Когда встретила в клубе Петрушу, он показался тем самым. Опасный, при бабках, рожа разукрашена, зато в постели драл так, что Тоня орала как ненормальная. Радовалась, дура, пока не поняла, что не она ему нужна, что и этот кобелина на Виту запал и, только чтобы к подруге подобраться, закрутил с ней. Ну что в ней такого, что все мужики ведутся? Сиськи как колокола? В сиськах, что ли, дело? Она же в постели – ноль. Сама говорила, что ни с кем не была, пока своего старпера не встретила.

Тоня зло взмахнула рыжей копной. Осмотрелась по сторонам, убедилась, что никто на нее не смотрит, достала из сумочки продолговатый футляр, завернутый в бумагу с принтом в виде обручальных колец, перевязанный белой лентой, и положила среди других подарков.

Какие сокровища скрывались в коробках, можно было только гадать, хотя после того, как Вите один из друзей Филиппа подарил новенький «Аурус», а брат жениха и его лупоглазая жена – дом на Красной поляне, гадать совсем не хотелось. Но воображение так и рисовало украшения, золотые часы, брендовый текстиль для дома, антикварные фигурки и вазы. Все то, что Вита все равно не оценит по достоинству. В отличие от нее, Тони.

Девушка поискала взглядом подругу.

Филипп и Вита покачивались на танцполе под медленную песню. Известный на всю страну симпатичный артист сладким голосом пел о вечной любви и преданности. Бриллиантовая лилия на пояснице Виты сияла под светом прожекторов.

Сука! У нее даже над задницей бриллианты!

Поняв, что чем дальше она остается в этом доме, тем больше будет злиться, Тоня достала из клатча телефон и набрала сообщение Петру.

«Коробку передала. Забери меня».

И Петя туда же, тоже наверняка бриллианты подарил или рубины, или… ей за все время, что трахал, только бабки на постель бросал, как проститутке.

Не попрощавшись, Тоня побрела по подъездной дорожке к воротам. На противоположной стороне уже ждал знакомый «мерседес».

Он что, здесь все время караулил? Ненаглядную высматривал?

Тоня забралась на переднее сиденье, зло захлопнула дверцу.

– Отдала в руки? Что она сказала?

– Ничего, не открыла при мне. Высокомерной суке было не до твоих коробочек, ей там «Аурус» подарили.

Петр усмехнулся.

– Дрянь ты завистливая.

Но вроде не зло усмехнулся, Тоня понадеялась, что яростной вспышки не последует. После них у нее на теле оставались синяки и следы от укусов на груди.

– Сфотографировала?

Тоня достала телефон, открыла раздел с фотографиями и передала Петру.

Он протяжно втянул воздух, увидев Виталину в белоснежном платье, стоявшую у трехъярусного торта в ожидании Филиппа. Петр просил сфотографировать ее одну, без мужа. Но Благополучный не отлипал от нее весь день. Лишь пару раз отвлекался на гостей.

– Дрочить прямо здесь будешь или до дома дотерпишь?! – выпалила Тоня и вскрикнула. Петр ударил ее по губам, больно и унизительно. Во рту появился соленый привкус крови.

– Дома, и подрочишь мне ты на свою веснушчатую рожу. Для тебя еще задание есть, не расслабляйся.

***

– Если прямо сейчас не отнесу тебя в спальню, пятно расползется уже по моим брюкам, – горячо прошептал Филипп, тесно прижавшись к Вите, давая почувствовать свое желание. – Эта лилия у тебя на пояснице сводит меня с ума.

– Будет неудобно прощаться с гостями, с таким… м-м-м-м… бугорком. – Вита повела бедрами, теснее прижалась к мужу.

К мужу…

Так странно. Она теперь замужняя женщина. Не шлюха, не подстилка, не рабыня, а законная жена Филиппа Благополучного, мать его сына.

– Фил…

– Что? – Филипп поцеловал ее в шею, ключицу, приспустил лямку и провел языком по плечу.

– Надеюсь, ты не собираешься провести нашу первую брачную ночь на танцполе?

Филипп протяжно застонал, оторвался от ее кожи.

– Нет, – он подхватил Виту на руки и понес в особняк.

Гости, еще не разъехавшиеся по домам, радостно заголосили. Кто-то снова закричал «Горько!». Вита спрятала зардевшееся румянцем лицо на груди у Филиппа.

