– Я не проносил. Купил его прямо в школе – есть такие ребята, что проносят и торгуют – потом прятал в одном укромном месте. Когда ты предупредил, я пошел и взял его, просто на самый экстренный случай.

– Многих бы ты им убил, слабак, – пробормотал Дым, косясь на дверь и прислушиваясь.

– Наверно, нет, – провалами губ шепнул Роберт. – Слушай, а как они убивают? Ну, ваши наших, может, слышал?

– Нет, – буркнул Димка.

– Ладно. Слушай, Дима… убей лучше ты.

– Кого?

– Меня.

– Чего-о?!

– Мне очень страшно, – шепотом поделился Роб. – Я боюсь боли и позора. Ты хоть сделаешь это быстро, а они долго промучают, я знаю. Увидят меня мертвым – и у них не останется претензий к тебе.

– Да пошел ты, – сказал Дым, покрываясь липким потом уже от того, что на секунду вообразил, как делает это. – Сам решай свои вопросы, если невмоготу.

– Сам не могу. Я, наверное, трус.

– Ты точно трус. Нож – это уже что-то. Надо думать не как себя угробить, а как отбиться. Теперь есть шанс, им ведь в голову не придет, что мы вооружены. Выждем момент и…

За дверью раздался топот и гогот. На этот раз прошли мимо, но Димке и этого хватило, чтобы узнать, как сильно он хочет жить. Нож стремительным движением сунул за ремень штанов. Соображал от страха плохо, зато тело словно решило действовать в одиночку, в нем зрела сила и предвкушение.

Шаги вернулись, скрежетнул мерзко дверной замок. Вошли четверо, трое из выпускных классов, уже другие, Сомов впереди всех, держался как главный.

– Берите его! – он указал подбородком на обмякшего Роберта. – Выводите на двор, а мы за вами.

Самый мощный из парней выкрутил Робу руку, тот тихонько охнул, пошел, спотыкаясь, двое отправились следом. А Дымом и Иван остались стоять друг против друга. Димку охватила слабость, мерзко затряслись ноги. Захотелось расплакаться.

– Вань, я в самом деле…

Сомов дернул подбородком и вскинул ладонь, призывая к молчанию.

– Слушай, неважно, что там на тебя нашло, – заговорил с напором. – Я понимаю, всякое бывает. Но пойми и ты: это первое серьезное задание нашей школе от САПа. Не справимся – превратимся в изгоев, америкосы о нас будут ноги вытирать. Как в тридцать шестой школе, ты же в курсе. Там из-за одного только гада-предателя сколько хороших ребят страдает, – с болью в голосе закончил он.

Про тридцать шестую школу Дымов был в курсе. В начале прошлого учебного года там тоже получили от САПа задание с крестом, но какой-то русский парень предупредил америкосов. Его, конечно, наказали свои же, превратили в глубокого инвалида. Но было поздно: САП внес школу в черный список, в назидание другим. Теперь туда отправляют самых отпетых приживал, и они там держат власть, подвергая русских таким унижениям, что сказать страшно. Димка содрогнулся от мысли, что такое может случиться с его школой. Теперь он боялся себя недавнего и искренне верил, что кто-то другой вселился в его тело, когда он предупредил этого гада Роберта…

– Вань, что делать, ты только скажи?..

– Ясно, что делать, – отчеканил Иван. – Пока все идет по плану. Бойня состоится, мы сделаем, что должно. Но Сарка должен убрать именно ты, это ясно?

Дым едва смог кивнуть.

– Вот, возьми, – Сомов шагнул вперед и вложил Димке в руку что-то теплое, гладкое. Тот поднес к самым глазам, посмотрел: настоящая финка со скользящим лезвием. Сглотнул и сунул ее за ремень, туда, где уже был нож.

– Справишься?

– Угу.

– Ты не подведи меня, – попросил Иван, по-доброму попросил. – Я пока никому не сказал, кто под крестом. Чтобы именно ты до него первым добрался. Он должен умереть до того, как накатит полиция. Иначе школе нашей каюк, помнишь?

– Да.

– Ну, тогда двинули.

