Мадам Поммери. Первая леди шампанского брют (страница 5)
– На данный момент да, – отвечает он. – Французская экономика сейчас в плачевном состоянии из-за всех этих грандиозных затей Наполеона. Основательная переделка Парижа. Железные дороги по всей стране. Расширение сети почт и телеграфа. Суэцкий канал. Слишком много всего, слишком быстро. – В складках его шеи появились капельки пота. – Я не могу рассчитывать, что вы, женщина, поймете такие вещи. – Вольф садится рядом со мной. – Но вы должны мне доверять.
– Доверие не оплачивает счета, месье.
Он берет мою руку в перчатке.
– Мне мучительно тяжело сообщать вам такую ужасную весть, тем более что вы выглядите сегодня ослепительно. Вот почему я ждал так долго и не говорил с вами о ваших финансах. Мне требовалось время на улучшение ситуации. – Он наклоняется, чтобы поцеловать мне руку, но я отдергиваю ее.
Он выпрямляется и сообщает другие неприятные новости.
– Закладная на ваше здание просрочена. Луи планировал продать здание, когда вы переедете в Шиньи.
В моем животе вспыхивает огонь. Я в ярости, что Луи не поделился этим со мной.
– Вам требуется, чтобы я объяснил вам все яснее? – медленнее и отчетливей спрашивает Вольф.
– Вы объяснили достаточно ясно. Я осталась без средств.
Он кивает двойным подбородком.
– Я вижу единственный выход – я выкупаю долю Грено, и мы вместе занимаемся компанией.
– Вы хотите стать моим партнером?
– Я подумал, что это ближе к жизни, чем бумаги, гроссбухи и подсчет денег. – Он затягивает узел на галстуке. – И вы выиграете, если у вас будет партнер, а вы сами будете растить Луизу.
При моей ситуации с финансами глупо не принять такое предложение. Но я уже сделала выбор.
– Я решила заняться виноделием. – От этой безумной мысли у меня все сжимается внутри.
– Виноделием? Мне это подходит еще больше. – Он сжимает кончики пальцев. – Как жалко, что женщина не может заниматься бизнесом.
– Если она не вдова. – Я цитирую мадам Клико. – Вдова может владеть бизнесом, заключать контракты, выступать в суде и платить налоги.
– Мадам, вы не должны пока что доверять своим суждениям. – Он гримасничает. – Вы только что пережили шок. И вы уже немолодая женщина. – Наклонив набок голову, он оценивает меня взглядом словно павлин.
У меня горят щеки.
– Неприлично обсуждать возраст дамы.
– Я всего лишь говорю правду, – возражает он и щурится, любуясь отполированными ногтями. – Если вы хотите заниматься бизнесом, вам нужен молодой партнер, который будет вести за вас дела.
Я выставляю свою затянутую в перчатку ладонь.
– Месье Вольф, пожалуйста, я хочу сейчас взять мою бухгалтерскую книгу.
– Мадам, подумайте о моем предложении. Луи сможет продолжать учебу. Вы и ваша дочь будете всем обеспечены. Иначе вы окажетесь одна в деле, в котором ничего не понимаете.
– Я справлюсь.
– Мое предложение остается в силе, мадам. Подумайте хорошенько, и я уверен, что вы поймете все преимущества. – Он напряженно улыбается и протягивает бухгалтерскую книгу.
По дороге домой я останавливаюсь перед Реймсским собором и гляжу на моего Улыбающегося Ангела. Его милый облик вселяет в меня спокойную уверенность. Я чувствую ее в душе.
* * *
Я прошу Анри Васнье отвезти нас с Луизой в Шиньи, чтобы проверить дом. Дело в том, что мне не хочется приезжать туда одной. Еще я хочу поговорить с парнем о моем решении. Я указываю, какую дорогу выбрать. Мы едем среди холмов и виноградников Шампани. Луиза сидит между нами и играет с Феликсом.
Васнье нахлобучивает котелок поплотнее, руки крепко держат вожжи. Я не сообразила сказать ему, чтобы он надел рабочую одежду перед трехчасовой поездкой по проселкам. Его воскресный костюм придется потом основательно чистить.
– Вы отправили все заказы на вино? – спрашиваю я.
– Да, мадам, но приходят новые. – Он глядит вперед на дорогу; так как серьезно относится к моему поручению, как и ко всему, что делает.
– Я решила оставить винодельню, – сообщаю я. – По-моему, там есть потенциал, да с ней и легче управляться, чем с шерстью.
Он хмурится, и его брови сходятся на переносице.
– Что такое? – спрашиваю я. – Там какая-то проблема, которую я не учитываю?
– Не обижайтесь, мадам, но всякое производство – обременительная вещь, даже когда вы разбираетесь в нем.
– Вполне справедливо, но я могу научиться всему, а вы уже знаете, что к чему.
Он поджимает губы, и я чувствую, что он колеблется.
– А-а, у вас уже есть другая работа. Конечно же, наверняка уже есть. – Я отвожу взгляд в сторону.
– Месье Вольф любезно предложил мне должность, – говорит он.
– Уж конечно, – фыркаю я.
– Но дело не в этом. – Он качает головой. – Ваш супруг был виноделом. Я был всего лишь подмастерьем и вел бухгалтерию. Но когда вино готово, вам будет нужно его продать, а Грено уехал.
