– Да, мы знаем, что мы не сестры, и, скорее всего, не родные дочери королевы. Но мы все равно любим друг дружку… и нашу мать тоже.

– Любите? – издевательски хохотнула женщина. – Глупые девчонки! Посмотрите на меня и осознайте, что одна из вас видит перед собой свою будущую судьбу! Впрочем, я была еще глупее. Я свято верила, что уж точно являюсь дочерью предыдущий королевы, вашей бабки. Мы ведь с ней были так похожи! Я повела себя слишком неосторожно, вот ваша мать и приняла меры. Враз вывела меня из игры – метрополии не нужна наполовину парализованная королева.

– Но почему одна из нас должна оказаться на вашем месте? – спросила Каста, испуганная, едва владеющая дыханием. – Почему вы просто не уехали куда-нибудь… если так ненавидите нашу мать?

– Уехать? Да как такое возможно? Запасной принцессе нет иного пути, кроме как в это подземелье. Ведь королева может умереть, а женщин в нашем мире больше не становится. Кто бы занял тогда престол? И кто знает, как я молилась, чтобы это случилось… болезнь, или покушение, или хоть что-нибудь! Но Аркадия чрезвычайно живуча. Теперь и вы подросли, а значит, все кончено.

И женщина закрыла глаза, словно отгораживаясь от всего мира.

– Позвольте мне напоить вас водой, – напомнила Каста.

– Не стоит, – с невыносимой горечью отозвалась несчастная. – Все кончено, я мне больше нет смысла цепляться за жизнь. Но хорошо, что я повидала вас – теперь мои страдания скрасит мысль о том, что и одной из вас предстоят бесконечные муки. Я смогу вволю помечтать об этом. А теперь убирайтесь!

Но принцессы медлили, точнее сказать, медлила Каста, а Дара просто не смела уйти без нее, цеплялась за руку сестры. Запасная принцесса снова открыла глаза, уставилась на них с яростью, а потом округлила бледные губы и вроде как тихонько свистнула. Из-под ее кровати выкатилось нечто круглое и мохнатое, размером с футбольный мяч, поспешило к Даре и прыгнуло ей на ногу. Девочка пронзительно завопила, осознав, что на ней сидит гигантский паук и терзает жвалом ее брючину, прорывая путь к телу.

Каста мигом выхватила из кармана прихваченную после трапезы вилку, подскочила к сестре и занесла руку над мерзким порождением, целясь в ближайший глаз.

– Не убивай! – с неожиданной живостью выкрикнула Северина. – Это мой единственный друг! Я отзову его!

И снова свистнула. Паук так же стремительно скрылся под кроватью.

– Это ведь не настоящий паук, таких в природе не бывает, – жестко произнесла Каста, вилку она все еще держала наготове. – Это химера, а химеры в метрополии запрещены законом.

– Не выдавай меня, – взмолилась Запасная принцесса, злое ликование на ее лице враз сменила жалкая гримаса. – Его создал для меня один человек… единственный, кто понял, каково мне приходится тут одной, особенно по ночам.

– Можно ведь было просто завести собачку, – пискнула Дара, за что удостоилась полного ненависти взгляда.

– Ладно, пойдем! – сестра за руку потянула ее прочь из этой ужасной комнаты.

В коридоре девочки некоторое время молча смотрели друг на друга, испуганные, потрясенные. Их ошеломила такая беспричинная враждебность и все то, что они только что узнали. Но даже обсуждать такое было невозможно, слишком страшно. Постояв немного, они бросились бежать в обратном направлении, промчались по коридору и нырнули в свой карцер. Захлопнув дверь, Каста схватила сестру за руку и горячо воскликнула:

– Давай поклянемся, Дара, что никогда не позволим, чтобы с нами случилось подобное! Лучше уж убежим из дворца, чем превратимся во врагов! И пусть лучше ни одна из нас не станет королевой, чем мы причиним вред друг дружке! Ты согласна? Ты клянешься?

– Да, клянусь, – с легкой запинкой прошептала Дара. – Хотя я так надеялась и мечтала… но я клянусь, клянусь!

Утром сестер, спящих в обнимку на одной кровати, разбудил бледный от осознания своей оплошности королевский секретарь. Они показались ему похудевшими и повзрослевшими за одну только ночь. И старик, прослуживший во дворце всю свою жизнь и чудом сохранивший в дальних тайниках своей души доброту и человечность, горестно размышлял о том, что не стоило подвергать девочек такому суровому наказанию.

