу себя же, – подытожил Брайен, вмиг прекрасно осознав, почему же он не переживает все то, что переживала Аврора.

Ее раскололи врачи, натравили личности друг на друга, запугали светлую, а темную вынудили бороться. С ним тоже проводили процедуры, но иного характера: его темная сторона была рада отомстить светлым просто потому, что данное желание было заложено стереотипами, потому что он считал, что именно враги и погубили его любовь. Светлая же сторона винила себя, находилась в тотальной апатии. Но обе личности никогда не пытались подавить хозяина и выйти на первый план.

И Аврора, и Брайен могли стать серыми намного раньше, легким и безболезненным путем. Ведь Брайен еще до разлуки чувствовал это, замечал, как его способности темного гаснут. Но лечение сломало их, все усложнило.

Если светлые люди слабее темных, то с личностями все аналогично. Когда светлая личность главная, темной проще проявиться. Если же главная темная, светлая куда дольше и скромнее будет пробираться на важные позиции. Поэтому Брайен мягче чувствовал проявление противоестественного, нежели Аврора, поэтому он успешно и после лечения подавлял свет, фокусировался на том, что должен соответствовать требованиям Правителя.

Но некоторые процессы были неподвластны ему. Света все же становилось больше, Брайен прекрасно отдавал этому отчет. Но из-за того, что он был покалечен, вместе с ним росла и ненависть. Вместе со светом росла его тьма, угрожающая всему, что он любил.

– Чем больше света в тебе, тем больше потом будет тьмы, – почти шепотом произнесла Ребекка, почувствовав обреченность. – Ты уничтожишь и себя, и всех вокруг. Они будто не нового правителя готовят, а бомбу замедленного действия. Ты должен что-то с этим сделать.

– Что? – Брайен развел руки. – Перестать любить Аврору? Это невозможно.

– Заглуши это все. Останови процесс, пока не станешь новым правителем.

– Я стараюсь каждый день напоминать себе о том, что я бесчувственный темный.

– Плохо стараешься, раз происходит это. – Ребекка указала рукой на разрушенную мебель. – Совершай какие-нибудь плохие поступки для профилактики.

– Например? Правителю очень понравится, если я убью кого-нибудь.

– Ну, это один из вариантов.

– Прекрасно, Аврора будет рада узнать, какой у меня кровавый досуг.

– Не зацикливайся на ней. Это только усложняет…

– Как я могу не зацикливаться на ней?! – Брайен пнул очередной стул. Его сердце полыхало из-за одного имени, мозг плавился из-за мыслей о ней. Чувства росли, поглощали его, и он не мог бороться с ними, хотя отчаянно старался. Он знал, что для достижения поставленных целей ему нужно обмануть себя и заставить охладеть к ней. Но это было сильнее его. – Я люблю ее.

– Я знаю.

– Сейчас все по-другому. Любовь стала… еще глубже, крепче. Я люблю и ребенка, хотя он даже не родился. Это дает мне сил, чтобы бороться, но одновременно убивает.

Брайен выдохнул, угомонил агрессию и взял себя в руки. Он повернулся к Ребекке, заметил, что взгляд ее стал пустым, что она растворилась в собственных мыслях и перестала реагировать на него. Она слегка скрючилась, ее руки сжались в кулаки, и длинные, идеально подпиленные ногти врезались в тонкую кожу, оставив четкие полосы. Именно колющее ощущение в руке помогло ей прийти в себя и услышать озадаченный голос Брайена, зовущий ее.

Не поднимая головы, она сказала с обидой:

– Я, конечно, все понимаю, но это не твой единственный ребенок. – Она покосилась в сторону друга: – Твой сын или дочь сейчас для всех в правительстве, как кусок плоти с огромным потенциалом, и его никто не любит. Ты прекрасно помнишь, что делали с нами в детстве, представь, что будет с этим ребенком? С твоим ребенком, Брайен. С моим!

Ребекка вскочила, не находя себе места от боли и не понимая, как прекратить это ужасное ощущение в груди. Оно усилилось с момента, когда стало известно о беременности Авроры, и сейчас, кажется, достигло своего апогея. Темная не могла, да и не хотела себе или другим объяснять природу того, что разрывало ее на мелкие кусочки.

– Ты ни слова не сказал, что будешь бороться и за него! А я… одна я ничего не смогу!

Она почувствовала, как по щекам потекли ненавистные слезы, но с остервенением, вытерла их, не щадя свою нежную кожу.

Брайен поймал ее за запястья, развел руки в стороны и вынудил посмотреть на него. Она неровно дышала, кусала губы, чтобы не выдать какой-нибудь писк или всхлип. Ресницы ее слиплись, тушь черными полосами стекла к подбородку.

– Я не плачу, – заверила Ребекка, желая создать иллюзию своей силы и непробиваемости. Она думала о ребенке, о материнстве, когда была одна, считала это интимным. И, несмотря на то, что ее самый близкий друг являлся отцом, она не хотела обсуждать все с ним, потому что он, в свою очередь, никогда не делился своими мыслями на этот счет.

– Прости, – просто сказал Брайен.

– Нет, я все понимаю. – Она вырвала руки из его ладоней и отошла в сторону. – Я вижу, как ты ее любишь. И ее ребенок не результат тупого, насильного спаривания.

