Я тут же бросилась к нему, ноги скользили по рыхлой дороге, но я не могла думать ни о чём, кроме своего малыша. Подняв Матвея, я быстро его осмотрела и прижала к себе, чувствуя, как он дрожит.

Ничего страшного не случилось, просто ударился и испугался.

– Больно тебе, маленький? Понимаю, – прошептала я, целуя его теплую, влажную от слез щёчку. – Мама сейчас пожалеет, и всё пройдет. Не плачь, мой хороший.

Матвей всхлипывал, прижимаясь ко мне, а я, гладила его по спине, стараясь успокоить.

Но внезапно всё вокруг изменилось.

На меня упала длинная тень, перекрыв приглушённый весенний свет. Сначала я подумала, что это просто кто-то из прохожих, но моё сердце пропустило удар.

Позади раздался низкий и до боли знакомый голос:

– Мама?!

Я замерла. От этого одного слова по спине прокатилась ледяная волна. Мой разум мгновенно осознал, чей это голос, ещё до того, как я успела обернуться.

– Вот это новость! – продолжил он, с какой-то язвительной усмешкой. – И какое же отчество у ребёнка?

Глава 11

Я крепче прижала к себе Матвея, медленно встала с ним на руках и обернулась.

Данил стоял напротив и смотрел так, будто весь мир для него сузился до одной точки – меня и моего сына. Его глаза метались от меня к Матвею, словно он пытался сложить пазл, который вдруг стал слишком очевидным.

Его лицо напряглось. Глаза гневно сузились.

– Лиза, я спросил кто отец ребёнка? – голос Данила прозвучал глухо, но каждый звук отдавался в груди, как набат.

Как он меня нашел?

Как он вообще здесь оказался?

Взгляд бывшего мужа обжигал, как ледяной ветер, от которого внутри всё сжалось. Мой разум словно пытался найти выход, но я стояла, не в силах отвести глаза от его лица. Губы задрожали, но не от холода.

Я опустила взгляд на Матвея, который крепко сжимал мой шарф. Сердце билось так, словно хотело вырваться наружу.

Нужно срочно что-то делать.

– Лиз…

– Данил, не сейчас, – выдохнула я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Уходи.

– Не сейчас? Ты издеваешься? – он вскинул брови, шагнув ближе, а взгляд стал острым, как лезвие ножа. – Лиза, я хочу услышать ответ.

– Это не твое дело, – бросила я, с трудом удерживая слезы. – Ты давно потерял право задавать такие вопросы.

– Не мое дело? – его губы скривились в усмешке, но в глазах читалась боль. – Ты думаешь, я слепой? Лиза, он… он же моя копия! Или ты будешь это отрицать и говорить, что этот малыш от твоего слизняка Оскара? – чуть приподняв голос, сказал он, но тут же опомнился, когда Матвей испуганно замер в моих руках.

– Данил, прекрати! – я почти сорвалась на крик, но тут же одернула себя. Вокруг гуляли дети, мамочки косились в нашу сторону, некоторые шептались, бросая на нас заинтересованные взгляды. – Не здесь. И не сейчас! Ты пугаешь его.

Матвей, словно почувствовав напряжение, начал суетиться на руках, его губы искривились, и он едва не заплакал. Я принялась гладить его по спине, шепча успокаивающее:

– Всё хорошо, малыш. Всё хорошо, мама рядом.

Но Данил не отступал, и его следующий вопрос разрезал воздух, как удар хлыста:

– Это мой сын? Скажи мне правду!

Я посмотрела на него, борясь с комком в горле, и нашла в себе силы выдохнуть:

– Данил, уйди. Я не собираюсь ничего обсуждать здесь, на детской площадке.

– Правду, Лиз, я жду.

– Правду? – прищурилась я. – Это мой ребенок и только мой, доволен?

– Ты думаешь, я поверю, что он не мой? – он сжал кулаки, его голос чуть повысился, и несколько детей на площадке удивленно обернулись.

– Хватит! – я почти прошипела. – Ты хоть понимаешь, что делаешь?

