Кофе оказался крепким и чертовски вкусным. Алекс смаковал горячий напиток под пристальным взглядом Макнамары и кожей чувствовал, что она с подозрением изучает его. Впитывает всё до мельчайшей детали, словно прикидывая, не притворяется ли он шерифом ради того, чтобы всадить пулю ей в голову.

– Послушайте, Анастейша…

– Стэши, – перебила она резко. – Лучше так.

– Как скажете, Стэши. Так вот. Вы позвонили от имени падре Бланко, сказали, что он вытащил из воды тело Коннора Джонса. Уверены, что это Джонс?

Она фыркнула.

– Даже не сомневайтесь. Я частенько к нему заезжала – отличный был механик. Чинил Засранца.

– Засранца?

– Мой байк, – пояснила Макнамара.

Она неспешно отодвинула ширму, и Алекс увидел узкую койку, на которой лежал Макс Бланко, укрытый слишком тёплым для жаркого лета одеялом. Он дышал тяжело, прерывисто, и волосы прилипли к мокрому лбу.

– Он вылез на берег, а вскоре его начало лихорадить, – Макнамара плеснула на полотенце холодной воды, отёрла горящее лицо падре. – Для простуды жарковато. Боюсь, что в болоте была какая-то дрянь.

– Мы можем отвезти его в больницу.

– Исключено. Макс врачей не жалует, но, если всё зайдёт слишком далеко, отвезу сама.

Алекс хотел было возразить – едва ли падре мог сейчас сесть на мотоцикл, – но понял, что Макнамара, скорее всего, в таком случае просто позвонит кому-то знакомому, чтобы их забрали. Вряд ли журналистка местной газеты сидела на окраине Хэллгейта вообще без связей.

Отступать, впрочем, не хотелось. Падре Бланко слишком ценили в городе, чтобы бросать его здесь без медицинской помощи.

– Разве уже не зашло?

– Знаешь что, шериф, – процедила Макнамара, отбросив напускную вежливость. – Твоё дело – труп, если я правильно поняла. А наши с Максом проблемы тебя не касаются.

Будто отзываясь на её недовольство, под кроватью что-то глухо заворчало. Алекс нагнулся взглянуть и едва удержался на ногах: навстречу ему неспешно выбрался огромный, чертовски похожий на волка пёс.

– Это Ахилл. Не бойся, не укусит. Просто привязан к Максу и редко отходит от него, вот и всё.

Пёс уселся рядом с койкой, распахнул пасть. Чудилось, будто он улыбается, и улыбка эта отчего-то показалась Алексу недоброй.

Макнамара тем временем подошла к двери и жестом велела следовать за ней. Судя по взгляду Бартон, та покидала хижину с огромным облегчением: должно быть, здоровенная псина тоже не пришлась ей по душе.

– В дом я его заносить не стала, – пояснила Макнамара, не оборачиваясь. – Ваш труп. Всё бы провоняло насквозь.

Тело Коннора Джонса лежало неподалёку от мутной воды, накрытое брезентом. Алекс сдёрнул полотно, преодолевая брезгливость, и на него пахнуло мёртвой плотью, почти сутки пробывшей на жаре, а до того томившейся в болоте. Брезент защитил мертвеца от солнечных лучей, однако это мало что дало.

Выглядел он так, будто его пожевал крупный хищник. Обе ноги отъедены до колен, из живота вывалились сизые внутренности. Досталось и рукам – их знатно обглодали. Сквозь прореху в щеке виднелись зубы. И, точно вишенка на торте, во лбу красовалось аккуратное круглое отверстие.

Жуткий контраст. Будто убийца хотел сработать чисто, но нечто – или некто? – не позволило ему.

Бартон кашлянула: похоже, пыталась подавить приступ тошноты. Алекс украдкой бросил взгляд на Макнамару и заметил, что выражение лица у той на удивление скучающее.

– Трупов вы не боитесь, – сказал он с лёгким изумлением.

– Это болота, шериф. Поживи тут пару лет – и тоже перестанешь бояться.

– Звучит так, будто здесь частенько избавляются от тел.

– Кто знает, – развела руками Макнамара. – Иногда всплывает кто-то из пропавших много лет назад. Иногда приезжает какая-нибудь пьянь. Ну, понимаешь… Из тех, кто считает, что город и всё за его пределами принадлежит им.