– Это не такая трудная задача, не море выпить.
Он смеется и приглаживает указательным пальцем вандейковские усы, которые придают ему, в его двадцать пять лет, более зрелый и солидный вид.
Широкие копыта Красавчика цокают по мощеной кирпичом дороге, вдоль которой стоят дома Эперне. Моя самая любимая на свете улица. И все же мы едем не туда.
– Ой, нет, мы уже едем не туда. Должно быть, я не заметила поворот на Шиньи.
– Не беспокойтесь, мадам. Сейчас вернемся. – Он поворачивает Красавчика.
– Просто не знаю, как это я ухитрилась пропустить поворот. – Мои пальцы в перчатке прижимаются ко лбу, я закрываю глаза. За последние месяцы все так переменилось, что я даже не могу найти мой дом. А еще собираюсь начинать новое дело.
Он деликатно молчит, потом негромко кашляет.
– Какие потрясающие особняки. Кто в них живет?
– Да, они впечатляют, правда? – Я прихожу в себя. – Это дома шампанского, в них живут семьи и принимают клиентов. Перрье-Жуэ, Мумм, Моэт и Бойзель.
Высокие железные ограды, за ними мраморные особняки. Служанки метут дорожки, лакеи вычищают породистых лошадей, кучера моют кареты, садовники подравнивают зеленую изгородь. Я представляю себе, как хозяева и их гости садятся за обед из пяти блюд с белой спаржей, трюфелями и куропатками и запивают деликатесы лучшим кюве.
– Вы любите шампанское? – спрашиваю я Васнье.
– Я пил только креман[3] на свадьбе кузена. Шампанское на вкус другое?
– Как будто пьешь золото. – При воспоминании о шампанском у меня зудит нёбо. – Шампанское, которое подают за этими мраморными стенами, играет на языке. Когда глотаешь его, оно щекочет пищевод и насыщает все тело счастьем. – Тут меня озаряет. – О-о, вот наш поворот.
Луиза теребит длинные уши Феликса, а они шевелятся, прислушиваясь к звукам, даже когда у кота закрыты глаза.
Васнье глядит на них.
– Я никогда еще не видел такого кота. Как вы его называете, мадемуазель?
– Феликс – матагот. – Луиза поднимает кота за передние лапы, его долговязое тело болтается в воздухе.
Васнье хмыкает и хмурит брови.
– Как известно, матаготы – опасные существа, убийцы. Вам надо избавиться от него.
– Феликс – подарок от нашей подруги, – говорю я, вспомнив про мадам Клико.
– Подруги или врага? – Васнье встряхивает вожжи.
– Во всяком случае, он хорошо ловит мышей. – Я нервно смеюсь.
– Впереди черные тучи, – говорит он. – Долго мы пробудем в Шиньи?
– Нет, недолго. Мне просто нужно проверить, все ли в порядке.
* * *
Светлые рощи и густые леса окружают обширные виноградники Шампани. Красавчик переезжает через подгнивший деревянный мост, отчаянно нуждающийся в починке. Его копыта стучат по неровной дороге, которую нужно выровнять и засыпать гравием, если я не хочу, чтобы дорога превратилась в реку при первом же дожде. Кабриолет попадает колесом в яму, и Красавчик испуганно пятится и ржет. Луиза кричит; я прижимаю ее и Феликса к груди. Мне кажется, что у нас сломалось колесо. Но Васнье не теряет хладнокровия и хлопает Красавчика по крупу. Вскоре мерин уже карабкается с нашим кабриолетом на холм.
Сквозь кроны буков я вижу наш дом.
– Походит на шале, – говорит Васнье. – Высокие, крутые крыши, французские двери.
– Луи предоставил мне заниматься дизайном. – От бука отломился большой сук и разбил окно столовой. Луи моментально починил бы его, а теперь мне придется заниматься этим самой.
У меня сжимается сердце, когда Васнье останавливает кабриолет; в душе борются счастье и печаль. Я еще не была здесь без Луи. Невольно останавливаюсь и думаю: первый раз без Луи. Слишком много сердечной боли.
Васнье снимает с кабриолета Луизу и Феликса в корзинке. Я делаю несколько шагов к двойным ореховым дверям, вставляю ключ в замочную скважину, и дверь со скрипом открывается.
Луиза бежит мимо меня с Феликсом в руках.
– Папá, папá, ты где? – Она вбегает в большую прихожую и заглядывает в каждую дверь. Простодушный голосок терзает мне сердце.
– Луиза, иди сюда.
Она бежит ко мне; прелестная мордашка искажена горестной гримасой.
– Мамочка, где папá?
Справившись с эмоциями, я сажусь возле нее на корточки.
– Он на небесах, лапушка. Он в раю. – Я беру ее руки в свои и целую пухлые пальчики. – Ты ведь знаешь сама, правда?
– Но ведь папá называл раем Шиньи. – Она глядит по сторонам.
– Ах, mon ange, мой ангел. – Я беру в ладони ее личико. – Папá на небесах у Боженьки.
У нее выпячивается нижняя губа.
– Ты права, тут наш рай, и мы, если постараемся, можем почувствовать, что папочка рядом с нами.
Дочка наклоняет голову и размышляет над моими словами.