– Что за черт?! – воскликнул он. А в следующую секунду почувствовал, как его тело сотрясает крупная дрожь: едва приподняв голову, он увидел почерневший от времени деревянный крест, и понял, что опирается руками на чью-то могилу.

Павел вскочил как ужаленный и отпрянул в сторону, тут же натолкнувшись ещё на одно надгробье. Диким взглядом он смотрел на полусгнившие кресты, могилы и покосившиеся надгробья, окружавшие его. Внезапный и потому неожиданный порыв ветра снова чуть не сбил его с ног. В одну минуту от тумана остались только редкие клочья и чёрная, непроглядная ночь снова вступила в свои права. Над головой Павла пролетела какая-то крупная птица. Громко ухнув, она едва не задела его своим крылом. А в следующую секунду могильный покой старого кладбища разорвал леденящий душу волчий вой, которому тут же вторил гулкий церковный колокол и протяжное, заунывное пение.

Павел, так и не сделавший ватными ногами ни шага, без сил опустился на землю. Он во все глаза смотрел на появившуюся среди могил процессию.

Люди в длинных черных балахонах с капюшонами и странных, похожих на клювы птиц масках, скрывавших их лица, медленно шли друг за другом, приближаясь к Павлу. В руках они несли факелы, освещая себе путь и подсвечивая ночь рвущимися языками огня. Тот, кто шёл последним, нёс в руках большой свёрток и к своему ужасу, сквозь непонятное песнопение, Паша расслышал тихий детский плач.

– Нет, нет, нет… – непослушными губами прошептал Павел. – Пожалуйста, не надо… Остановитесь…

Шаг, ещё шаг. Беспредельный ужас неумолимо надвигался и Павел зажмурился, ожидая, что эти выходцы из ада сейчас набросятся на него, начнут терзать и рвать его на клочья. Но прошла минута, потом другая, и Павел, осмелившись, приоткрыл глаза. Люди в чёрном стояли в десяти метрах от него. Они воткнули факелы в землю и ровным полукругом обступили плоский надгробный камень. Опустив головы, под дикие завывания ветра, монотонно читали они молитву своим страшным богам.

Павел снова зажмурился и потряс головой, надеясь прогнать наваждение, но взметнувшийся к небу детский плач заставил его вздрогнуть и открыть глаза: на камне, в окружении демонов в человечьем обличье, лежала худенькая девочка. Её голова была запрокинута назад, а светлые спутанные волосы поблёскивали в неверном свете пляшущего огня факелов. Пение стихло, и вперёд выступил высокий человек.

– Э́го аре́о ве́нос! Вос спи́ритус но́мени! Ехорци́зо вос… – нараспев стал произносить он непонятные и оттого страшные слова и все присутствующие эхом повторяли их за ним. Но вот он умолк, и другие голоса тоже стихли, а над несчастной жертвой взметнулась тонкая худая рука с острым ножом, похожим на старинный кинжал.

– А-а-а!!!

– Стой!!! – забыв обо всем на свете, Павел бросился к нему, чтобы спасти невинное дитя, но девочка уже хрипела, содрогаясь в конвульсиях. А её мучители выли и хохотали как стая злобных гиен, почувствовавших свежую кровь. С криком Павел ворвался в их толпу и… упал, споткнувшись о бордюр дорожки, ведущей к коттеджу, где он оставил Аню.

Тяжело дыша, Паша никак не мог понять, как он здесь оказался. Ведь он только что был на кладбище, где произошло чудовищное жертвоприношение. Он сам видел всё это, видел своим глазами. Павел поднёс трясущиеся ладони к лицу: на них не было следов земли и травы. А это значит, что ничего остального тоже не было.

– Господи, я схожу с ума, – прошептал он и тихо заплакал.

***

Ледяная вода вывела Нику из странного оцепенения, которое напало на неё, она принялась барахтаться, чтобы выплыть на берег, но воздуха ей не хватило и она, захлебнувшись, пошла ко дну.

Рядом раздался плеск воды, и сильная мужская рука схватила Нику за волосы:

– Паршивка! – вытащив дочь на берег, Николай помог ей откашляться, а потом несколько раз хлестнул по лицу, впервые за всю жизнь, подняв на неё руку: – Я тебе говорил, чтоб ты не смела ехать сюда! А если бы мать не вернулась домой и не позвонила мне?

