Глава 17

Неожиданную идею Эйсхарда восприняли без энтузиазма. Тренировка вместо экскурсии по Академии – так себе задумка, однако спорить никто не посмел, и мы потащились следом за командиром, как птенцы за мамашей. Утята тоже с неохотой окунаются в пруд, и орлята не хотят покидать теплое и уютное гнездо. Все равно придется оттачивать боевые навыки, но всем хотелось оттянуть тренировки хотя бы на день. К тому же меня грызла злость: ясно как божий день, что эфор Эйсхард затеял это в отместку мне и отыграется по полной, если я ему позволю. Но я не позволю!

«Я ива на ветру, – мысленно шептала я слова медитации, которым меня научил отец: прежде чем приступить к упражнениям, нужно очистить разум. – Я гнусь, но не ломаюсь. Я ветер, я лечу свободно, преодолевая притяженье. Я поднимаюсь высоко, где нет сомнений и волненья. Я пламя, я разгораюсь ярко, сияю подобно солнцу. Я вода, я поглощаю удары. Я земля, я твердая и прочная, меня не сломить и не сломать…»

Мы снова шагали длинными переходами, но какой-то момент, завернув за угол, вынырнули в пышном саду, заполненный светом и запахом цветов. Голова закружилась от свежести и избытка воздуха, от необъятной синевы неба. Вне угрюмых кирпичных стен и тесных коридоров жизнь продолжалась своим чередом.

– Академический парк, – на ходу сообщил эфор Эйсхард, не сбавляя шага. – Что встали разинув рты? Не замедляемся! Завтра полюбуетесь!

– Откуда парк? – в замешательстве спросил Нелвин. – Мы только что…

Он махнул рукой за спину, где над нашими головами секунду назад смыкались каменные своды, теперь же, куда хватало глаз, тянулись ряды деревьев и кустарников, над ухоженными клумбами порхали бабочки.

– Пространственный карман, – объяснил командир. – Они в Академии повсюду. Я ведь не просто так просил не уходить далеко от своего крыла. Или мои слова в одно ухо влетели, а в другое вылетели?

Теперь все воочию убедились, как это работает.

– А я не заблудился! – гордо высказался заноза Лейс.

– Да лучше бы ты заблудился! – не выдержала я. – Больше бы пользы было! А синяков меньше!

Парни из нашей группы с любопытством переводили взгляды с Лесли на меня и обратно. Атти даже с уважением кивнул, но почему-то не мне, а этому недоумку. Видать, решил, что это Лейс меня поколотил, а не наоборот.

– Почему кадет Лейс не заблудился? – спросила Медея; в отличие от остальных она не заинтересовалась нашими побитыми физиономиями и не повернулась, за что я неожиданно оказалась ей благодарна.

– Вероятно, это влияние дара в его крови, – не оглядываясь и не замедляя хода, объяснил Эйсхард. – Он еще не пробудился, однако может проявляться таким образом.

– Ой, как интересно! – всплеснула руками Фиалка. – А я подмечаю разное! В лабиринте первая заметила ключ и вообще всякие мелочи! Каким может быть мой дар?

– Возможно, ты следопыт – проводник по разоренным землям. Но это лишь предположение, дар может оказаться совершенно непредсказуемым.

Я задумалась: а какие у меня достоинства? Я совершенно обычная девушка. Не самая сильная, не самая умная, не такая глазастая, как Веела, разве что упрямая, но это едва ли можно записать в добродетели.

– А вы? Какой дар у вас? – спросил Барри, и многие голоса подхватили:

– Да! Какой? Скажите, эфор Эйсхард.

Удивительно, как мы не спросили раньше. В Академии, где дар во многом определяет человека, это главный вопрос. Просто мы пока не привыкли, что теперь, кроме имени и происхождения, вполне естественно будет узнать о даре. Я сразу подумала: какой дар у мейстери Луэ? А у доброй Мишель? У насмешливого Ярса?

– У меня их два, – сказал Лед. Группа завистливо ахнула, а Эйсхард и ухом не повел, будто это совершенно обычное дело – два дара, и добавил загадочно: – С первым вы познакомитесь уже довольно скоро.

«Ну конечно, как же обойтись без налета таинственности! О, я такой странный, такой неповторимый, не стану говорить прямо – зачем? Лучше напущу тумана, а вы преклоняйтесь и восхищайтесь! Тьфу!»

Он свернул на аллею, на дорожку, вымощенную кирпичами. Шаг-другой, и вот уже выгоревшие на солнце розовые кирпичи обернулись ярко-алыми, потемневшими от влаги: мы снова очутились в переходах старого форта и приближались к высоким двустворчатым дверям.

