– Прости. Мы не будем о нем говорить. – Бэйли все еще боялась моей реакции, поэтому вела себя осторожно. – Я не отрицаю того, что вредила людям. Не знаю, как объяснить тебе мотивы. Я верила, что мы спасаем, открывая глаза на правду, ведь безупречные не способны ненавидеть, испытывать негативные чувства даже к врагу, в отличие от нас. Я считала, что их привязанность к темным лишь плод их собственных иллюзий, ведь они видят во всех людях только хорошее. Они уникальны, правительству на руку их существование. Но только после того, как они пройдут лечение. Вера в это дело была настолько сильна, что я не видела того, что происходит прямо у меня под носом. Все безупречные светлые быстро проходили реабилитацию, я не успевала даже толком понять, какими надломленными они уходили. Но только не ты. Ты до последнего вздоха доказывала свою правду. Тогда я поняла, как на самом деле обстоят дела.

Глаза защипало от осознания того, что мама могла встать на мою сторону, если бы ее не сломали. Она упекла меня в больницу лишь потому, что была слишком наивной, и этим воспользовались. Какую же боль она испытывала, когда ее память коверкали. И как же больно было тому темному, которого убили из-за ее искусственно созданного доноса.

Я давно поняла, что мама не была ни в чем виновата, и пыталась вновь с ней сблизиться. Мне не нужен был рассказ Бэйли, чтобы все осознать. Тем не менее после того, как мои собственные догадки подтвердили и разжевали, я сильнее прониклась ее горем.

– Чего ты хочешь от меня? – Я посмотрела на нее с вызовом. – Доверия? Его не будет. Прощения? Не дождешься.

– Хочу, чтобы ты позволила помочь тебе.

– Серьезно? – Из меня вырвался едкий и болезненный смешок. – Ты достаточно сделала, когда я была не в состоянии издать и звука, когда я была слаба. Сейчас все иначе, и я клянусь, если все твои слова окажутся ловушкой, ты станешь первой в списке тех, кому я буду мстить.

Бэйли продолжала стоять на своем, не унималась и старалась мне доказать, что все изменилось.

– Ты давно отреклась от светлого мира. Пойми, если бы в твоей жизни не произошли все эти вещи, ты была бы солидарна со старой версией меня. Дай мне шанс объясниться.

– Хорошо.

У меня не было выбора, я не могла просто сбежать, так как за Бэйли на диванчике все еще лежал тест, чудесным образом доказывающий, что во мне проявилась темная сторона.

Бэйли с облегчением выдохнула, подумав, что смогла расположить меня к себе.

– Как я уже говорила, мне удалось увидеть твою маму и немного последить за ней. Пока ты была здесь, она то пыталась забрать тебя, то настаивала на полном уничтожении из твоей памяти темного мира. Они стерли в пыль все, что ее наполняло. И если раньше они оправдывали подобное «излечением от тьмы», то сейчас стали просто забирать потенциальных безупречных, не дожидаясь контакта с темными, и превращать их в своих марионеток. Им стало плевать на прикрытие, они устали ждать того, что какой-нибудь темный или темная забредут к нам. Они забрали моего сына.

Она замолкла, и я увидела, как в ее глазах появились слезы. Сердце сжалось от отчаяния, которым наполнился каждый квадратный метр кабинета.

Бэйли была из тех женщин, которых называли несчастными из-за невозможности забеременеть. Когда она услышала свой диагноз, то, вероятно, почувствовала себя мертвой изнутри, так как в светлом мире нет для женщины ничего важнее детей. Ее успешная карьера вряд ли могла принести утешение, ведь для общества она оставалась будто меченой, поврежденной.

– Когда я после множества терапий все же забеременела, чуть не сошла с ума от радости. Мы с мужем пылинки сдували с сына, когда он родился. Как только он пошел в детский сад, я вернулась к работе, так как была ценным сотрудником и знала много тайн. Я не думала, что однажды моя работа может погубить его.

Теперь она плакала. Тихо, прикрывая иногда рот ладонью, чтобы случайно не издать слишком громкий всхлип.

– Они узнали, что он безупречный, и заставили привести его под предлогом обычного обследования. Он еще школьник, но они уже изменили его, исковеркали его полное любви сердце. Каждый день он говорит о том, как хочет уничтожить мир темных, а я даже не могу помочь ему. Я должна… должна поддерживать то, что они сделали с ним. Должна способствовать тому, чтобы других так же уничтожали.