Таких людей Алекс знал хорошо. Они жили в Луизиане десятилетиями, однако были уверены, что происходящее на территории штата – выдумки, россказни свихнувшихся стариков. Сказать по правде, Алекс и сам долгое время не верил ни в лоа, ни в сделки с ними. Но он вырос в городе, где ведьмы и вампиры были обыденным явлением – а потому со временем растерял скептицизм.

– Его сюда привезли и сбросили в воду, – добавила Макнамара. – Я слышала шум мотора ночью.

– И не вышли? Не видели, кто привёз?

Она фыркнула.

– Может, мне и довелось когда-то полежать в психушке, только безумной это меня не делает. Высунуться к людям, которые посреди ночи приехали на болота, чтобы избавиться от трупа? Побойся бога, шериф.

Грубо, но правдиво. Наверное, Алекс и сам, живи один в такой глуши, не рискнул бы выйти навстречу убийцам. Стоит попасться на глаза – и случайный свидетель тоже обратится бездыханным телом в заросшей зеленью воде.

– Вы сказали, что часто бывали у Джонса. Есть подозрения, кому он мог перейти дорогу?

– Коннор? Перейти дорогу? – Макнамара хохотнула. – Он был безобиднее младенца. Обычный хороший парень. Ничего такого, что могло бы кого-то разозлить. Любил своё дело, работал с утра до ночи – вот и всё.

Кивнув, Алекс вновь накинул на то, что осталось от тела Джонса, брезент. Что-то в этом деле не складывалось. Кому на руку смерть обычного механика, который, если верить Макнамаре, не был замешан ни в каком дерьме?.. Подозрительно.

Впрочем, замешан или не замешан – надо выяснить. На первый взгляд большинство горожан казались безобидными, но, допустим, на тех же подпольных боях у Энн каждые выходные толпа собиралась не просто так. Не брезговали ставками, то и дело сами выскакивали в круг, а некоторые являлись повеселиться в таком состоянии, что их выносили за руки и за ноги ещё до первого поединка.

– Мы позвоним в больницу, – вмешалась Бартон. – Кто-нибудь приедет и заберёт его, а дальше разбираться будут уже сотрудники морга. Мы также сообщим о падре Бланко. Спасибо за вашу помощь.

– Да не за что. Но я бы на месте доблестной стражи порядка, – губы Макнамары изогнулись в ядовитой усмешке, которая почти сразу исчезла с лица, – позаботилась и о том, чтобы перед этим сюда заглянул кто-нибудь из ковена.

– Из ковена?

Алекс вскинул брови. Пусть он и верил в силу ведьм – да что там, одна из них многие годы была его ближайшей подругой, – но приплетать их к этому делу не хотелось.

– Я предпочёл бы обойтись без этого, – ответил он.

– Зря, – бросила Макнамара коротко. – Сам знаешь, что собой представляют болота. Иногда тут заключаются сделки, и эти сделки чертовски тёмные. Кто-то, чтобы не впускать лоа в себя, мог успеть предложить ему Коннора. Если ведьма опытная, она почувствует.

Он живо представил, как труп с отъеденными ногами ползёт по полу морга, вскинув голову и раззявив склизкий рот, и от этого сделалось не по себе. Врагу не пожелаешь встречи с подобной тварью.

– Вижу, разбираетесь в этом, – хмыкнула Бартон. – Неужели сами не справитесь?

Макнамара смерила её взглядом, полным презрения. Было видно, что Бартон она вообще не воспринимала всерьёз.

– Я журналистка, а не самоубийца. А кроме того, если ты – Нат, кажется? – выросла в этом городе, то знаешь: ведьминский дар либо есть, либо нет. У меня его никогда не было. Но я бы не хотела, чтобы мой хороший приятель превратился в бессловесный сосуд. Поэтому возьми своё пренебрежение, сверни трубочкой и засунь поглубже в жопу. Я, по-твоему, кто, грёбаная Мари Лаво?

На скулах Бартон вспыхнули алые пятна, и она шагнула было Макнамаре навстречу, но Алекс схватил её за плечо, сжал пальцы покрепче. Не хватало ещё сцепиться с женщиной, которая неплохо знала Джонса и в дальнейшем могла пригодиться. В конце концов, на болотах был шанс найти улики – мало ли что ещё сбросили в воду. А Макнамара, похоже, отлично ориентировалась в этой глуши.

