С одной стороны, это раздражало. С другой – разжигало любопытство пуще прежнего. Не хотелось отставать – особенно здесь, в городе, где бал правила если не вседозволенность, то нечто максимально приближенное к ней.

– Не бойся, я не безумная преследовательница, – Леви улыбнулась. – Просто за последние пару месяцев почти никто не заезжал в город, кроме тебя. Родственница Дельфины – о таком тут сразу узнают.

Имя тётушки, похоже, делало особенной и Джин – и с этим стоило смириться. Правда, она подозревала, что далеко не все в местном ковене отнесутся к ней дружелюбно. Человек, не разругавшийся с подавляющим большинством, не стал бы возводить в доме такую мощную защиту от воров. Часть ведьм наверняка ненавидели Дельфину и после её смерти.

– Пройди чуть дальше, тебе нужен крайний дом слева. А потом возвращайся – пусть это и магазин, пара столиков для тех, кто не любит ждать, у меня всегда свободна. Поболтаем ещё немного, – предложила Леви.

Направляясь к дому Афины Гудвин, Джин долго чувствовала спиной изучающий пристальный взгляд. Леви явно была не из чёрных ведьм – или умело притворялась белой, – однако не выпускала её из поля зрения.

Улица с её ровными одинаковыми зданиями, выкрашенными сплошь в светлые тона, выглядела так, точно неведомая сила грубо содрала её с полотна другого города и швырнула в самый центр Хэллгейта. Красивое место, но чужеродное почти до смешного. Джин тянуло соскоблить краску со стен – убедиться, что под ней находятся самые обыкновенные, потемневшие от времени доски. Тянуло зайти в любой из домов и извлечь из его недр пару-тройку скелетов, запертых в чужих шкафах.

Она хорошо знала: в таких районах за редким исключением живут люди, прогнившие до мозга костей.

Мимо на полной скорости пронёсся велосипед – лишь мелькнул яркий всполох лимонно-жёлтой рамы, – и Джин резко отшатнулась. Каблук, широкий и, по её мнению, однозначно надёжный, попал точно в выбоину на дороге. Асфальт ушёл из-под ног.

Джин охнула. Последнее, в чём она нуждалась сегодня, – подвернувшаяся щиколотка.

Вокруг было до странного тихо – даже Леви уже скрылась за дверью своей кондитерской. Сидя прямо на нагретой солнцем дороге, Джин ждала, когда схлынет боль, и подумывала, не позвать ли на помощь. Всегда оставалась возможность просто позвонить Иджи. Нехорошо отрывать её от работы, но раз уж так вышло…

Наконец краем глаза Джин заметила девочку. Невысокая, с болтающейся в руке скакалкой, она украдкой выглядывала через небольшую ограду вокруг дома напротив.

– Эй, я здесь!

Джин помахала рукой, но девочка осталась безучастной.

– Я ушибла ногу и не могу подняться. Позови кого-нибудь взрослого, пожалуйста! Мне нужна помощь!

Выражение маленького личика не изменилось ни на секунду: девочка по-прежнему наблюдала за ней так, точно рассматривала жука на дороге. Поначалу интересно, но потом можно и раздавить.

Из дома вышла женщина – видимо, мать. Джин хотела было открыть рот, но та оглядела её с подозрением, будто преступницу, и поспешно утянула дочку за дверь.

Ну и сволочь! Улица для благополучных семей, ну конечно.

Попытка встать вышла жалкой и принесла лишь новую вспышку боли. Джин стиснула зубы, подползла к ближайшему забору и уцепилась за доску. Чутьё подсказывало ей, что кто-то наверняка любовался её нелепыми движениями через окно, однако помочь при этом не спешил. Ничего удивительного: Джин уже поняла, что многие здесь предпочитали оставаться в стороне вне зависимости от ситуации. А уж на этой улице, похоже, других жителей Хэллгейта вообще людьми не считали.

– Ну давай, – прошипела она. – Давай!

Впившись ногтями в доску забора, Джин подтянулась и наконец выпрямилась. В глазах потемнело. Она упрямо тряхнула головой, шагнула вперёд, прихрамывая. Легче не становилось.

Неподалёку скрипнула дверь.

До Джин этот звук долетел точно с опозданием: она заставляла себя шагать дальше, превозмогая боль, и не заметила, что кто-то приближается, а увидев краем глаза тень на дороге, только напряглась.