Глава 6. Убивать или быть убитым

Минуту или две Дымов лежал лицом на вонючей влажной швабре, обхватив голову руками, и мечтал умереть прямо сейчас, чтобы без мучений и страшного ожидания. Потом вдруг стало светло – это Роберт в потемках нашарил выключатель. Тусклый желтый свет полоснул по нервам, Димка поднялся, сел на ящик с чистящими средствами и заслонил лицо рукавом.

Он не хотел видеть Роба, не хотел слышать его голос. Прокручивал в голове фрагменты дня и поверить не мог, что несколько часов назад пробегал мимо этой каморки, чтобы успеть до урока затовариться ватрушкой с яблочным повидлом – и все тогда было хорошо. Да просто отлично! Впереди была целая жизнь, а теперь ее нет. Если вдруг завтра он будет живым, то наверняка искалеченным, возможно, парализованным уродом. Это сделают свои, а спишут на америкосов. А Роберта не будет точно, и в этом, наверное, стоит ему позавидовать.

Накрутив себя такими мыслями, Дым все же зыркнул на того, кто был во всем виноват. Сарк сидел на перевернутом ведре с рюкзаком на коленках, сложился пополам и что-то быстро писал на тетрадном в клетку листе. Хлюпал носом, но в целом держался. Закончил, перечитал, шевеля губами, написанное, а потом сложил листок во много раз, уминая сгибы ногтем. Встал и на неловких ногах пошел к Дыму, протянул листок ему.

– Можешь спрятать?

Дымов равнодушно протянул руку, пихнул письмо в карман.

– Нет. Не-ет! – заволновался Роберт. – Сунь его в ботинок под стельку, хорошо? Вдруг тебя обыщут. Я напишу еще, сколько успею, и спрячу на себе. Но я не уверен, что хоть что-то сохранится. От одежды… как и от меня.

– От меня тоже, – содрогаясь, уточнил Димка.

– С тобой все обойдется! Когда снова придут, нужно их уверить, что ты честно исполнял свой долг. Только, пожалуйста, определись, стаскивал ты меня с лестницы или загонял наверх. А я буду громко проклинать тебя за то, что ты не дал мне уйти.

– Не поверят, – слабым движением руки отмахнулся от него Дым. – Они уже все решили.

– Ладно, тогда мы убежим, когда нас выведут на школьный двор.

– Как? – Дым даже засмеялся над мечтами этого идиота – и словно со стороны с удивлением услышал свой смех. – Мы – главные фигуры в этом представлении. Кто нам даст сбежать?

– Мы всех обдурим, Дима. Нас поведет инстинкт выживания. Отец говорил, что сильнее этого инстинкта ничего нет. Нужно лишь отключить все другие мысли и полностью довериться ему.

Дымов вяло удивился: ведь Роберт с отцом и не разговаривал никогда, даже не смотрел в его сторону. А вот надо же, в тяжелый момент сослался на него.

– Ладно, сбежим подальше от школы. А куда пойдем? Нас везде найдут.

– Ну, придумаем что-нибудь. Может, доберемся до другого города, разыграем потерю памяти, попадем в приют. Только нужно далеко уйти, чтоб даже справок не наводили. А лучше знаешь, что сделаем? В метрополию рванем!

Димка даже рассмеялся от такой глупости, покрутил пальцем у виска:

– Совсем дурной? Туда не попасть. Границу метрополии охраняют такие штуки, что тебе и не снились. Про Зону отчуждения слыхал? Иначе все бы туда давно сбежали. Да даже если б и попали в метрополию – что толку? Там говорят так: помог человеку из провинции? Молодец, добрая душа. А теперь уступи ему свой дом, а сам со своими близкими убирайся на его место. На такое никто не пойдет.

Ребята помолчали немного, дыша безнадежностью.

– Это ты из фильмов там много про метрополию знаешь? – спросил Роб. – Даже я о таком не слышал.

– Ага, из фильмов, откуда еще! В смысле даже ты не слышал?

– Просто я жил там, – легко ответил Роберт – и Димка свалился с ящика.