Путь от кладовки до выхода из школы показался Димке странно-бесконечным, как во сне. Он пробегал здесь бесчисленное количество раз – когда спешил на урок или наоборот сматывался с занятий. А иногда шел нога за ногу и думал, как объяснить родителям очередную красную неприятность в дневнике. Но никогда не думал, что пойдет по этому коридору убивать или быть убитым. С двумя орудиями смерти в карманах, с опустошенной душой и взбесившимся сердцем. Иван сбоку поглядывал на него с суровым предупреждением во взоре.

Школьный двор был просторный, квадратный. Заперт с трех сторон в каменном мешке школьных корпусов, с торца его отгораживал давно заброшенный молокозавод с еще прочными кирпичными стенами. Между заводом и школьным зданием оставался неширокий проход, прикрытый сплошным металлическим забором с калиткой, которую обычно запирали на ночь, ключ был строго у сторожа. Димка глянул и убедился, что парни уже решили проблему, намертво зафиксировав калитку железным штырем.

Америкосы сбились поближе к школе, нервно озирались, заключали наспех какие-то военные союзы. Дым вскинул голову и нашел глазами два распахнутых окна учительской на третьем этаже – их облепили учителя. Толстый старый директор держал в руках трубку телефона и с самым зверским выражением на лице демонстрировал ее собравшимся внизу. Он, конечно, уже вызвал полицию и народную дружину. Но поскольку бойня организована САПом, Дым мог поспорить на что угодно, что те приедут своевременно – то есть, когда все уже будет кончено.

Он почти отправился от страха благодаря дружеской Ванькиной поддержке. Поискал глазами Роберта, но вместо него заметил группу прилипал, в которой никто не выглядел испуганным и обреченным. Очень худой и мускулистый с оливковой кожей тип по имени Лукас появился в их школе пару недель назад и оказался совершенным отморозком. Обычно таких скидывают в тридцать шестую, там все равно уже терять нечего. Когда Дым узнал о кресте, первым делом подумал, что убивать будут Лукаса – он был реальной проблемой.

Вокруг него сгрудились те америкосы, которые прежде были смирные, но с его приходом словно с цепи сорвались. Черный парень из одиннадцатого с копной выбеленных косичек таращился с ненавистью на русских ребят и скалил свои острые белые зубы, за его жирной спиной двое пацанов что-то разглядывали, передавали друг дружке. Неужели оружие? Но тогда одним крестом дело сегодня не ограничится.

– Туда смотри! – ткнул Димку под ребра Иван. – Там твоя цель. Сосредоточься.

Дым послушно глянул на Роба, вытащенного на самую середину школьного двора. Окружали его русские парни из старших классов, приглядывали, но агрессии не проявляли. И Дым знал, почему: по неписанным правилам стремно бросаться на слабака, когда есть цели посложнее. А про крест они не знают. Значит, когда начнется заварушка, про хилого Сарка на время и вовсе забудут.

Димка пропустил сигнал, да его и не было, сигнала. Просто что- то такое неуловимое пронеслось по рядам – и заварушка началась. Те, кто только что произвольно стояли по периметру двора, теперь выстроились в цепь и сплошной линией двинулись к школе. А под фронтальной стеной Лукас завертелся волчком, вскинул руку – и грохнул выстрел. Стекла учительской словно взорвались, осколки сверкнули в лучах солнца так нестерпимо ярко, что кто-то даже ахнул:

– Граната!

Но Дым успел заметить: Лукас стрелял по верху окна, учителя успели отпрянуть и не пострадали. Умный ход, теперь нарядам полиции придется поторопиться: «обстрел школы» звучит гораздо выразительнее, чем «драка на пришкольной территории». К сожалению, лично для Дымова этот выпад америкосов ничего не менял.

– Ну, пошел! – заботливый друг толкнул в плечо, и Дым побежал туда, где Роберт остался в полном одиночестве. На бегу выхватил и зажал в каждом кулаке по ножу. Роб стоял и вертел головой с отчаянным видом человека, которому вроде представился шанс бежать – вот только некуда. За его спиной были лишь мертвые окна заброшенных цехов, забитые наглухо железом, слева школа, справа высокий забор. Тут Сарк заметил бегущего к нему Димку, и вроде как успокоился, обмяк и постарался с последним мужеством не отворачивать голову.