Женщина, которая направлялась прямо к ней, могла быть только Афиной Гудвин – выглядела она и впрямь величественно, словно богиня. Джин быстро скользнула взглядом по пышной фигуре, прямой спине, длинным светлым волосам – и остановилась.

– Хватайся за плечо, – велела та, помогая опереться. – Сможешь дойти до двери?

– Постараюсь.

Перетащив Джин через порог, Афина помогла ей усесться на маленькую обувную скамеечку и захлопнула дверь. Волосы прилипли к взмокшему лбу, на платье расплывались пятна – но даже так она умудрялась казаться королевой в изгнании. И неудивительно: Иджи, посылая Джин сюда, обмолвилась, что когда-то Афине принадлежал титул Верховной.

– Леви сказала, что ты придёшь.

– Снова телепатия? – не удержалась Джин, мельком подумав, что звучит немного испуганно.

– Нет, телефон, – отозвалась Афина с едва заметным удивлением. – Сперва я не поняла, что тебя задержало, идти тут совсем немного. Теперь всё ясно. Прости, следовало выглянуть в окно раньше.

Голос у неё был низкий, успокаивающий.

– Давай-ка для начала подлечим тебя.

Джин послушно вытянула ногу, позволила закатать штанину. Пальцы ощупывали повреждённое место предельно аккуратно – она поморщилась лишь раз, и Афина кивнула, без слов убрав руки.

Ненадолго отойдя, она вернулась с деревянной пиалой. К потолку поднимался пахнущий травами пар, на тёмной поверхности плавали нежно-сиреневые лепестки.

– Выпей. Может немного горчить.

– Ерунда, – быстро сказала Джин, ощутив прилив благодарности. В конце концов, она могла до сих пор сидеть на асфальте – какие уж тут жалобы на горечь… – Спасибо.

Травяной чай, заваренный Афиной, и впрямь оказался довольно неприятным на вкус, но Джин безропотно осушила пиалу. Боль мало-помалу, неохотно отступала, вступив в короткую яростную схватку с чарами белой ведьмы и потерпев поражение.

– Здесь ведь не только травы, да? – предположила Джин.

– Вполне возможно.

Она осмотрелась. Дом, в котором жила Афина Гудвин, выглядел скромно и чисто – ничего лишнего. Кремового цвета стены, пустые поверхности, не считая пары букетов в стеклянных вазах. Аккуратно выстроенные на полках узкого стеллажа книги. Джин, не сумев перебороть любопытство, заглянула в кухню, которую было немного видно из коридора, – та же картина. В глубине души она рассчитывала на кристаллы, рассыпанные по столу, многочисленные засушенные травы, гигантские фолианты в потёртых обложках – банально, но вполне по-ведьмински. Афина же предпочитала лаконичность и простоту.

– Увидела всё, что хотела?

Джин вздрогнула. В такой миг хочешь не хочешь, а почувствуешь себя воришкой, пойманным с поличным.

– Вот и хорошо, – кивнула Афина. – Тогда нам пора идти. Так уж вышло, что я догадываюсь, с каким вопросом ты пришла, и работы у нас много…

Она решительно сдёрнула с вешалки увесистый на первый взгляд рюкзак и улыбнулась – не Джин, а в никуда, будто видела в доме кого-то ещё. Лицо её в этот момент преобразилось до неузнаваемости – строгое, до того точно скрытое за непроницаемой маской, сейчас оно казалось мягче и живее.

– Дельфина и прежде не любила гостей, – пробормотала она.

Особняк, приземистый, будто вросший в землю, издалека выглядел неприступной крепостью. Джин поёжилась: пусть она и выдержала некоторое время внутри, последствия выжали её досуха. Заныли, напоминая о пережитом, виски.

– Если станет плохо, сразу же выйди, – Афина не просила, хотя на приказ её слова тоже не походили. – Странно, конечно, что тебе так достаётся, всё же родная кровь… Хотя кто знает.

Догадки у неё явно были, но делиться ими с Джин она не спешила.

В свете солнечного луча, который упрямо пробивался сквозь заколоченное окно, танцевали пылинки. Внутри едва уловимо пахло лавандой, сильнее – сыростью. Афина шла вперёд по скрипящим доскам – уверенно, так, будто бывала здесь не раз, – и осматривалась без особого удовольствия. На её лице Джин почудилась тень тревоги – и почти сразу испарилась без следа.