Порыв помочь ей был искренним: я протянула руку и крепко сжала ее ладонь. Такой страх невозможно сыграть, такую боль невозможно подделать. Она сожалела, она боялась за своего ребенка, а в этом мы были с ней похожи. Нас объединили материнские чувства, и я захотела поверить в ее искренность.

Если бы в моем сердце было укромное место для еще одной порции боли, которую я должна буду сдерживать, я бы позволила себе сочувствие к этой женщине.

– Из-за того, что в их схеме теперь задействован мой сын, они перестали раскрывать мне все планы. Теперь из-за этого я не могу помочь как следует или передать вам нужную информацию, чтобы вы как-то повлияли на темный мир. Аврора, я знаю, что твой темный высокого положения, но не могу ничего вам предложить, чтобы он воспользовался этим и помог предотвратить катастрофу.

– Ты сказала достаточно. Теперь хотя бы понятно, что наше правительство решило усилить ненависть. И раз не нашлось доказательств того, что темные зло, они пришли к такому методу.

Времени становилось меньше. Возможно, к активным действиям их подтолкнуло то, что среди светлых была девушка высокопоставленного темного. Возможно, они стали быстрее готовиться к своему плану, чтобы воспользоваться запретной любовью, которую не удалось искоренить препаратами.

– Они думают, что я беременна от темного? – прямо спросила я.

– Не знаю, Аврора. Правда. Они не стали за тобой следить с помощью жучка, но должны были найти другой метод. И направили тебя ко мне наверняка не просто так.

Метод был. После вылазки темных в светлый мир они организовали дежурство на границе. Скорее всего, подобные патрули были всегда, когда ожидался очередной контакт светлых и темных.

Я размышляла о том, почему первый раз загадочные светлые, видящие ночью, объявились именно тогда, когда темные проникли в здание церемоний. Если сработала все же какая-то тайная сигнализация, почему же тогда не проверили чашу? Почему все благополучно разрешилось? Правительство явно знало о моей связи с Амелией и Волкером.

Скорее всего, это был очередной ход, чтобы мы с Брайеном думали, будто ситуация под нашим контролем. Но знали ли они, для чего мы так рисковали? Оставалось надеяться, что с Амелией все хорошо.

Но я не стала говорить Бэйли о таинственном помощнике, чтобы не подвергать его риску.

– В любом случае я беременна от Дэйва, – твердо сказала я.

Сквозь пелену слез в глазах Бэйли прочитался вопрос.

– Дэйв не знает о том, что я сбегала. Иногда я тайно давала ему снотворное, чтобы у меня был шанс улизнуть. Иногда приходилось спать с ним, чтобы он не думал, что что-то не так. И с мужем я никогда не предохранялась, а с темным всегда. У них это очень развито.

Я поделилась интимными подробностями, чтобы Бэйли поверила в ложь, которой были пропитаны остальные слова. Она удивилась моей откровенности и действительно посчитала, будто с мужем у нас была интимная жизнь. На сердце стало чуть легче из-за того, что мне удалось одного человека, приближенного к тайнам, убедить в непричастности Дэйва.

– Беременность в принципе должна была сбить их планы. Надеюсь, у них хватит совести не вредить тебе, когда ты в таком положении.

Я сомневалась, но отчаянно делала ставки на это. Нам нужно было, чтобы правительство светлых бездействовало, пока Брайен не доберется до цели.

– В их базе есть Джой, твоя подруга.

Я чуть не закричала вслух «нет». Мы говорили о том, что Джой безупречная, я волновалась за нее и надеялась, что, несмотря на связь со мной, конфликты темных и светлых никогда не коснутся ее. Но сейчас масштабы катастрофы стали серьезнее.

– Она пока что точно не входит в их планы из-за беременности. Но ты должна за ней присматривать, потому что в любой момент после родов ее могут… изменить. Надеюсь, такую же отсрочку дадут и тебе.

Меня уже не так волновала моя судьба, как судьба Джой. До родов осталось немного, потом она станет лакомым кусочком для цепких лап правительства. И дружба со мной могла ей навредить.

Она точно не заслуживала того, чтобы ее искренний внутренний свет потушили.