Дым бежал быстро, лишь в паре метров от Роберта затормозил. Увидел, что глаза у того плотно зажмурены, и рявкнул:

– Эй!

Роб приоткрыл один глаз, вздрогнул от блеска двух лезвий, начал сумбурно давить из себя слова:

– Они все-таки тебя послали. Не знаю, что сказать. Просто делай. Записка… отцу…

– Придурок, – сказал Дым до жути усталым голосом. – Не строй из себя героя. А давай начинай пятиться, будто страшно напуган.

– Я и так напуган. Пятиться-то зачем?

– Делай, что велено. Курс строго на север.

Глава 7. Вот мы и невесты

Понедельник начался тревожно и странно: юных принцесс без особого пиетета разбудили на рассвете. Толпа народа со встревоженными лицами вторглась в их спальню, чего никогда не случалось прежде. Тут были и персональные горничные, и парикмахер, и парочка придворных портных, и, конечно, секретарь Вадим Иванович, еще более усохший за последние месяцы. Во влажных глазах секретаря плескалась тревога.

– Что случилось? – первой пришла в себя Каста. – Война с другой метрополией? Нас снова пытались похитить?

Но Вадим Иванович уныло помотал головой:

– Принцессы, попрошу вас как можно быстрее собраться и проследовать за мной в Тронный зал. Там вас дожидается королева Аркадия.

– Мама? – пискнула Дара и принялась лихорадочно перебирать в памяти их с сестрой возможные прегрешения за последнее время.

– Но мы не видели нашу мать уже неделю, – тихо проговорила Каста, вглядываясь в лицо Вадима Ивановича, полное печали. – А теперь такая спешка, почему?

В ответ секретарь острым подбородком указал на суетящийся персонал, давая понять, что при них обсуждать ничего не станет.

После молниеносного душа фрейлины во главе с королевской камеристкой помогли девушкам облачиться в очень странные платья: темные и строгие, с юбками ниже колен и длинными узкими рукавами. Платья были явно пошиты в спешке – в процессе одевания суетливо обрезались нитки, что-то подкалывалось и убиралось вживую. Никаких украшений к платьям не полагалось. Парикмахеры, заполучив принцесс в свои руки, уложили их волосы в строгие взрослые прически. И только в самом конце на их шеи были надеты колье из жемчуга в венецианском стиле.

Сестры тревожно переглядывались: платья сильно походили на траурные, которые следовало надевать в случае кончины высокопоставленного чиновника или кого-то из рода Дарумов. Но все же чем-то неуловимо отличались, к тому же платья на столь печальные случаи у них уже имелись, не имело смысла шить новые второпях. Наконец, обслуга была отослана прочь, вот тогда Дара и Каста выжидательно уставились на секретаря.

– Не слишком хорошие новости, принцессы, – начал Вадим Иванович, ежась и похрустывая пальцами – ему тяжело было сообщать печальную весть. – Неделю назад ваша мать во время встречи с мэрами провинций почувствовала себя нехорошо. Ее внезапный уход из кабинета газеты объяснили недовольством работой мэров, и отчасти это верно – но все же причина была совсем другая. Королеву Аркадию осмотрели лучшие врачи метрополии, а также некоторые приглашенные светила из соседних. Сегодня, прямо сейчас, состоится государственный совет, на котором вы обязаны присутствовать.

Девушки ошарашенно переглянулись, потом Дара шмыгнула носом и приготовилась разреветься. Но секретарь взмолился:

– Девочки, милые, не время плакать! Вы должны быть сильными, ведь вы же принцессы! Одна из вас когда-нибудь будет управлять всей метрополией. Тем более, ничего ужасного вы на совете не услышите, даже наоборот, – тут он ободряюще подмигнул каждой по очереди выцветшим от старости круглым глазом, намекая на какой-то приятный сюрприз. – Просто постарайтесь, когда увидите мать, не подать вида, что она, м-м-м… несколько изменилась. Держите себя в руках. Обещаете?

– Обещаем, – ответила за обеих Каста и строго посмотрела на сестру.

Секретарь шумно выдохнул, попятился к двери и поманил их за собой.