Но прошу понять меня правильно, я рассказываю обо всём этом не для того, чтобы кого-то напугать, сподвигнуть на научно-техническую контрреволюцию или сделать что-то ещё столь же бессмысленное и безумное. Нет, с этого поезда нам уже не соскочить. И, наверное, им можно научиться управлять, если подойти к делу разумно.

Здесь же я пытаюсь предупредить всех о нарастающих проблемах и вызовах, в частности насколько в самом ближайшем будущем нам станет сложно сходиться с другими людьми:

• мы все станем менее социальными, я бы даже сказал, менее человечными и, понятное дело, менее привлекательными друг для друга в качестве потенциальных «вторых половин»;

• при этом конкурировать за внимание других людей с нами будут, наоборот, комфортные, психологически ориентированные, всё понимающие и во всех смыслах безотказные машины.

На протяжении человеческой истории мы почти всегда жили с чувством, что будущее в рамках нашей отдельной человеческой жизни окажется примерно таким же, как и прошлое, но, возможно, немного лучше.

Сейчас же мы перешли с вами в фазу экспоненциального технологического роста, а это значит, что мы не знаем, будет лучше или хуже, но можно не сомневаться – как-то совершено по-другому, а как именно – мы не знаем, и никто не знает.

Нам даже не представить, как именно всё изменится – не только технологии, но и сами люди, и уж тем более характер отношений между людьми – в самом ближайшем будущем.

Зачем нам брак?

То, что мы видим так мало удачных браков, как раз и свидетельствует о ценности и важности брака.

Мишель де Монтень

С одной стороны, мой прогноз относительно будущности брака и 20 лет назад, когда я написал «Семейное счастье», был достаточно пессимистичным, но, с другой, стороны, я верил тогда, как верю и сейчас: хотя формы отношений между людьми в новом цифровом времени будут меняться, человеку по-прежнему будет нужен человек.

Наш мозг, как ни крути, имеет определённые эволюционные надстройки, суть которых в том, что у нас есть биологическая потребность в социальном контакте, в психологической близости с другими не виртуальными и не роботизированными людьми.

Группа нейробиологов из Института биологических исследований Солка и Массачусетского технологического института в 2020 году провела чрезвычайно интересный эксперимент^[2].

Одна группа испытуемых была лишена еды в течение 10 часов, а другая, точно такая же, – социального общения в течение тех же 10 часов. После этого испытуемым показывали изображение еды, других людей и нейтральные стимулы. И как вы думаете, чем дело кончилось?

Мозг тех, кто провёл 10 часов без еды, живо – «голодом» – реагировал на изображение еды. А мозг тех, кто был в социальной изоляции, точно так же – «социальным голодом» – реагировал на изображения общающихся людей. Причём в обеих группах были вовлечены буквально одни и те же зоны мозга!

Понимаю, что для кого-то я звучу как «старый дед» – мол, как всё было хорошо раньше и как плохо стало теперь. Но нет, я точно не являюсь луддитом или паникёром. И дело не в моём восприятии происходящего – это научные прогнозы, основанные на профессиональном опыте и многочисленных исследованиях.

И поскольку я 30 лет занимаюсь, кроме прочего, психотерапевтическим консультированием, в рамках которого проблемы супружеских отношений – это одна из самых частых проблем, было бы странно, если бы я не говорил об очевидном: мы десоциализируемся, а институт брака (впрочем, и не он один) трещит по всем швам.

При этом я понимаю и другое: если мой читатель всё-таки хочет построить крепкие отношения, если он стремится к семейному счастью, если он его ищет, то ему как никогда нужны инструкции.

Многие из нас утратили доверие к институту брака, насмотревшись на отношения своих родителей, а кто-то из-за своего собственного неудачного семейного опыта. Но доказывает ли это несостоятельность отношений как таковых?

Не может ли быть, что дело как раз в том, что инструкции нам не были предложены? Да, конечно, сами по себе инструкции к браку – это ещё не залог успеха. Может произойти всякое…

Человек – ваш партнёр – может, прошу прощения, просто сойти с ума, слететь, что называется, с катушек, поддаться любой из множества возможных зависимостей: игровой, алкогольной, наркотической.

Придерживайтесь основ: держитесь за свою семью и друзей – они никогда не выйдут из моды.

В этом случае, конечно, инструкции не помогут. Поможет лечение, и то лишь при хорошем раскладе. Однако с инструкциями в любом случае, согласитесь, было бы проще.

Но какими они могут быть, должны быть для нового времени – эгоцентричного, меркантильного, асоциального?

Больше брак, как мы уже выяснили, не держится на взаимной необходимости супругов друг другу. Современный человек может решить все свои проблемы и в одиночку: купить жильё, обеспечивать себя (зачастую даже не выходя из дома), растить ребёнка…

В общем, факторы, которые раньше скрепляли нас в брачном союзе, теперь не работают с той же силой. Да и понятно, что просто сохранять брак ради галочки вряд ли является хорошим решением. Какова же может быть субъективная цель современного брака, если все прежние, утилитарные, никуда не годятся?

Да, прожить можно и одному, и это даже проще и безопаснее. Но в этом всё и дело – одному. А одиночество – это то, что нам, не растеряв здравого рассудка, крайне трудно сделать. Оглядитесь вокруг: десятки, сотни, тысячи, миллионы людей, живущих на одной планете и одинаково, совместно испытывающих чувство одиночества…

Хорошо ли им? Да нет, не хорошо. Вот он, странный, парадоксальный психологический феномен, который я в своё время назвал «социальным одиночеством».

Человек не может быть один, потому что его биология этому сопротивляется, но и не готов жертвовать чем-то своим ради другого, а потому он одинок и ему больно.