У крыльца Филипп развернулся и крикнул:

– Простите великодушно, супружеский долг зовет!

– Дурачок, – хихикнула Вита.

В дом он внес ее на руках, не отпускал, пока поднимался по лестнице, ногой распахнул дверь в мастер-спальню и опустил Виту на кровать.

На супружескую кровать.

Теперь они супруги.

Вита счастливо прикрыла веки, наблюдая, как Филипп вернулся к двери, закрыл ее и запер.

– Не выпущу тебя отсюда, пока не утолю свой голод.

– А как же Тема?

– У Темы есть две няни и Софья. У Темы есть твое молоко (черт, даже у меня нет твоего молока!), бутылочки, пеленки, подгузники, соски. Он мужик, в конце концов, справится одну ночь без мамы.

– Этому мужику четыре месяца, – слабо возразила Вита. – И я не позволю тебе пить мое молоко – это странно.

– Ладно, про молоко ляпнул сдуру. Но сути не меняет. Сегодня я хочу тебя только для себя. И не хочу ни с кем делить. Ты моя жена. Моя… жена… – Филипп посмаковал ее новый статус, будто пробовал на вкус каждое слово.

Моя.

Жена.

Он снял пиджак, кинул на спинку кресла. Вита почувствовала, как внизу живота зарождается возбуждение, ей не терпелось пройтись пальцами по его груди, очертить ноготками кубики пресса. Впиться дразнящими поцелуями в кожу, кончиком языка поиграть с сосками и спуститься ниже к дорожке волос в паху. Вита не раздевалась. Знала, что ему нравится самому снимать с нее одежду. После того как она едва не потеряла ребенка, у них каждый раз был словно первый. Филипп любил ее горячо и нежно, покрывая поцелуями все тело, впиваясь жадными губами в ее нижние губы, чтобы затем пройтись языком по животу и груди и с поцелуем дать почувствовать, какая она на вкус.

Сладкая, моя девочка, какая ты сладкая.

Шептал он, входя в нее и заставляя кричать, стонать и умолять о большем.

– Фил? – Вита попыталась вернуться к вопросу, который хотела задать на танцполе.

– М? – Филипп снял с нее туфли и увлеченно целовал мизинчики, было щекотно, но не сказать, что неприятно.

– Можно тебя кое о чем попросить?

– Все что угодно, моя девочка. Хочешь звезду? Куплю и подарю.

– Нет, я хочу, чтобы сегодня ты со мной занялся анальным сексом, – выдохнула Вита разом и замерла от испуга, неужели она и правда это сказала?

– Девочка…

Филипп выпустил ее ножку. Он вспомнил, чем все кончилось в прошлый раз. Истерикой, слезами, мольбами и чувством вины, которое его мучило до сих пор.

Вита поднесла пальцы к губам. Ее глаза лихорадочно блестели в слабом свете ночника.

– Я должна это преодолеть, должна оставить этот страх в прошлом. Не хочу больше бояться. Ты мне поможешь?

Глава 4

Вита отчаянно покраснела и достала из ящика в прикроватной тумбочке тюбик смазки.

Так значит? Подготовилась! Черт! Все-то у них не так, как должно быть.

– Девочка… – А что тут скажешь, если жена, да, теперь жена… Так странно, так сладко. Сердце затопила волна нежности. Ну вот что с ней поделаешь? Этой ночью он хотел ее ласкать, радость дарить, луну с неба сорвать и к ее ногам бросить, а жена обратно в кошмар хочет – и вон как глаза горят. Не откажется теперь. Сколько решалась? Месяц, два, три? И опять все в себе, ни слова ему не сказала, а он надеялся, что она наконец ему доверять начала.

– Я тебе доверяю, – тихо сказала Вита.

Будто мысли его прочитала.

– Знаю, если попрошу… если не смогу… ты остановишься. – В уголках глаз заблестели слезы.

Да уж, не так он себе их первую брачную ночь представлял.

Филипп взял протянутый ему тюбик и отбросил на кровать. Вита попыталась что-то возразить, но он ее опередил.

– Тише, девочка. Я сделаю, что ты хочешь.

Филипп погладил ее изящную щиколотку. Поцеловал каждый пальчик на ножке, затем на второй. Проложил дорожку из поцелуев на голени, приподнял ножку и поцеловал под коленной чашечкой, провел языком по внутренней стороне бедра.