Командир обеими руками толкнул их, отворяя проход в широкое пространство тренировочного зала, откуда пахнуло застоявшимся запахом пота, кожи, сырости и почему-то специй. Я слышала, что корицу и порошок имбиря применяют для разогрева мышц перед тренировками, но на границе Империи, где располагался папин гарнизон, их можно было достать лишь за баснословные деньги, так что обходились без стимуляторов.

– Вперед, желторотики.

Эфор Эйсхард сделал приглашающий жест, пропуская нас вперед, и мы, опасливо озираясь, толкаясь, медленно входили в гулкое помещение с высокими потолками. Одна стена от верха до низа оказалась стеклянной, из этого огромного окна открывался вид на тот самый парк. Лучи солнца, дробясь, ложились косыми полосами на пол, на джутовые циновки и маты, из которых кое-где торчали пучки соломы.

Вдоль других стен тянулись спортивные снаряды. Деревянные манекены с торчащими в разные стороны шипами для отработки ударов, козлы, лежали сваленные грудами гири, к стенам крепились жерди и перекладины, с колец на потолке спускались канаты.

Основное пространство занимали маты для отработки навыков рукопашного боя.

– Каждый вечер я стану тренировать вас в этом зале, – сказал Лед. – Найду ваши слабые стороны и составлю индивидуальный план занятий.

Мы молчали, подавленные отнюдь не радужными перспективами до седьмого пота вкалывать в тренажерке. И это не считая утренних занятий по физической подготовке. Лекций, домашних заданий, семинаров, а еще… практикумов по специализации!

Эйсхард точно подслушал мои мысли.

– В дни практикумов кадетов обычно освобождают от ежедневной тренировки.

Хоть на том спасибо! Было бы странно с утра бегать от какого-нибудь жалохвоста и чудом спастись, а вечером тащиться на боевую подготовку.

– Теперь я проверю навыки каждого из вас, посмотрю, на что вы способны! – объявил эфор и провел рукой линию вдоль края мата, мол, выстраивайтесь, желторотики, сейчас стану вас крошить в капусту. – Будете подходить по одному.

Веела немедленно принялась всхлипывать.

– Я не умею драться! – воскликнула она. – Меня никто не учил!

Эйсхард поморщился.

– Для этого у тебя есть эфор – как раз чтобы научить! – Он обвел взглядом хмурые лица, задержался на мне, и я решительно задрала подбородок. – Эй, не помирайте! Сегодня никого хоронить не будем!

– Это радует, – буркнул Ронан.

– Дар применять не стану, только физическую силу. Бой до первого падения. Я сегодня добрый! – усмехнулся Эйсхард – ответом ему послужили вздохи и недовольное ворчание. – Упавший на мат считается проигравшим и может сдаться.

– Я сдаюсь! – пискнула Веела.

– Нельзя, кадет Ансгар, – качнул головой Лед. – Я должен оценить твои возможности.

Эфор Эйсхард вышел в центр мата и расстегнул кожанку, отбросил к краю. Под кожаным кожухом обнаружилась тонкая рубашка из льна со свободным воротом, в вырезе которого виднелась яремная впадина и крепкие ключицы. Командир принялся закатывать рукава, обнажая мускулистые предплечья. Он стоял, чуть расставив ноги, прочно упершись ими в землю, и, прищурив глаза, оценивающе нас разглядывал, выбирая жертву. Ладно-ладно, не жертву – ученика.

Отчего-то у меня засосало под ложечкой от одного вида готовящегося к бою командира. «Он просто парень, обычный парень из плоти и крови, – напомнила я себе. – Он чувствует боль, он может ошибаться. Я могу его победить!»

Но, как я себя ни убеждала, Лед не выглядел как обычный парень, он казался отлитым в форме железным снарядом для убийства – с его этими широкими прямыми плечами, венами на руках, узлами мускулов, проступающими сквозь облегающую тело ткань. Вот Ронан – обычный парень. Высокий, сильный, но рыхлый, у него на лбу появилась испарина, а руки сами собой сжимаются и разжимаются. И Атти – обычный, от него резко и неприятно пахнет, он нервно ерошит волосы.

Я заметила, каким взглядом смотрят на Эйсхарда Медея и Веела. Со страхом, но и с… Гадство! Да они восхищаются им!

От меня-то он восторженных взглядов не дождется!

– Вы хотели увидеть, какой у меня дар? – сухо спросил он. – Давай, Атти, ты самый сильный из группы. Не побоишься, если я продемонстрирую на тебе?

Здоровяк с шумом выпустил воздух и неуклюже вступил на мат.

– Валяй!

– Валяйте! – поправил его командир, потом сообразил, что и сам ляпнул что-то не то. – Тьфу! Нужно отвечать: «Так точно».