– Лиза, я понимаю только одно: ты скрыла от меня ребенка! – он опустил глаза на Матвея, и его лицо на мгновение дрогнуло. В глазах бывшего промелькнули целый ураган эмоций: шок, непонимание, а потом какая-то странная смесь осознания и решимости. – Ты даже не дала мне шанса…

– Данил, не начинай! Ты не имеешь права меня в чём-то обвинять! – мой голос стал жёстким, я почувствовала, как напряжение сдавило грудь.

Он замолчал, но его взгляд оставался пронзительным, словно он искал ответы, которые я не могла ему дать прямо сейчас. Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, схлестнулись взглядами в неравной битве. На этом поле боя ему не победить, я любого порву за своего ребенка.

Я уже давно не та Лиза, которую он знал.

Наконец, Данил выдохнул, словно борясь с собственным гневом, и его голос, чуть спокойнее, прорезал тишину:

– Хорошо. Не здесь. Не сейчас. Но мы должны это обсудить, Лиза. Скажи мне, где и когда мы встретимся, – голос Данила был напряжённым, словно он боролся с собой, чтобы не сорваться.

Его взгляд прожигал, и в этом взгляде был целый спектр эмоций – от гнева до растерянности.

Он выдержал паузу, а потом добавил:

– Желательно сегодня.

Я сглотнула, чувствуя, как все мои нервы натянуты до предела.

Мои пальцы дрогнули, крепче сжимая Матвея. Он зашевелился на руках, но мне казалось, что я не могу его отпустить, будто только эта близость с сыном помогает мне не разлететься на осколки.

– Нет, сегодня не получится. У меня все выходные заняты, – проговорила я с трудом.

– Лиза! – рыкнул он так, что я вздрогнула, а Матвей испуганно дёрнулся и захныкал.

Я резко подняла на Данила взгляд, почувствовав, как горячая волна гнева поднимается от груди к горлу.

– Не смей разговаривать со мной в таком тоне, понял? – я выплюнула эти слова, указывая на него пальцем.

Данил чуть приподнял брови, удивлённый моей резкостью. Его челюсть напряглась, но он молчал.

Я шагнула назад, чтобы создать хоть какую-то дистанцию, и уверенно продолжила:

– В понедельник я буду по работе в городе. Можем встретиться в шесть часов вечера в кофейне напротив офиса «Северного Брау». Это единственное время, когда я могу.

Его глаза потемнели, словно он хотел сказать что-то резкое, но вместо этого глубоко вдохнул. Короткий кивок, быстрый взгляд на Матвея – и его лицо вдруг стало другим. В этом взгляде больше не было злости, только нечто странное: недоверие, любопытство и… нежность?

Он помедлил, словно хотел что-то добавить, но сдержался.

– Хорошо. До встречи, Лиз, – коротко бросил он, развернулся и зашагал прочь, оставляя за собой напряженную тишину.

Я смотрела, как он уходит, чувствуя, как внутри всё опустело. Напряжение, которое сдавливало меня со всех сторон, наконец начало отступать, но оставило за собой лишь дрожь в коленях.

Матвей что-то лепетал о качелях, его голос был таким хрупким и безмятежным на фоне бурлящих внутри эмоций.

Когда мужская фигура исчезла за воротами детской площадки, я позволила себе наконец выдохнуть. Матвей смотрел на меня своими большими глазами, а я заставила себя улыбнуться.

– Идем, малыш, – хрипло сказала я, чуть погладив его по спине, стараясь, чтобы мои руки не дрожали. – Всё хорошо.

Но внутри всё было далеко не хорошо. Я чувствовала себя словно на краю пропасти, и Данил, как буря, срывал землю у меня из-под ног. Страх за Матвея смешивался с гневом, беспомощностью и предательским облегчением, что всё закончилось хотя бы на этот раз.

Я прекрасно понимала, что это всего лишь временная отсрочка перед казнью.

Я взглянула на сына, который уже смотрел на качели, не подозревая, какие волны поднимаются в душе его матери.

– Всё хорошо, малыш, – повторила я чуть тверже, будто пытаясь убедить не только его, но и себя.

И всё же внутри тлело одно обещание: я не позволю Данилу разрушить мир, в котором Матвей счастлив и защищён. Никогда.

Глава 12

Данил

Когда водитель сообщил, что упустил Лизу, у меня оставалась только одна зацепка – гребаный Оскар.

Он как застрявшая тонкая рыбная косточка в горле, которую так просто не вытащить, если хорошо не постараться.