Я держала себя в руках из последних сил. Не плакала, не проявляла эмоций, хотя внутри все гремело от ужаса. То, что рассказала Бэйли, походило на сумасшествие. Я не сомневалась, что мой мир не отличался от темного, но для меня стало неожиданностью, что теперь безупречных светлых отлавливают, как паразитов, даже не стараясь придумать оправдание.

Нами слишком долго и много играли.

– И присмотрись к своему брату, – добавила Бэйли.

– Алекс?! Он не…

– Может. Раз ты не безупречная, таким мог родиться твой брат. Никаких особых способов зачать безупречных пока что не придумали, поэтому полагаются только на случай.

Мой брат был очень добрым, но он мог испытывать негативные эмоции, например, злость, когда я заставляла его сидеть спокойно и не пытаться достучаться до истины. Но и Джой злилась, когда, например, мы с Дэйвом ругались.

– Безупречные не должны злиться, – сказала я.

– Они могут показывать эмоции из желания спасти. Злость по пустякам или если как-то нечаянно навредили им, как бывает у нас, допустим, им не свойственна.

Мне надо было уйти. Надо было срочно оказаться рядом со своей семьей.

С этими мыслями я попятилась в сторону двери.

– Аврора, только не надо сейчас кидаться в крайности.

Она права. Я замерла, но ноги были готовы к побегу. Они не дрожали, а горели от силы, которая их наполняла.

– Я хочу помочь тебе, так как чувствую свою вину. У меня нет возможности спасти тебя, но я могу хотя бы обеспечить еще одно прикрытие.

– Это не значит, что мы в хороших отношениях, – процедила я.

Она подкупила меня историей с сыном, но я все равно не готова была довериться ей полностью. Хотя Бэйли и оставалась моей единственной надеждой, моим единственным возможным путем решения проблемы.

– Понимаю. Мне будет достаточно того, что ты позволишь мне помочь вам разобраться с происходящим. Я не хочу, чтобы это дерьмо продолжалось, – Бэйли выругалась, из-за чего я удивленно вскинула брови. Она слегка улыбнулась и пожала плечами.

Возможно, у нас с ней все-таки получится сработаться.

Ночью Брайен забрал меня и повел в подвал, так как Ребекка позвала нас обоих на разговор.

– В итоге вы с ней переделали тот тест?

Я рассказала Брайену во всех деталях о сегодняшнем дне. Не упустила даже каплю собственных чувств и эмоций. Он внимательно и чутко все выслушал и явно нервничал, но все равно старался успокоить и поддержать меня. Как никто другой, он понимал, что мы в ловушке, должны действовать аккуратно, но не пропадать с радаров.

– Да. Надеюсь, это поможет.

– Я бы хотел забрать тебя и спрятать. Ты не представляешь, как я переживаю, – устало произнес Брайен.

– Представляю. – Я крепче сжала его руку. Каждый раз, когда он уходил на очередные уроки и тренировки, мое сердце начинало болеть. Не от тоски, она больше не убивала меня, я перестала зацикливаться на ней. Дело было только в страхе, что с Брайеном могут что-то сделать. – Но мы не можем.

Я не могла просто сбежать в темный мир, бросить близких, подставиться. Мы обязаны делать вид, будто не боимся и думаем, что у нас все под контролем. Но мы знали, что опасность рядом, она дышала нам в затылки, и каждый день мы рисковали собственными жизнями ради права быть свободными и любить.

Никто из нас не знал, какой шаг сделает правительство светлого мира, если узнает, что именно я сбежала. И никто не мог представить, что предпримут в темном мире, если меня потребуют вернуть. Беременную.

Мы уже убедились, что связь между враждующими мирами куда крепче, чем всем внушалось. И пока что мы пользовались затишьем перед бурей.

– Ладно. – Брайен выдохнул. – Тебе нельзя нервничать. Лучше сиди дома и в случае чего попроси Дэйва о помощи. Он поможет сбежать ко мне.

О договоренности своего законного мужа и абсолютно не законного парня я знала. Мне нравилось то, что они стали лучше ладить и даже полностью доверились друг другу.

– С тобой мне всегда спокойно, – проворковала я, чмокнув Брайена в щеку.

– Потому что в этот момент я не спокоен, – съехидничал он, из-за чего получил шуточный удар в ребра. – Я не жалуюсь, все-таки…