Наконец, если мы посчитаем количество людей, о которых вы регулярно спонтанно вспоминаете, то мы тоже получим около 150 человек (у кого-то побольше, у кого-то поменьше, но этому есть необходимые объяснения, на которые мы сейчас отвлекаться не будем).

Конечно, мы знаем большее число людей. Но это для нас скорее функции, нежели личности со своим характером, историей, внутренним миром. Робин Данбар определяет их как «тех, с кем мы помним, как познакомились»: на какой встрече, в каком месте, в чьём присутствии. Таких «шапочных знакомых» у нас в среднем порядка 500.

Ну и ещё 1–2 тыс. человек мы «знаем в лицо». В их число входят известные вам актёры, музыканты, артисты, политики и спортсмены. Но это уже не ваш круг. Ваш круг, ваша «внутренняя стая» – это те самые полторы сотни человек, о которых говорит Робин Данбар.

Итак, 150 человек – это предел нашей естественной социальности. Мы не можем построить естественную социальную общность из большего числа людей, опираясь лишь на межличностные взаимодействия.

Для социальных групп, больших по численности, нужны уже другие форматы взаимодействия: законы, уставы, порядки и нормы, а также специально созданные органы управления и общее информационное поле с определённой идеологией.

Впрочем, исследования Робина Данбара и его коллег на этом не остановились. Дальше они попытались понять, как 150 человек нашей внутренней стаи распределяются по слоям (рис. 4).

Рис. 4. Структура «внутренней стаи», или «слои Данбара»

В результате снова получилась закономерность, которую стали называть «слоями Данбара»:

• самые близкие вам люди – это «группа реальной помощи», т. е. те люди, на помощь которых вы всегда рассчитываете, можно сказать, по умолчанию (5 человек);

• «большая семья», или «группа психологической поддержки», – друзья, с которыми вам комфортно, которым вы доверяете, за которых сами переживаете (10–15 человек);

• «клан», или «приятели», – это следующий социальный слой, в котором вы в целом людей хорошо знаете, но уже не знаете или почти не знаете их ближайшее окружение (до 50 человек);

• «трайб», или «знакомые», – слой, в который входят оставшиеся до числа Данбара люди, которых вы в целом знаете, но всё-таки весьма поверхностно.

Но почему так получается, что «близких» у нас может быть не больше пяти человек, а «приятелей» – до 50? Может быть, лучше было бы поменять 50 «приятелей» на 50 «близких» – они, видите, как в «группу реальной помощи» входят, должно быть выгодно!

Однако же нет, мы так не можем. Потому что, как показал следующий пул исследований, мы ограничены не только пространством мозга, но и временем.

Чтобы у нас возникла с человеком связь того или иного рода, мы должны провести с ним определённое время. Причём не просто провести, а разговаривая, что-то вместе делая и т. д., чтобы в нашем мозге соответствующая «мозоль», отвечающая за этого человека, образовалась.

Просто для того, чтобы человек стал вашим «знакомым», вы должны провести вместе в рамках содержательного общения 40–60 часов (или встречаться с ним для часового разговора каждую неделю на протяжении целого года).

Если бы не женщины, мы бы до сих пор жили в пещерах и ели сырое мясо. Ведь мы создали цивилизацию только для того, чтобы впечатлить наших подружек.

Орсон Уэллс

«Приятелем» человек становится после 90–110 часов общения. Для того чтобы перейти в статус «друга», нам надо с этим человеком прообщаться более 200 часов. А вот «вторая половина» становится нам самым близким человеком в среднем после 600 часов…

Иными словами, для возникновения каких-то отношений с другими людьми нашему мозгу требуется время, и время немалое. А если его нет, то и отношений не будет.

При этом исследования британского психолога Арика Сигмана показали, что уже к 2007 году, когда только появился айфон, его соотечественники общались лицом к лицу только два часа в день. Чтобы вы почувствовали разницу, я, наверное, должен уточнить, что за 20 лет до этого люди тратили на личное общение больше шести часов в сутки!

Представьте: если бы у нас в 2007 году появился близкий человек, то мы должны были бы общаться только с ним – и больше ни с кем – больше полутора лет. Да, если у нас на общение только два часа в сутки, то как иначе вы наберёте необходимые 600 часов? Как иначе прорастёте друг в друга своими мозговыми «мозолями»?

Или вот мы часто слышим про проблемы подросткового возраста. Но если учесть, что 13–14-летним детям, по данным исследований Е. С. Евдокимовой, российские родители уделяют только 5 минут в день, то удивляться, в сущности, нечему – они становятся друг другу «чужими людьми».

Из всего сказанного естественным образом вытекает три трагических вывода.

• Во-первых, к моменту начала отношений в паре или даже заключения брака партнёры, как правило, не проводят друг с другом достаточного времени, чтобы по-настоящему друг друга узнать. Странно ли, что один из пиков разводов приходится именно на первый год супружества?

• Во-вторых, одного человека нам для социального счастья (удовлетворения социальной потребности), мягко говоря, недостаточно. Но на создание таких отношений у нас теперь времени нет: мы в телефонах, в телевизорах и компьютерах – где угодно, но не лицом к лицу.

• В-третьих, мы испытываем тотальную неудовлетворённость своей социальной потребности, но не понимаем причин и возлагаем всю ответственность за свою неудовлетворённость общением на партнёра, а он/ она – на нас. Мы ждём, что другой человек заменит нам 150…

Всё это, если рассуждать здраво, делает счастливый брак чем-то за гранью возможного. Конечно, мы не специально портим свои браки, мы просто не делаем, не создаём, не пестуем их так, как следовало бы. Тогда как ожидания от брака у нас – как из старых фильмов, когда всё было радикально иначе, т. е. неадекватно завышенные.

