Джон Диксон Карр: Окно Иуды

Иностранная литература. Классика детектива

John Dickson Carr

THE JUDAS WINDOW

Copyright © The Estate of Clarice M. Carr, 1938

Published by arrangement with David Higham Associates Limited

and The Van Lear Agency LLC

All rights reserved

© К. В. Красник, перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательская Группа

„Азбука-Аттикус“», 2024

Издательство Иностранка®

Пролог
Что могло случиться

Субботним вечером, 4 января, молодой человек, который в скором времени собирался сыграть свадьбу, отправился в дом на Гросвенор-стрит, чтобы познакомиться с будущим тестем. В молодом человеке не было ничего примечательного, кроме, пожалуй, того, что он был немного богаче, чем большинство его сверстников. Джимми Ансвелл был высок, благодушен и белокур. Он принадлежал к тому типу легких на подъем людей, который всем по душе; злоба и зависть были ему неизвестны. Он увлекался (как мы с вами) чтением детективных историй. Иногда выпивал слишком много, иногда (как мы с вами) вел себя как последний дурак. Наконец, в качестве наследника имения покойной матери его можно было, без сомнений, причислить к достойным внимания холостякам.

Пожалуй, стоит держать в уме все эти подробности во время расследования дела об убийстве, получившем название «Раскрашенная стрела».

Вот события, которые привели к посещению дома номер двенадцать на Гросвенор-стрит. Во время рождественской вечеринки в Суссексе Ансвелл познакомился с Мэри Хьюм. Их любовная связь возникла внезапно и всерьез. Они обсуждали свадьбу уже через двенадцать часов после первой встречи, а к Новому году состоялась помолвка. Воспользовавшись случаем, кузен Ансвелла капитан Реджинальд, который познакомил влюбленных, потребовал за свои труды пятьдесят фунтов. Ансвелл выписал ему чек на сотню и в дальнейшем совершил еще не один безумный поступок в таком же роде. Мэри написала о помолвке отцу и получила от него в ответ искренние поздравления.

Что не могло не обнадежить влюбленных. Мистер Эйвори Хьюм, директор Банка столицы и округов и бывший управляющий отделением этого банка в Сент-Джеймсе, не был склонен относиться к подобным вопросам легкомысленно. Можно сказать, его характер состоял в равных долях из прямоты и подозрительности, которые он неизменно проявлял с самого начала своей карьеры в небольшом фабричном северном городке. Поэтому, когда 4 января Джим Ансвелл оставил праздничную вечеринку и приехал по делам в Лондон, новоиспеченный жених решил не откладывая позвонить своему будущему тестю. Лишь одно обстоятельство оставило его в недоумении. Когда Мэри провожала его на девятичасовой поезд, он отметил необыкновенную бледность ее лица.

Джим Ансвелл размышлял об этом по пути на Гросвенор-стрит в начале седьмого вечера. Ему не пришлось звонить Эйвори Хьюму. Старик сам позвонил Джиму домой в середине дня и пригласил к себе. Хьюм был леденяще вежлив и формален, что, как смутно предполагал Ансвелл, должно было соответствовать обстоятельствам: «Учитывая все, что я слышал, полагаю, нам стоит уладить вопрос относительно моей дочери. Подойдет ли вам шесть часов вечера?»

«Я бы не назвал это приглашение дружелюбным», – подумал Ансвелл. Старик мог бы, по крайней мере, позвать его на ужин. Время было поздним, и его такси медленно продвигалось в сыром белом тумане. Ансвелл с удивлением вспоминал испуганное лицо Мэри. Черт возьми, Хьюм не мог быть настолько ужасен! А если он таким окажется, его послушный зять готов был популярно объяснить, куда конкретно этот мистер Хьюм может отправляться! Затем Ансвелл сказал себе, что все это чепуха. К чему так нервничать? В наши дни всякий, кто чувствует себя не в своей тарелке перед встречей с семьей невесты, рискует прослыть персонажем дурной комедии.

Однако то, что произошло дальше, комедией не назовешь.

Дом номер двенадцать по Гросвенор-стрит оказался точно таким, как предполагал Ансвелл: массивное строение из желтого песчаника с неуместными балкончиками. Типичный дворецкий провел его в типичный внушительный холл, заполненный тиканьем старинных напольных часов; стрелки показывали десять минут седьмого.