– Я сделаю все, что хочешь, но сначала доставлю столько удовольствия, что ты расслабишься, теплым воском в моих руках станешь. А силой и болью, пока дрожишь, как натянутая струна, не буду.

Филипп провел ладонями по бедрам Виты, сдвигая платье, пока не показалось белоснежное кружево трусиков. Медленно снял их, наблюдая, как по телу жены прошла волна дрожи. Наклонился и поцеловал нижние губки, уже припухшие в ожидании ласки. Действовал только губами, дразня, играя с упругой точкой между замерцавших складочек.

– Фил, – выдохнула Вита.

– Тш-ш-ш, я все сделаю, но сначала хочу довести мою жену до сочного… – Он коротко поцеловал складочки. Вита вздрогнула. – Яркого… – Еще поцелуй. – Дикого… – Языком по нежной упругой вишенке. – Оргазма.

Вита протяжно застонала. Это было не то, на что она себя настраивала последние месяцы. Постепенно готовясь к тому, чтобы закрыть бесповоротно дверь в прошлое. Хотела, чтобы Филипп быстро вошел в нее, стерев воспоминания о боли.

Проглотить, как горькую пилюлю, и больше не думать, не вспоминать.

После той жуткой ночи, когда он впервые сказал, что любит, Филипп больше не пробовал овладеть ею сзади. А она боялась его об этом попросить сама. Уже несколько месяцев Вита читала все, что находила про анальный секс, даже порно смотрела, купила смазку. Настраивалась, готовилась, но все шло не так, снова не так или… именно так? Низ живота сводили сладостные судороги. Филипп крепко перехватил ее бедра, не давая возможности ускользнуть от ласки, и то выписывал языком знак бесконечности на клиторе, то беспощадно впивался в нижние губы жарким поцелуем, то трахал лоно языком, возвращался к клитору и нежно скользил по нему острым кончиком языка, снова спускался к лону и жадно слизывал ее влагу. Ласкал только ртом, не используя пальцы, не проскальзывая внутрь, сводя с ума от предвкушения проникновения, заполненности. Вита уже забыла про свою просьбу, она стонала и извивалась, двигала бедрами навстречу и шире раскрывала ноги, бесстыдно отдавая всю себя в его власть. Но каждый раз, когда она была готова кончить, Филипп приостанавливался, обводил языком складочки, целовал лобок. Лишь когда Вита со всхлипом простонала:

– Фи-и-и-л…

Он беспощадно изнасиловал языком клитор. Вита закричала. Филипп ухмыльнулся:

– Тише, девочка, в доме полно гостей. Еще подумают, что я тебя здесь убиваю.

– Ты и убил, – промурлыкала Вита, – теперь воскрешай. Только сними уже одежду.

Но Филипп не торопился. Он беззастенчиво рассматривал заласканное им лоно и губки, влажные, сочные, припухшие. Вита хотела свести ноги. От его взгляда она снова почувствовала, как нарастает возбуждение.

– Нет. – Филипп погладил ее по бедру. – Лежи так.

Он встал с кровати, расстегнул рубашку и ремень, не отрывая взгляда от ее открытого, истекающего соком лона. Внимательно изучал нежную алую плоть, будто видел ее в первый раз.

Вита задышала чаще. Она и не думала, что можно так трепетать от одного взгляда, от осознания: ее хочет мужчина. Ее мужчина. Филипп. Дьявол. Самый страшный бандит в этом городе больших денег, растоптанных грез, разрушенных воздушных замков и разорванных на куски розовых пони. И большинство этих замков разрушил он сам, а пони отрубил головы. Филипп снял рубашку, и у Виты перехватило дыхание. Нет, никогда она не устанет им любоваться. После месяцев, когда она боялась поднять на него взгляд, теперь каждую ночь она с голодной алчностью впитывала его черты. Рельефные плечи, жесткие кубики на животе, широкую, такую надежную грудь, на которой любила засыпать, убаюканная его ласками. Впервые чувствуя себя в безопасности, уверенная в том, что нужна ему так же, как он ей.

Вдруг показалось, что все это ненастоящее, что не заслужили они своего счастья, не выстрадали. Ведь нельзя быть такой счастливой, когда стала женой такого опасного и страшного человека. Ее счастье на чужой крови и костях построено, кто-то умер, чтобы она к алтарю сегодня пошла. И кольцо. Спину будто ледяной ладонью погладили. Так и видела, как падает на ковер тонкое обручальное кольцо Филиппа, будто она сама к нему беду звала.