И мне пришлось напрячься. Я набрал своему безопаснику, благо у меня были некоторые полные данные чмошника – Бергер Оскар Маркович и номер машины, это всё, что нужно было моим людям. Они быстро пробили его адрес, и я направился туда.

Когда я прибыл на место, взглянул на высотку, в которой он недавно купил квартиру. Неплохо он устроился. Район шикарный, двор круглосуточно охраняется, подземный паркинг. Казалось бы, идеальное место для тех, кто хочет жить тихо и спокойно.

Слишком спокойно.

Мне пришлось немного повозиться, чтобы меня пропустили. Не всё так просто, когда ты не жилец и не гость. Но я был настойчив. Найдя его машину в паркинге, припарковался неподалеку.

Так я и провел ночь.

В машине.

Боже, какой это был ад!

Тело заныло от неподвижного сидения в неудобной позе. Спину будто кто-то молотил всю ночь, а шея, из-за склонившейся на руль головы в какой-то момент, затекла так, что я едва смог ее повернуть.

Сон? Забудьте. Я дремал урывками, то и дело вздрагивая от малейших звуков. И всё равно мозг отказывался отключаться, терзая меня бесконечными мыслями: Она с ним или он вернулся домой один? А вдруг они вместе? Где-то там, наверху. Если да, то что они делают? Как он на неё смотрит? Что она ему говорит?

В половине двенадцатого утра я уже собирался уезжать, отчаявшись увидеть хоть что-то. Силы были на исходе, терпение – на нуле.

И тут дверцы лифта распахнулись.

Я выпрямился так резко, что в шее хрустнуло, но я даже не обратил на это внимания. Потому что увидел Лизу.

С ним! Во вчерашнем платье.

Во вчерашнем…

Значит, она осталась ночевать? Они не живут вместе?

Эта мысль на миг заставила меня выдохнуть. Хоть что-то. Это ещё не конец. У них еще нет общего жилья.

Но факт, что она проводит с ним ночи, всё равно вонзился в меня ножом, да ещё и провернулся.

Итак, они просто… трахаются?

Значит, у них служебный роман. То-то он вел себя с ней по-хозяйски на мероприятии, обнимал, прикасался… сука, наверное, терся своим членом об нее, уж слишком тесно иногда к ней прижимался. Что-то шептал ей на ухо, и она смеялась, а после банкета они поехали к нему, чтобы…

Чёрт.

Пока я сидел охранял его тачку, он трахал мою женщину, заставлял стонать…

Я крепко стиснул зубы, чтобы не позволить себе развить мысль дальше, и прямо сейчас не выскочить из машины и не разбить рожу ублюдку.

Я не имел на нее никаких прав. Лишился этой возможности больше двух лет назад, и прекрасно это осознавал, но стоило увидеть их вместе, как внутри всё закипело.

Они мило ворковали и даже не заметили меня, сели в машину и поехали, а я за ними. Аккуратно, незаметно, как хищник, выслеживающий добычу. В голове всё сложилось: они просто встречаются.

Я был зол, конечно. Но не настолько. Всё это укладывалось в мою картину мира: Лиза пытается жить дальше, Оскар – всего лишь временное утешение. Или нет. Это уже не имело значения. Главное, что она не вышла за него замуж и не нарожала ему кучу детей, остальное всё поправимо.

Она имеет право трахаться с кем захочет.

Это меньшее из зол.

Пусть она не Агеева, но и не Бергер. Даже если этот ушлёпок уже встал на колено, сделал ей предложение, и они разослали всем приглашения на свадьбу – я всё это нахрен отменю. Слишком много она для меня значит. Слишком много, чтобы позволить ей уйти.

Лиза слишком долго жила сама по себе. Два года. Даже больше. Этого времени хватило, чтобы я до дна вычерпал свое дерьмо, погребенное внутри, и попытался стать другим. Но мои внутренние перемены не должны стать точкой, не так.

Нет. Всё должно быть иначе.

Девочка моя…

Скоро она поймет, что я изменился. От того Данила, которого она знала, больше ничего не осталось. Он сгорел. Сжёг себя в адском пламени страданий, боли, обиды и, чёрт побери, в чувстве вины.

Я слишком многое осознал.