– Дед, ты аккуратней. Ой! Я не могу даже представить себе, что с ними будет, когда ты им скажешь, – громко всхлипывая, произнесла бабушка.

– Идите, – сказал фельдшер деду, – я посмотрю за ней.

Дед подошел к сумке и взял листочек с номерами телефонов невестки, внука, внучки и сына… А сын сейчас лежит бездыханный на полу, он больше никогда не позвонит, не сможет посмотреть с ним футбол по телевизору, не поможет посадить картошку и прополоть грядки на участке, больше никогда не сможет с ним поговорить о политике. А самое страшное, что старик больше никогда не увидит его улыбку и глаза, полные счастья. Слезы сами потекли по щекам старика. Он сел на лавочку в прихожей и тихо зарыдал, чтоб не слышала жена: «За что мне такое? Родители не должны переживать своих детей, это не по-человечески и вообще идет наперекор законам природы». Но как у каждой вещи есть свой срок годности, так и у каждого человека есть свой предел…

Глава 5

– А вот и ваша квартира, – сказала Таня молодой паре, открывая тяжелую железную дверь.

«Странноватые покупатели. Вместо того чтобы резать салатики, они тридцать первого декабря помчались через весь город по пробкам смотреть квартиру. Видимо, чокнутый олигарх решил сделать новогодний сюрприз своей содержанке», – так окрестила Татьяна чудаковатого мужчину. Другого объяснения она придумать не могла.

«Олигарху» на вид было лет тридцать пять. Это был статный, серьезный, видный мужчина, одетый аккуратно и со вкусом, что внушало доверие. А вот его молоденькая «мадам» Татьяне сразу не понравилась. Такой тип женщин она на дух не переносила. Лет двадцать пять, высокая блондинка в пушистой шубке, не греющей в мороз, в вычурных сапожках на высоких каблуках, дурацкий клатч под мышкой… Сантиметровый слой косметики, бюст непропорционально большой для такой хрупкой фигурки – спасибо пластическим хирургам. «При такой красоте мозги не нужны», – подумала Татьяна. Она была уверена, что именно по капризу этой крашеной фифы ей пришлось бросить семью в новогодний вечер.

Квартира была, как говорится, что надо: и планировка, и расположение. Район хоть и оживленный, но окна выходили во двор. Пара вошла в помещение, огляделась по сторонам. По их глазам было видно, что оба довольны. «Это будет быстро», – успокаивала себя Таня. Но пара не торопилась, и Татьяне пришлось потратить минут сорок, расхаживая по пустым комнатам и отвечая на вопросы.

«Олигарху» хотелось знать все до мелочей: от толщины стен до биографии соседей. «Силиконовая красотка» только хлопала накладными кукольными ресницами. Татьяна любезно улыбалась, но сама была как на иголках.

– Вы не будете против, если мы еще раз сами обойдем квартиру? – поинтересовался «олигарх».

– Да что вы, нет, конечно! – ответила Таня, старясь все так же мило улыбаться. «Только побыстрее…» – подумала она про себя.

Парочка неспешно направилась еще раз осмотреть проходную комнату. Таня слышала, как блондинка щебетала: она уже придумала, где будет стоять мебель, какого цвета будут обои, в каком стиле можно оформить ванную комнату. Она аж взвизгивала от радости – видимо, мужчина покорно соглашался со всеми ее идеями и ему очень хотелось ей угодить.

Татьяну эта болтовня за стеной выводила из себя. Чтобы успокоиться, она подошла к окну и засмотрелась на огни мегаполиса. Погода была безветренная, снег падал тихо, аккуратно ложась на землю. Люди спешили по своим делам. Одна парочка шла в гости, с тортом и цветами, другая играла со своими детьми в снежки, по проезжей части проезжали машины. Вдруг Татьяна почувствовала странное ощущение в области груди, будто кто-то резко вонзил ей нож в сердце и безжалостно повернул его там. Таня схватилась за сердце и присела на пол. Ей стало тяжело дышать, в горле будто застрял комок. «Надо позвать на помощь эту странную парочку, они же в соседней комнате, должны же услышать», – подумала она и попыталась крикнуть.