– Мое имя… э-э-э… Ансвелл. Мистер Хьюм меня ожидает.

– Да, сэр. Могу я взять вашу шляпу и пальто?

В этот момент, совершенно случайно, Джим обронил свою шляпу. Котелок покатился через весь холл на другую сторону. Ансвелл почувствовал, как краснеет его шея под воротничком, когда увидел себя со стороны: неуклюжий чурбан, стоящий в окружении благочинной мебели, пока невозмутимый дворецкий идет за его шляпой. Он сказал первое, что пришло на ум:

– Пожалуй, я останусь в пальто. – Выпалив эту идиотскую фразу, он добавил почти грубо: – Проводите меня к мистеру Хьюму.

– Да, сэр. Следуйте за мной.

Ансвелла проводили в комнату в задней части дома. Когда они проходили мимо высокой лестницы в центре холла, он заметил, что кто-то смотрит на него сверху; ему показалось, что он разглядел приятное лицо женщины в очках. Должно быть, то была мисс Амелия Джордан, экономка; о ней упоминала Мэри. Интересно, подумал Ансвелл, будет ли участвовать в смотринах и брат старика, доктор Спенсер Хьюм.

– …К вам, сэр, – произнес дворецкий, открывая дверь высокой комнаты, обставленной наподобие конторы, если не считать крупного буфета у стены.

В центре помещения на современном столе с плоской столешницей горела современная настольная лампа. Два окна, закрытые железными ставнями, еще больше наводили на мысли о конторе (или банковском сейфе). В прошлом веке помещение представляло собой просторную, несколько прохладную гостиную, теперь же золотые обои были заменены на черные, а в интерьер добавлена парочка неудобных кресел. В стене напротив двери располагался камин из белого мрамора, демонстративно лишенный всякого декора. Единственное украшение, которому позволили остаться в комнате, висело над камином: три стрелы, образующие треугольник; каждая окрашена в свой цвет, на каждой вырезана дата. Оперение стрел высохло и пожухло. В центре треугольника была бронзовая табличка или медальон.

Отец Мэри поднялся из-за стола; его лицо блестело от света лампы. Похоже, он только что закрыл шахматную доску и сложил фигуры в ящичек, который сейчас отодвинул от себя. Эйвори Хьюм был плотным энергичным мужчиной среднего роста, весьма бодрым для своих шестидесяти лет, с тяжелым взглядом. Остатки пепельных волос аккуратно покрывали большой череп. На нем был надет серый твидовый костюм с высоким старомодным воротничком и косо сидящим галстуком. Поначалу Ансвеллу не понравилось выражение его несколько выпуклых глаз, но вскоре он изменил свое мнение.

– Можешь идти, Дайер, – обратился Хьюм к дворецкому. – Подгони машину для мисс Джордан. – Его голос ничего не выражал. Во взгляде, брошенном на гостя, не было ни враждебности, ни радушия; он был таким же невыразительным, как голос. – Пожалуйста, садитесь. Мне кажется, нам о многом стоит поговорить.

Хьюм подождал, пока закроется дверь, затем опустился в кресло за столом и принялся изучать свои руки. У него были толстые пальцы с ровными, ухоженными ногтями. Внезапно он произнес:

– Вижу, вы разглядываете мои трофеи.

Ансвелл снова покраснел и, ощущая странное напряжение, отвел глаза от треугольника за спиной хозяина. Нижняя стрела, заметил он, была выкрашена в пыльный желто-коричневый цвет; на ней была указана дата: «1934».

– Вы увлекаетесь стрельбой из лука, сэр?

– В детстве на севере мы стреляли из сорокафунтового лука, как здесь мальчишки играют в крикет и футбол. В этих краях, как выяснилось, стрельба из лука относится к числу модных развлечений. – Эйвори Хьюм умолк, казалось, он тщательно обдумывает каждую свою фразу, рассматривая ее со всех сторон, как люди рассматривают убранство дома; затем он продолжил своим скучным голосом: – Я состою в Королевском обществе лучников и в Обществе кентских лесничих. Эти стрелы – трофеи с их ежегодного состязания. Тот, кто первым попадет в золото…

– В золото? – переспросил гость, заподозрив в этих словах какой-то намек.