Нику мутило и страшно хотелось спать, но она не посмела ослушаться отца и позволила ему усадить её в машину. Когда же они отъехали, из тумана выступила худощавая женщина с длинными сосульками давно нечёсаных волос и, потрясая им вслед костлявыми руками, расхохоталась диким, страшным смехом:

– Смерть это не больно! Это просто сон!!! Ха-ха-ха!!!!

***

В Никольском девяностовосьмилетняя старуха Ерастиха, измученная беспокойным сном, сползла со своей кровати, подошла к иконам и принялась креститься:

– Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище моё, – нараспев шептала она слова древней молитвы и тьма, готовая выдавить маленькие стёклышки её окон, вдруг отшатнулась, отступила. Туман тоже пополз назад к озеру, а в сарае, завозившись на насесте, проснулся и расправил свои крылья красавец петух.

– Ку-ка-ре-ку! – крикнул он звонким, раскатистым голосом и в ту же минуту на улице посветлело: наступил рассвет.

Стрелка часов на руке Дэна дрогнула и перескочила с полуночи на начало пятого.

Дэн, все это время находившийся в каком-то ступоре, дёрнулся и потёр ладонью глаза. Оказывается, он был совсем рядом с коттеджем и теперь не понимал, как же он раньше не заметил этого. Пискнул внезапно оживший телефон, это пришло сообщение от Ники:

– Меня забрал домой папа. Прости.

Что ж, значит, с ней все в порядке и, наконец-то можно пойти спать. На тропинке появился Влад и показал на Павла, сидевшего на бордюре с опущенной головой.

– Что это с ним?

Дэн пожал плечами:

– Перепил, наверное.

– Ясно. А я тут поплутал в тумане немного. Прям в морок какой-то попал. Еле выбрался. Лизка тоже учудила, – медленно, с трудом ворочая языком, произнёс Влад, – уснула прямо в кресле на веранде. Я её сейчас отвёл в комнату. А Ника? Нашлась?

– Её забрал отец, – Дэн показал на телефон. – Слушай, меня рубит так, будто я один два вагона угля разгрузил. Давай Пашку определим и спать. Иначе я упаду.

– Дурацкая ночь, – кивнул Влад. – Я тоже очень устал.

Они вдвоём помогли Павлу подняться, дотащили до гостиной и уложили на диване. Потом разошлись по своим комнатам.

Страшная ночь закончилась, и на смену ей пришёл тусклый и безрадостный день…

***

Было уже около полудня, когда вялые и хмурые друзья, с трудом проснувшись, стали собираться в обратный путь.

– Я сам за руль сяду, – сказал Паше Дэн, с тревогой всматриваясь в почерневшее за ночь лицо друга.

Тот не стал спорить и только махнул рукой:

– Делай, что хочешь, мне всё равно.

Потом повернулся к Лизе:

– Разбуди Аню, пожалуйста, пока мы тут управимся…

Он так и не смог заставить себя войти в ту комнату, где видел призрака. И теперь хотел только одного: как можно скорее уехать отсюда.

Лиза вошла в комнату Ани и застыла на месте, когда поняла, что та рассматривает в зеркало лицо, шею и грудь, которые были покрыты округлыми пятнами фиолетового оттенка.

– Кто это сделал? – испуганно спросила она. – Паша?

– Нет! Я ничего такого не помню, – Аня нахмурилась и прикоснулась к одному пятну: – Ай! Похоже на синяк, но болит как ожог. Может быть это аллергия?

– Больше похоже на отпечатки чьих-то пальцев, – медленно произнесла Лиза.

– Похоже. А может быть все-таки это аллергия? Правда, какая-то странная, – задумчиво произнесла Аня. – Да и не было у меня никогда ни на что аллергии. Тем более, такой. Слушай, мне надо скорее ехать в город, я ещё успею записаться на приём к врачу.

Она вышла в ванную комнату, а Лиза, убедившись, что подруга не видит её, осторожно потянула майку с правого плеча: на белой, слегка покрытой веснушками коже, ярким кровоподтёком выделялся отпечаток мужской ладони. Это было то самое место, к которому ночью прикоснулся страшный призрак, заставив Лизу потерять сознание. И даже сейчас, при свете дня, она не могла забыть его ледяного дыхания и лица, искажённого от беззвучного крика …

***

Девушки вышли во двор, где их уже ожидали парни, и Влад с удивлением взглянул на Аню:

– Что это с тобой? – показал он пальцем на её лицо.