– Что? Врешь! Но почему?.. А, изгнали…

– Никто нас не изгонял, – помолчав, произнес Роб с таким трудом, будто алый платок решил оказать хозяину услугу и задушить его до начала бойни. – Хотя чисто теоретически могли, после смерти мамы. Все семьи, в которых не остается женщин, попадают в группу риска. Малейшее нарушение – и с вещами на выход. Но нам это не грозило, конечно. Отец слишком много делал для метрополии, для королевского двора. Он ведь генетик и инженер, гениальный ученый. Даже для принцесс создавал разные интересные штуки.

– Ты видел принцесс?! – задохнулся Дым. – Живьем?

– Ну не мертвыми же. Играл с ними в детстве.

– Врешь! – завопил Димка, вскочил на ноги и выставил перед грудью сжатые кулаки. – Ты – америкос, кто бы пустил тебя во дворец?!

– Я англичанин, – с грустной улыбкой, словно напоминая давнюю шутку, отозвался Роберт.

– Да какая разница?! Таких, как ты, и здесь с трудом терпят, какие тебе принцессы!

Роберт долго молчал и смотрел на Дымова… как на неразумного малыша смотрел. Тому хотелось броситься, повалить и хорошенько избить соседа, вот только силы куда-то подевались.

– Ты не понимаешь, Дима, – с тихим вздохом проговорил Сарк. – Здесь, в провинциях, вас специально стравливают, чтобы держать в подчинении. Ведь здесь тысячи молодых мужчин и парней, у которых нет шанса создать семью. В метрополии все иначе. Там попробуй ты против соседа слово сказать, что он неправильной национальности – живо полетишь в провинцию или в тюрьму. У нас… в смысле, там главный лозунг: все люди братья, ясно тебе? В школах учат все основные языки, английский, французский. К принцессам приходили учителя – носители языков, я тоже вместе с ними занимался.

Дым слушал, верил и не верил, мотал головой. Мелькала мысль, что перед лицом смерти сосед сошел с ума. Потом сообразил спросить о главном:

– Так вы почему оттуда свалили? Если не гнал никто?

– Отец сам ушел, – коротко ответил Роб, скрипнул зубами.

– Он что, совсем у тебя псих? Как можно уйти из метрополии?!

Молчание. Роб дышал тяжело и с присвистом, похоже, боролся со слезами. Дым ждал и прислушивался – вот-вот должен был прозвучать звонок с урока. И тогда уже все станет неважно…

– Я не знаю, – прозвучал наконец неуверенный ответ. – Отец сказал, он не хочет, чтобы мне промывали мозги. Что он жил там только ради мамы, потому что ее долго лечили. И еще он мог, но не хотел кое-что сделать для метрополии, а королева требовала. Вот он и сбежал.

– А твоего мнения, значит, не спросил?

– Значит, не спросил, – ответил Роберт почти равнодушно. – Я не разговаривал с ним после того, как мы сбежали, только отвечал на вопросы. Теперь жалею. Нужно было поговорить, может, я бы его понял.

Дым как-то выключился на время, утратил интерес к разговору. Потому что подумал о собственной матери, что будет с ней, когда она узнает. И если уедет отец Роберта – а он наверняка уедет после смерти сына – то мама станет легкой добычей, никто ее не защитит. Ей нельзя будет даже выйти на улицу, ведь женщин похищают, даже совсем пожилых. Дыму захотелось вернуться любой ценой, пусть даже придется убить Роба своими руками. Может, если сразу предложить это Ваньке, едва он появится, Сомов сочтет такую идею интересной… Димка как раз обдумывал такой вариант, когда грянул звонок на перемену.

Этот звонок был подобен зову смерти, потому что был с последнего урока, а значит, совсем скоро начнется бойня. Дым в несколько этапов встал на ноги, слабые и дрожащие, чтобы не делать это на глазах тех, кто сейчас придет. Глянул на Роберта: он стоял рядом, белый и дрожащий, и тянул вперед руку. А в пальцах был зажат… нож?

Димка без промедления ухватил Роба за кисть, слегка выкрутил и завладел оружием. Нож оказался охотничий, с лезвием, похожим на медвежий коготь, острый настолько, что даже смотреть на него было больно.

– Откуда взял? – спросил резко. – И чего ко мне подбирался?

– Это мой, – сообщил Роб.

– Откуда твой? Как бы ты смог пронести это через рамку?