К ее удивлению, крика не получилось. Она попыталась еще раз, собрав все силы, но вышел лишь сдавленный хрип.

«Что это? Что за…? Это все? Конец?» – промелькнуло в ее голове в ту же секунду.

Татьяна не представляла, что тут, в чужой квартире, с чужими людьми, закончится ее жизнь. Как и большинство людей, она, конечно, думала о том, что когда-нибудь ее не станет, но представляла это иначе. Она думала, что это будет еще не скоро, лет через тридцать, а то и больше, дома, в теплой кровати, в окружении детей и внуков, а может, и правнуков… Но никак не здесь, не сейчас!

Но вскоре боль утихла, дыхание потихоньку восстановилось, и стало легче дышать, будто кто-то вынул тот самый нож из груди. Опершись о широкий мраморный подоконник, она поднялась и некоторое время постояла, прислонившись лбом к холодному оконному стеклу. Она с ужасом вспомнила страшные истории о внезапных смертях от сердечного приступа, который может настигнуть в любой момент и в любом месте. «Надо бы сходить к врачу, провериться», – подумала она.

Чтобы отогнать неприятные мысли, Татьяна решила посмотреть, что с ее машиной, припаркованной под окнами во дворе. Увидев свою «красотку», Таня заметила небольшое темное пятно около нее. «А это еще что?» – удивилась Таня.

Пятно обошло машину и побежало в сторону дороги. В лучах дорожного фонаря бесформенное пятно превратилось в фигурку маленького мальчика. Он направился к шоссе и сел на лавочку автобусной остановки.

«И чего он хотел от моей машины?» – подумала она, как вдруг зазвонил телефон. Таня достала из кармана мобильник, посмотрела на экран, там высветилось слово «Дача». «Сашка, наверное, – подумала Татьяна. – А эти чокнутые все еще никак не налюбуются квартирой!»

– Алло! Да!.. Могу… Что такое?.. Что?.. Не поняла… ЧТО?.. КАК???

Татьяна тихо опустилась на пол и беззвучно зарыдала.

* * *

– Денис, смотри, эта телка тоже на тебя запала, – прошептал Денису на ухо друг Миша. – Она уже готова, только пальцем поманить осталось. И как ты это делаешь? На тебя все заглядываются.

Денис уже давно привык к тому, что с ним хотят познакомиться, а то и ночь провести почти все девушки в клубе. Ему доставляло удовольствие ловить на себе восторженные взгляды и делать вид, что ему это совершенно не интересно. Он был избалован женским вниманием, даже самые недоступные девушки сами хотели с ним познакомиться, а самые дорогие проститутки согласны были ради ночи с ним даже отказаться от своего гонорара. Денису это, разумеется, льстило. Однако он не был донжуаном, и если уж влюблялся, то считал, что всерьез и надолго: месяца на два-три. Только вот незадача: если вдруг он влюблялся, то его шарм куда-то улетучивался, он становился похожим на робкого, застенчивого подростка с мокрыми от волнения ладошками. Девушкам его круга нравилась уверенность на грани хамства, и влюбленный Денис непременно получал от ворот поворот от своего предмета обожания. Но неразделенная влюбленность не мешала ему заводить мимолетные романы, обожая прекрасную даму на почтительном расстоянии. Впрочем, сейчас девушки его не интересовали.

– Ребята, что делать с Олегом? – спросил он у приятелей.

– С ним надо что-то делать?

– Не понял… Он нас игнорирует, а мы должны тут думать?

– Ребят, у него горе, отец умер, – попытался перекричать музыку Денис. – Надо бы заехать к нему, ну или хотя бы позвонить, пособолезновать.