Дэн и Паша тоже повернулись к ней.

– Я и сама не знаю, – махнула она рукой. – Наверное, аллергия. Ну что вы замерли? Поехали уже! Мне срочно надо в больницу.

Спорить с ней никто не стал, и очень скоро база отдыха «Долина Снов» скрылась за поворотом.

Глава 2

Боль наполняет тело и рвёт его на части. Она пульсирует, колет и режет каждую его клеточку. Сердце не справляется с такой нагрузкой, резкими толчками оно пытается пробить грудную клетку, а из охрипшего горла рвётся нечеловеческий, жуткий вой: – У-у-у!!!

***

Маргарита Юрьевна заканчивала развешивать на балконе постельное белье, когда увидела машину, из которой вышла Аня.

– Явилась наконец-то, – проворчала женщина. – Господи, что сейчас за молодёжь, одни гулянья на уме. Так бы и прибила паразитку! Ведь просила её приехать пораньше, у меня последняя неделя отпуска, дома дел невпроворот, отец на даче с Наташкой пластается, а у этой одни гулянки на уме. Получишь ты у меня сейчас, зараза такая!

Она вышла в прихожую, чтобы хорошенько отчитать младшую дочь, но замерла с открытым ртом, увидев её.

– Ань… Это что? – испуганная женщина показала на фиолетовые пятна, покрывающие её лицо и шею.

– Мам, – девушка заплакала. – Я не знаю… Болит очень, не дотронешься…

– Кто это сделал?! Тебя что, изнасиловали?! Анечка…

Маргарита Юрьевна метнулась к телефону:

– Алло, полиция! На мою дочь напали…

Вскрикнув, Аня бросилась к ней и, вырвав из её рук телефон, запустила им в стену:

– На меня никто не нападал, мама!!! – у неё началась настоящая истерика. – Я была с друзьями, с Никой, Пашей, Владом и Денисом. Мы отмечали день рождения Лизы, и там больше никого не было!!! Почему ты не хочешь слышать меня, мама???

– Анечка… Девочка моя… – губы Маргариты дрожали. – Я не понимаю…

Она засуетилась возле дочери, которая без сил опустилась на диван:

– Ты ложись, ложись. Может водички? Голова болит?

– Кружится, – пожаловалась матери Аня. – И холодно очень…

– Я сейчас вызову скорую помощь и позвоню папе. Мы вместе поедем в больницу. Там тебе помогут… Давай я тебя одеялом укрою… Вот так…

Аня легла и закрыла глаза. Она вдруг вспомнила растерянное, и даже испуганное лицо Павла: когда она вышла из коттеджа к машине. Он посмотрел на неё с таким выражением, будто увидел привидение. Девушка тихонько застонала. Она вчера сильно перебрала со спиртным и, едва добравшись до своей комнаты, провалилась в глубокий сон, проспав до утра. Вдруг в это время он и в самом деле что-нибудь сделал с ней? Но что и зачем?

Аня приподнялась:

– Мам, мне срочно нужно поговорить с Пашей… Где мой телефон?

– Потом, это все потом. Анечка… Скорая приехала…

Врачи, осматривая Аню, то и дело переглядывались друг с другом.

– Первый раз такое вижу, – сказал один другому.

– Да, все это очень странно, – подтвердил и второй. – Я даже предварительный диагноз поставить не могу. Температура слишком низкая. И эти гематомы… Так, Миш. Давай определим её в третью клиническую. Пусть разбираются.

Михаил поднялся и взглянул на Маргариту Юрьевну:

– Мы вынуждены госпитализировать вашу дочь, потому что ей необходимо серьёзное обследование.

– Что с ней, вы можете сказать? – испуганно всхлипнула женщина.

В ответ он покачал головой:

– Вам всё расскажет лечащий врач после того, как выяснит природу её заболевания в целом, и этих необычных пятен в частности. Внешне они похожи на гематомы, но кто и чем нанёс ей такие повреждения?

– Я не знаю, – заплакала Маргарита, закрывая лицо ладонями. – Она только что вернулась с базы отдыха в Никольском, где отмечала день рождения подруги. Вчера ещё всё было хорошо…

– Не надо расстраиваться и паниковать раньше времени, – Михаил коснулся её плеча. – Сейчас медицина творит чудеса, и вашей дочери мы тоже поможем.

***