Брайен видел Ребекку в разных состояниях, но в последнее время она совсем перестала походить на ту, которой старалась быть по статусу. Она проявляла больше эмоций, в порыве чувств делилась истинными тревогами. В этот раз она вновь не сдержалась. И, если бы не столь щепетильная тема, Брайен обязательно нашел бы подход, но ему было неловко. Как тогда, когда он напрочь забыл о том, что между ними вообще что-то было.

– Я не говорю о том, что ты должен принять и своего первого ребенка. Он для тебя чужой, ты его никогда не хотел. Понимаю тебя, потому что тоже его не хотела.

– Раньше. А сейчас он тебе нужен. – В знак согласия Ребекка почти незаметно кивнула. – На самом деле я думал о нем, даже хотел спросить у Правителя, мальчик это или девочка. Но было известно только то, что ребенок получился удачным по критериям темного мира. Вероятно, он станет избранным, как мы с тобой. Он пройдет через ад, но точно будет жить, а что касается нашего с Авророй ребенка… – Брайен выдохнул, и внутренности его сжались только от мимолетно проскользнувшего в голове видения с Авророй. – Я не могу с уверенностью говорить о том, что все сложится наилучшим образом.

– Ты прав. – Ребекка обняла себя за плечи и пошла в сторону прихожей. – Я не должна была злиться на тебя. Ваш ребенок в гораздо худшем положении, его шанс ничтожно мал.

– Все хорошо.

– И все же. – Ребекка накинула на плечи черное пальто и повернулась лицом к Брайену, который выглядел еще более мрачным и подавленным, чем минуту назад. – Я должна тебе кое-что сказать.

– Слушаю.

– Мы с тобой это не обсуждали, но пришло время. Ты помнишь что-то о нашем сексе? – Ребекке показалось, что она даже немного смутилась, покраснела. Но спрашивать надо было прямо.

– Нет, – откровенно ответил Брайен, чувствуя напряжение. Но не из-за вопроса, а из-за причины, по которой его задали.

– Так и думала, я ведь тоже ничего не помнила. В общем, нас накачали чем-то, поэтому мы не контролировали себя и, как следствие, провели достаточно много времени вместе. А потом сами себе придумывали, как все произошло, и стыдились, что вообще смогли в таком плане посмотреть друг на друга. Нас нехило подставили.

Брайен в шоке уставился на подругу. Из него вырвался истерический смешок.

– А я думал, какого черта все так произошло. Как ты узнала?

– Получила доступ к некоторой информации.

– Потрясающе. Значит, все случилось без нашего истинного желания.

– Да. Нам стоило раньше об этом поговорить. Но, кажется, мы оба боялись друг друга оскорбить.

Наконец-то они почувствовали облегчение. Пусть и делали вид, что между ними никогда не было близости, их обоих произошедшее беспокоило. А сейчас они знали правду и могли больше не увиливать от неловких разговоров.

Но появилась новая проблема.

– Они сделают это снова, – тут же сказал Брайен, теряя на миг приобретенную легкость. – Когда?

– Завтра, – Ребекка произнесла это с дрожью в голосе. – Попросили передать, чтобы ты приготовил свой лучший наряд. Нас ждут на ужине, а после мы должны будем провести время вместе, чтобы я забеременела.

– Почему они не могут просто сделать искусственное оплодотворение?

– А разве это интересно? Лучше усложнить нам жизнь.

Воодушевленная после ночного разговора с Брайеном и полностью отдохнувшая, я суетилась на кухне и готовила ужин, на который пригласила наши с Дэйвом семьи. Я была настроена сообщить всем о своей беременности и хоть на какое-то время изолироваться от светлого мира с его рекомендациями о продолжении рода.

Дэйв вернулся с работы и сильно удивился моему решению: он полагал, что я буду откладывать разговор на максимально возможный срок. Но раз таким образом я могла облегчить и его жизнь, то сделаю это с радостью.

– Ты такая веселая, – заметил муж. – Поговорила с Брайеном?

– Да, и в миллионный раз убедилась в том, что у меня потрясающий вкус на мужчин, и я не прогадала с выбором. – У меня лицо расплылось в жуткой гримасе неконтролируемого счастья.

Нет, это не значило, что я потеряла голову и ударилась в мечты о нормальной жизни без угроз и страхов, без постоянного угнетения. Я все еще осознавала все риски, но надежда, которую Брайен внушил мне, помогала оставаться сильной.

– Даже не знаю, стоит ли это оспаривать.

– Не, не думаю.

Мы провели время до прихода родителей в бессмысленных беседах, не переживая ни о чем и не обсуждая то, как обо всем расскажем. Мысли об этом посетили меня только в тот момент, когда я за столом попросила минуточку внимания, и родители вместе с моим братом уставились на меня.

Глаза наших мам были полны желанием услышать долгожданную новость. Если бы я собрала их по другому поводу, они бы тут же впились мне в глотку, я не сомневалась в этом.

– Я беременна, – выпалила я.

Промедления были лишними. Новость вылетела из моего рта, и гости не успели толком осмыслить ее, как тут же начали раздаваться восторженные вопли. Нас с Дэйвом чуть не сбили с ног радостные родители.