– Желание Дельфины защитить это место вполне понятно. Сколько себя помню, она вечно собирала что-то. Ценное и не очень, старое и новое… – Афина коснулась обшарпанной стены и тут же отдёрнула пальцы, точно обожглась. – Многие хотели бы обладать некоторыми её находками.

– Или всеми?

– Именно.

Сверху до них донёсся шорох шагов. На голову Джин посыпались пыль и песок, забившиеся меж досок, и её передёрнуло. Кто-то всё же сумел обосноваться в этом доме, но показываться не решался.

– Это духи, – пояснила Афина, поймав её взгляд. – Дельфина наверняка поселила здесь пару-тройку тварей для охраны на случай, если кто-то обойдёт её защиту. Маловероятно, что такие нашлись бы, но она подстраховалась. Любая из нас поступила бы так же.

– А что… что они сделали бы? – голос Джин дрогнул.

– Ничего хорошего.

– Только с тем, кто обошёл бы защиту?

– Может быть, – пожала плечами Афина. – С другой стороны, в этом городе достаточно людей, у которых нет дара, но в дом они всё равно бы залезли. Думаю, тут и так ночевали бродяги.

– Здесь слишком чисто.

Комнаты и впрямь не выглядели так, будто в них спали бездомные. Всё, что видела на столах, полках и тумбочках Джин, когда приходила в последний раз, стояло на местах – до последней чашечки.

Ещё до приезда в Хэллгейт ей со своей неуёмной страстью к поиску заброшенных зданий доводилось видеть ночлежки бродяг – и там всегда царил такой беспорядок, что нельзя было и шагу ступить, не наткнувшись на пустую бутылку или рваную куртку. В особняке, не считая запаха сырости, всё казалось нетронутым – будто тётушка просто вышла куда-то, прихватив зонтик от жары.

– Конечно, чисто. От простых людей такие духи избавляются иначе. С них и начну, – Афина засучила рукава светлого платья в пол.

Взвизгнула застёжка-молния рюкзака. Поочерёдно оттуда показались бутылка воды, тонкий крест на плетёной цепочке, пара кристаллов и самый обычный мелок. Под пристальным взглядом Джин Афина разложила всё мелкое по карманам и направилась к лестнице.

– Дельфина совершила одну маленькую, но решающую ошибку, – сказала она, не удержавшись от лёгкой полуулыбки. – Она никогда не думала, что однажды порог её дома переступит белая ведьма.

– Вы не ладили?

– Можно и так сказать. Останься здесь, наверху будет небезопасно.

Джин не возражала. Голова уже начала побаливать, и хотелось глотнуть ледяного горьковатого грейпфрутового сока – а может даже, и чего покрепче, но тоже непременно холодного.

Наверху что-то загрохотало: твари, вызванные тётушкой перед смертью, почуяли недоброе. Зеркало над кофейным столиком покрылось сетью трещин.

Афина даже не дрогнула.

– Если и внизу начнётся что-то дурное, беги, – посоветовала она. – Этот дом тянет силы из любого, но за его стенами быстро станет легче.

– Поняла.

– Только не паникуй. Просто так тут не разберёшься, конечно, ну да справлялись и не с таким.

Джин хотелось сказать, что она вовсе не паникует – и даже не собирается, но Афина уже скрылась за дверью на втором этаже. Над головой грохнуло снова и тут же затихло.

Мгновение – невыносимо долгое по меркам Джин, которая в случае необходимости умела ждать желаемого месяцами, – казалось, будто дом тётушки опустел. Ни шороха, ни скрипа. Она затаила дыхание, боясь пошевелиться: воздух от напряжения точно загустел, и сейчас Джин ощущала, что любое неосторожное движение может повлечь за собой бурю.

Что-то зашипело, заскрежетало – а после потоком полились слова на языке, которого Джин никогда не знала. Латынь? Похоже, но не то. Древнегреческий? Почти ничего общего. Фразы множились, эхом отдавались от стен и обрушивались на особняк, на духов, запертых наверху, на саму Джин.

Раздался жуткий гортанный крик – и потонул всё в том же заклинании.

Затем она различила быстрый стук шагов на лестнице, будто кто-то пытался сбежать, но так и не сумел: звук оборвался неестественно резко.