– А зачем? Папаню его не воскресить уже…

– Как зачем? Вы что, не понимаете?! – возмутился Денис.

– Надо мыслить позитивно, – проговорил нараспев Сева, душа компании. Он уже слегка выпил, и в его глазах играло шальное веселье. – И вообще мы тебе рекомендуем подальше держаться от людей с проблемами, а то сам заразишься негативом.

– Пацаны, ну нельзя же так, это же бесчеловечно! – голос Дениса звучал не особо уверенно.

– Короче, мы идем за выпивоном, тебе взять чего?

– Ну да… Виски с колой… – растерялся Денис.

– Хорошо, зануда ты наш. Сам не грузись и нас не грузи, понял? – Каждый из друзей похлопал его по плечу, они рассмеялись и направились к бармену за напитками.

Денис остался стоять и смотреть на счастливых людей вокруг, которые отрывались на танцполе, толкались у барной стойки. Девушки хохотали, запрокидывая голову, но за грохотом музыки переливов смеха не было слышно.

Вдруг Денису показалось, что они не смеются, а скалятся, сотрясаясь в конвульсиях. Слишком уж искусственным, нарочитым было это клубное веселье. Здесь было принято делать хорошую мину даже при самой плохой игре: «Посмотрите на меня, у меня все отлично, я излучаю позитив!» А кто не может лучиться позитивом, тихо и в одиночестве у себя дома или на обшарпанных кухнях друзей-лузеров переживает свалившиеся на них проблемы. А вообще… Кто его знает? Может быть, все наоборот, и все эти понарошку радостные и бодрые люди сами несчастливы и бегут сюда, чтоб забыться, отвлечься хотя бы от ежедневной рутины?

«И чего я парюсь? У меня же все хорошо! Вот ведь потянуло философствовать, – сказал себе Денис. – Надо выкинуть эту дурь из головы. Это же чужие проблемы, на кой они мне?»

Вдруг диджей поставил известную песню восьмидесятых годов «Все, что в жизни есть у меня», и на танцполе оживились, и даже те, кто стоял у бара, начали приплясывать.

«Вот если бы родители сейчас были тут, тоже, наверное, начали бы танцевать», – подумал Денис. Хотя во времена его родителей танцы были совсем другими, смешными и старомодными. Не было у них нынешнего драйва.

Некоторые девушки в коротких юбках полезли на барную стойку и на столы и в надежде хоть как-то обратить на себя внимание стали приплясывать. Эти провинциалки, приехавшие в столицу из своих серых депрессивных городков (пять домов, две улицы!), гордо называли себя «хищницами» и даже не догадывались, как смешно они выглядят со стороны. Высокими притязаниями они не отличались: им надо было только, чтобы приглянувшийся москвич угостил коктейлем или купил кофточку в бутике, о чем не стыдно будет упомянуть в разговоре с подружками. Самые отчаявшиеся и на такое не замахивались: только бы просто переночевать, чтобы не ехать в общагу или на снятую в складчину убогую квартирку. Они были в принципе неплохие девчонки, по-деревенски заботливые: и завтрак смогут приготовить, и рубашки погладить. Только кто это ценил там, у них дома?

– О-о-о-о! Дешевки в раж вошли, пучок по 100 рублей. Дениска, привет! Выбираешь себе телочку на сегодня?

Повернувшись, Денис увидел Алину, ту самую, а точнее, ту единственную, самую красивую девушку, что не чета «хищницам в лаптях». Ее рыжие блестящие волосы как медное облако ложились на хрупкие плечи, изумрудные глаза были настолько завораживающими, что, глядя в них, можно было потерять дар речи. А фигура! Она была настолько идеальной, что складывалось впечатление, будто сам Агесандр с Родоса изваял ее из белого мрамора. И, как и полагается мраморной статуе, она была холодной и недоступной. Именно эта отстраненность и действовала на Дениса гипнотически. Снова отнимался язык, снова потели ладони.