На всё это наслаивается иллюзия «виртуальной социальности». Большинство активных жителей мегаполисов скажут, что от людей они устали, людей в их жизни слишком много. Но люди ли это? Являются ли для нас, для нашего мозга «людьми» те, с кем мы общаемся в мессенджерах и на социальных платформах?

Формально говоря, это, конечно, люди. Причём многих из них мы знаем лично. Возможно, лицом к лицу общались пару раз, а в интернете взаимодействуем чуть ли не каждый день. То есть это не фейковые люди, не виртуальные, а настоящие. Но как их воспринимает наш мозг?

• Оказывается, что, когда мы общаемся с живым человеком офлайн, у нас активизируются области орбитофронтальной коры – той части лобной доли, которая располагается у нас аккурат за глазами.

• Когда же мы общаемся с человеком в социальных сетях, в мессенджерах, у нас, как показала группа исследователей из лондонского Института когнитивной нейронауки Рёта Канаи, активизируются правая верхняя височная борозда и левая средняя височная извилина.

Ирония состоит в том, что, судя по всему, именно эти области височной доли отвечают у нас на наше собственное представление о самих себе. То есть, общаясь с «другими людьми» в интернете, мы на самом деле общаемся с собой – не просто с образами других людей в своей голове, а вообще со своим собственным образом.

И вот возникает вопрос: а от чего устаёт человек, страдающий от избытка виртуального общения? Не от самого ли себя на самом деле? Теперь представьте, что происходит: с одной стороны, мы и так летим в махровый эгоцентризм, и общение у нас, с другой стороны, происходит в каком-то смысле тоже с самими собой.

Ну как должен не чувствовать такой человек некое «социальное одиночество»? По-моему, не может не почувствовать. И то, что в такой ситуации он всё больше и больше начинает страдать от депрессии, утраты смысла жизни, вообще жизненных планов, разве не удивительно?

Все эти тенденции в нашем обществе привели к тому, что мы, вовсе не будучи на необитаемом острове, а живя среди людей, чувствуем себя бесконечно одинокими. И не просто чувствуем, мы привыкли к своему одиночеству, словно бы срослись с ним.

Одиночество словно бы забралось куда-то глубоко-глубоко в душу и там умерло. А теперь, разлагаясь, мучает тягостным зловонием. И в каждом оттенке, в каждом обертоне этого трупного запаха – наша мысль о невозможности счастья, семейного счастья в особенности.

Так разве брак – это про статус, про быт, про собственность и секс? Разве об этом речь, когда мы говорим о браке? Может быть, дело совсем в другом?

Рядовой человек, который счастлив в браке, намного счастливее гения, живущего в одиночестве.

Может быть, нынешний кризис брака призван уничтожить и выкосить прагматический смысл брака, выжечь его калёным железом? Может быть, для того чтобы мы поняли, наконец, зачем он нам нужен – этот многострадальный брак? Может быть, тогда мы осознаем, что он вовсе никакой не многострадальный, не должен и не может быть таковым?

Часто шутят, что, мол, нигде так остро не ощущается одиночество, как в браке. На деле же именно брак должен как раз и освобождать нас от одиночества! Вроде бы мы должны быть счастливы в браке: в мире тотального одиночества нашлись двое, которые дороги друг другу, которые нужны друг другу… Но почему этого не происходит?

Может быть, всё дело в том, что мы возлагаем на институт брака избыточные надежды, когда думаем, что именно он способен спасти нас от одиночества?

ПРИМЕЧАНИЕ

«Большой мозг и неоправданные надежды»

Человек оправданно гордится относительно большим мозгом, а главное – самым большим объёмом неокортекса, т. е. эволюционно новой коры.

Но мозг – орган очень затратный: не превышая всего 2 % от массы нашего тела, он расходует более 20 % энергии, потребляемой нами с пищей. Так какой был смысл отращивать столь прожорливый орган?

Ответ на этот вопрос дал профессор Робин Данбар, возглавлявший Институт когнитивной и эволюционной антропологии Оксфордского университета. В девяностых годах прошлого века он провёл нехитрое, на первый взгляд, исследование. Он сопоставил объём неокортекса у обезьян 38 разных видов с численностью социальных групп, которые они образуют.

В результате он получил чёткую математическую закономерность: чем больше неокортекс, тем больше и те группы, «социальные ячейки», которые создают наши собратья (рис. 2 и 3).

То есть избыточные объёмы неокортекса потребовались более социальным видам именно для того, чтобы те самые социальные группы создавать. Можно сказать, что наши мозги стали увеличиваться, чтобы в них появилось больше «мест», где мы могли бы «поселить» наших близких и знакомых.

Каждый другой человек для нас, с нейрофизиологической точки зрения, – это не абстрактная идея, а отдельная, выделенная под него нейронная сеть. Часто я говорю, что наши близкие и знакомые – это своего рода «мозоли» в мозге: это комплекс нейронов, который содержит всебе всё, что мы о конкретном человеке знаем, что онём думаем, чего от него ждём ит.д.

Рис. 2. Объём неокортекса у разных видов приматов

Рис. 3. График соотношения численности социальных групп к размерам неокортекса приматов

Согласно полученной Данбаром закономерности, учитывая размер нашего с вами – человеческого – неокортекса, численность естественных для нас, т. е. нашего мозга, социальных групп должна составлять порядка 150 человек. Эта цифра получила название «число Данбара».

Этот показатель находит подтверждение, если проанализировать наши относительно регулярные социальные контакты, переписки, биллинг мобильных телефонов, общение в социальных сетях и т. д. Именно в группах такой численности жили и наши предки до того, как стали развиваться различные формы «государственного» регулирования.