Будем ли рисковать?

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!

Русская пословица

Цивилизация шла-шла и привела нас к ситуации, когда брак, отношения – это личный выбор каждого. Но при таком подходе, если у тебя есть этот выбор, ты ведь можешь выбрать, а потом и передумать, или не выбирать вовсе. И последний путь кому-то кажется даже более удобным, выигрышным: если ты не выбираешь связывать свою судьбу с судьбой другого человека, то и не о чем беспокоиться. Кто не очаровывается, тот, как известно, не бывает и разочарован.

Однако мне всё-таки кажется, что беспокоиться есть о чём. Когда весь мир становится таким атомизированным, асоциальным и эгоцентричным, многим из нас с утроенной, с удесятерённой, может быть, силой хочется и важно найти отношения, в которых мы могли бы ощущать себя любимыми, понятыми, нужными, ценными.

Возможны ли такие отношения, если отставить в сторону искусственный интеллект и перспективы, которые в связи с этим рисуются? Думаю, да. Потребует ли это от нас усилий, ведь все мы такие же, по существу, асоциальные и эгоцентричные? Безусловно. Вопрос, стоят ли они того?

Ну и снова мы возвращаемся к тому же самому: да, если для вас важно чувствовать себя любимыми, понятыми, нужными, ценными. И это риск – риск, что нас могут обмануть, предать, просто воспользоваться нами. И сейчас этот риск велик как никогда, потому что само наше общество стало, я повторюсь, атомизированным, асоциальным, эгоцентричным.

Таковы, если угодно, медицинские факты, которые можно было бы подтвердить хоть статистическими выкладками, хоть научными исследованиями. Не говоря уже о профессиональном опыте моих коллег – психологов и психотерапевтов.

С другой стороны, именно эта уникальность и увеличивает ценность настоящих, любящих отношений! Если нам всё-таки удаётся их создать…

В мире, где всем на всех по кругу наплевать – а он, к великому сожалению, сейчас именно таков (не думаю, что я только сейчас кому-то открыл на это глаза), – найти близкого и родного человека – это особая ценность, это невероятно значимо, но и особенно трудно.

Больше того, скажу: собственно, и искать-то без толку. Удивительным образом тут всё работает наоборот: ищешь – обязательно попадаешь в глупое положение, потому что тебя используют, а соглашаешься, когда тебя буквально втягивают в отношения, ты же и оказываешься по итогу кругом виноватым (или виноватой). В общем, идея поиска, столь ныне популярная, содержит в себе внутренний изъян.

Бессмысленно искать «вторую половину»: мы же не половинчатые сами по себе. Нам необходима собственная зрелость. И как только ты обретаешь её, там уже всё случается само собой.

Поэтому если прежнее «Семейное счастье» я написал для двоих – сразу для пары, для мужчины и женщины, для мужа и жены, то нынешнее, вот это 2.0, я пишу для одного человека, чтобы ему не быть одиноким – ни в одиночку, ни в отношениях.

Забегая чуть вперёд, поясню, о чём идёт речь. В прежней логике семейного счастья нас скрепляла не только материальная неполноценность, но и внутренняя. Мы искали человека, с которым могли бы дополнить то, чего нам недостаёт в своей жизни и в самих себе.

Теперь, когда все сплошь и вокруг стали самодостаточными, мы уже не можем рассчитывать, что наш союз станет союзом взаимодополнения.

Теперь единственный шанс на семейное счастье – это взаимное обогащение: когда мы объединяемся не для того, чтобы унять боль друг друга, а для того, чтобы обменяться дарами и таким образом скрепить нашу связь.

В практическом плане это почти ничего не меняет, да и дополнительность никто не отменял. Другое дело, что кое-что важное, принципиальное должно измениться внутри каждого из супругов.

Внутри самих себя нам необходимо ощущать потребность дарить, заботиться, уделять внимание. И только честный обмен дарами (а с этим всегда очень сложно, и мы про это отдельно поговорим) есть залог счастья семьи нового, цифрового века.

Молодому человеку кажется, что с семейной жизнью всё просто: нашли друг друга, полюбили… Ну и всё – надо любить дальше! «Просто любить!» Чего тут голову-то ломать?!

Но сказать так – значит не понимать главного: значимости изменений.

• В браке изменимся и мы сами, и наш партнёр. Мы как люди сильно меняемся со временем. Вспомните себя 10, 20 и 30 лет назад – это были разные люди. Причём если вы ещё молоды, то эти изменения лишь нагляднее, они не прекращаются с годами.

• Будет меняться и сама наша жизнь: появятся дети, материальные ценности, новые увлечения, изменится род занятий, характер работы и т. п. Всё это вроде бы естественно, но задумайтесь, насколько отличаются друг от друга отношения двух студентов, с одной стороны, и, например, матери четырёх детей и мужчины, руководящего большой компанией, – с другой.

• Наконец, постоянно меняется мир: он становится цифровым, ускоряется, появляются другие средства связи, изменяется структура общества, меняются моральные и психологические особенности окружающих нас людей. Возникают новые искушения, и новые запреты, и новые возможности…

В общем, когда мы говорим о конкретном браке, речь идёт о множестве самых разных браков – даже целом калейдоскопе браков! Формально в них состоят те же два человека, но это ведь условность, поскольку и сами они, каждый по отдельности, не те, что прежде.

Таким образом, и общая ситуация в мире, и брак как таковой, и внутренний мир каждого из супругов – всё это постоянно меняется, находится в динамическом процессе перестройки, а сам брак испытывает напор множества разнонаправленных и даже зачастую противонаправленных сил.