– Простите, Стэши, – Алекс потянул Бартон за собой, заставив отступить. – Если честно, это дело всех нас изрядно нервирует.

– Интересно, почему.

Можно было вступить с ней в перебранку, но Алекс не стал – Макнамара и без того вспылила так, что сунься Бартон ближе, наверняка получила бы по лицу. Для журналистки она относилась к маленьким особенностям Хэллгейта с удивительным трепетом.

– У меня есть знакомая в ковене, – Алекс выдавил подобие улыбки, надеясь разрядить обстановку. – Я позвоню ей по пути, узнаю, сможет ли она приехать сегодня.

Макнамара удостоила его коротким кивком и, не прощаясь, круто развернулась и двинулась к хижине. Уточнять, окончен ли разговор, не требовалось.

Чутьё подсказывало, что она им ещё пригодится. И хоть Алекс предпочёл бы этого избежать, откуда-то он знал наверняка: следующая их встреча произойдёт, несмотря ни на что.

* * *

В полупустом зале «Сытого аллигатора», бара, который так любили местные, Джин чувствовала себя как рыба в воде – с учётом того, что сама прожила в Хэллгейте жалких полтора месяца.

Даже жарким солнечным днём здесь царил полумрак, надёжно скрывающий от любопытных глаз тех немногих, кто приходил сюда в это время – уклониться от домашней работы или обменяться новостями. Сейчас посетителей можно было по пальцам пересчитать.

У самого выхода Джин заметила мужчину и женщину в полицейской форме. Новый шериф узнавался моментально – она видела заметку в онлайн-версии «Городских хроник». Его худую светловолосую спутницу Джин видела впервые, но любой бы догадался: напарница.

– Не нравится она мне. «Возьми своё пренебрежение, сверни трубочкой…» Клянусь, больше её жопы только её эго.

– Прекрати, Нат, – возразил шериф мягко. – Она грубовата, без вопросов. Но вроде бы открыта к сотрудничеству и уже многим помогла.

Почувствовав пристальный взгляд Джин, та, кого звали Нат, обернулась, вскинула брови. Оставалось только пожать плечами в подобии извинения за любопытство и опустить глаза.

– Не пялься так откровенно, – посоветовала Иджи. – Копы тебе не старики, любящие пропустить стаканчик-другой. Они такое чуют за версту.

– Как скажешь.

Иджи Янг была владелицей «Сытого аллигатора» и нескольких жилых комнат на втором этаже того же дома. Она стала первым человеком, с которым Джин познакомилась в Хэллгейте – и к которому мгновенно потянулась как к родственной душе. Высокая, с гладкими блестящими волосами и многочисленными амулетами на тонкой шее, Иджи была на короткой ноге с лоа – так говорили в «Аллигаторе».

Осознать, что о колдовстве во всех его проявлениях здесь рассуждают как о списке покупок, Джин пока так и не смогла.

Да и в целом мало что стало понятным – может быть, только факты, что Иджи принадлежала к местному ковену и что в этом городе открыто существовал ковен. Про вампирскую общину Джин тоже слышала, но пока не встречала лично ни одного её представителя.

Возможно, и к лучшему.

Сейчас Иджи привычно обосновалась за барной стойкой, и, взглянув на неё, Джин невольно вспомнила их первую встречу, а следом – поддержку, которую Иджи без раздумий оказала ей, услышав, что Джин, племянница Дельфины Фэйрфакс, приехала похоронить тётушку.

Последний приют Дельфина обрела в закрытом гробу, предельно простом и лишённом какой-либо роскоши. Это слабо вязалось с внушительным особняком, который теперь стоял опустевший, запертый на все засовы. Джин как единственная наследница обязана была привести его в лучший вид и распорядиться, что с ним делать дальше. Но дом волновал её в последнюю очередь.

На Джин тогда кидали сочувствующие взгляды, а она мысленно корила себя: скорбеть не получалось. При жизни они ни разу не виделись – кроме того, мать вообще предпочитала лишний раз не упоминать, что у неё есть сестра.

– Эй, – подбодрила её Иджи, – спину прямее, вот так. Никто не ждёт от тебя рыданий.

– Но они же…

– Они просто изучают тебя, только и всего. Гадают, что ты будешь делать потом, останешься или сбежишь. Приезжие в Хэллгейте – редкость.