– Центр мишени. Первый попавший в золото становится Хозяином Леса на весь следующий год. За последние двенадцать лет я победил три раза. Стрелы по-прежнему остры – ими запросто можно убить человека.

Ансвелл подавил желание вскинуть на говорившего удивленный взгляд.

– Весьма полезно, – сказал он. – Но послушайте, сэр, что вы имеете в виду? Я пришел сюда не для того, чтобы красть ложки или совершить убийство, разве что это будет абсолютно необходимо. Дело в том, что я хочу жениться на мисс Хьюм и… ну, в общем… Как насчет этого?

– Весьма благородно с вашей стороны, – ответил Хьюм, впервые улыбнувшись. – Могу я предложить вам виски с содовой?

– Спасибо, сэр, – с облегчением сказал гость.

Хьюм поднялся и подошел к буфету. Открыв графин, он разлил виски по двум стаканам, сильно разбавил напиток содовой и вернулся к столу.

– Позвольте пожелать вам всяческих успехов, – произнес он. Выражение его лица слегка переменилось. – Мистер Джеймс Кеплон Ансвелл. – Он произнес это имя, не сводя со своего гостя пристального взгляда. – Буду с вами откровенен. Эта свадьба была бы выгодна для обеих сторон. Как вам известно, я уже дал свое согласие. У меня нет никаких возражений… – (Ансвелл пробубнил что-то неразборчивое в свой стакан.) – Я имел честь быть знакомым с покойной леди Ансвелл, и мне прекрасно известно, что финансовое состояние вашей семьи не пустой звук. Поэтому я собираюсь сказать вам… Молодой человек, что с вами? Вы сошли с ума?

Ансвелл увидел, как рука хозяина, державшая стакан, замерла на полпути ко рту, а на лице появилось выражение сильного испуга. Зрение Ансвелла помутилось, он почувствовал сильное жжение в горле, которое затем распространилось вдоль плеч и вверх, к вискам. Голова закружилась, картина утратила четкие очертания. Стол бросился на него, и Ансвелл понял, что заваливается вперед. В его голове, прежде чем он потерял сознание, возникла безумная догадка о том, что напиток был отравлен; однако ее быстро заглушил невыносимый шум в ушах.

Впрочем, ход его мыслей не прервался окончательно, даже несмотря на боль. «Напиток был отравлен» – эти слова продолжали вертеться в сознании, словно возвращаясь вместе с ним к жизни. Джеймс Ансвелл выпрямился, чувствуя твердую спинку кресла; его голова будто поднималась к потолку длинными спиральными витками. Он поборол подступающую тошноту, что удалось далеко не сразу, и наконец разлепил глаза, быстро заморгав под ярким светом настольной лампы.

Мгновение паники сменилось неотчетливым пониманием, где именно он находится. Затем в одно мгновение все встало на свои места. Хьюм давал ему свое благословение, когда он потерял сознание. Похоже, хозяин дома подмешал что-то в его виски. Но это не имело никакого смысла. Зачем Хьюму отравлять его напиток? И где, во имя всего святого, Хьюм находился сейчас?

Внезапно почувствовав настойчивую потребность немедленно отыскать хозяина дома, Ансвелл заставил себя подняться на ноги. Голова разрывалась на части; во рту, полном слюны, оставался сильный привкус мяты. Он придет в норму, как только с кем-нибудь поговорит. Ансвелл чувствовал себя так, будто опоздал на поезд или увидел хвост процессии, в которой должен был принимать участие, исчезающий в конце улицы за углом. Что произошло и сколько он пробыл в отключке? Пальто было по-прежнему на нем, и Ансвелл стал неуклюже рыться в карманах в поисках часов. Когда он вошел в дом, было десять минут седьмого. Теперь стрелки его неправдоподобных часов показывали шесть тридцать.

Он схватился рукой за стол и уставился под ноги, пытаясь сфокусировать плавающий взгляд. В тот момент он заметил чью-то старомодную туфлю и несколько дюймов обтягивающего ногу носка. Ансвелл обошел вокруг стола, споткнувшись о чью-то ногу.